– Почему?
– Потому что здес-сь ты будеш-шь принадлежать клану, а не с-себе.
Хороший ответ, впечатляющий.
– Хочешь сказать, если я решу последовать твоему совету, то ты поможешь нам вернуться на земли королевства?
– Нет, – хмуро бросил. – Я не могу перечить хранительнице.
Почему-то я даже не сомневалась в его ответе.
– Ясно, – коротко кивнула и ускорила шаг.
Из этой странной беседы доподлинно стало известно только одно – в клане воинов меня не ждёт ничего хорошего. Собственно, как и на землях королевства. Так уж получается, что я везде лишняя.
Ещё через несколько шагов и мы упёрлись в ещё одну дверь. Догейра прошёл вперёд и после нехитрых манипуляций открыл её, впуская в тёмный тоннель яркий солнечный свет.
А вслед за светом в отдалении стали слышны голоса.
– Добро пожаловать в клан воинов, – мне показалось, или догейра в самом деле говорил язвительно?
Щурясь, мы вышли из прохладной темноты на раскалённый песок, и увидели удивительную картину – сколько можно было рассмотреть, всюду виднелись низкие каменные дома. Большие и поменьше, выкрашенные яркими красками и с выцветшими до белизны стенами, с чёрными смолёными крышами и торчащими трубами, из которых валил белый пушистый дым.
Будь у меня время для того, чтобы фантазировать, я бы вряд ли смогла придумать такое. Да и Пустошь у меня всегда ассоциировалась с кочевыми племенами, которые живут то тут, то там, день за днём перетаскивая пожитки с одного места на другое.
Ан нет, я б ошиблась. Хоть дома и не были похожи на привычные мне, тем не менее, безграничного удивления они не вызывали.
Туннель, по которому мы прошли, выходил на возвышение, и если спуститься с горы, то можно оказаться у одного из домов, выделявшегося среди остальных тёмными, почти чёрными, стенами.
– С-сомневаюс-сь, что Олт Лиот ждёт нас-с, но…
Догейра не договорил, правда фраза «ему не оставили выбора», так и повисла в воздухе.
Стоило нам сделать шаг, как у нас на пути, словно из ниоткуда выросли три здоровенных… Песчаных сугроба? Людьми их всё же сложно назвать.
– Кто пожаловал? – прогромыхали в один голос, и даже не сбились, будто репетировали «приветствие» ежедневно, по несколько часов к ряду.
– Дочь Эли Лиот, – с достоинством отчеканил догейра, словно представлял королевскую особу, не меньше.
Вот только он ошибся, мою мать звали не Эли, её звали Элизабет, или и это тоже было ложью?
Охранники, может, и удивились, но тут же прогромыхали, снова в унисон:
– Полукровке здесь не место.
Хороший приём, правильный. Замечательная возможность сбежать под вполне себе благовидным предлогом.
– Лиссанэа считает иначе, – догейра и не подумал отступать.
Стоило ему упомянуть имя хранительницы, как сугробы тут же рассыпались, оставив после себя только три небольшие ямы. И оттуда, из недр земли, они ответили:
– Проходите.
О моих спутниках, к моему и без того огромному удивлению, они ничего не спросили. Что ж, к людям здесь и вправду относятся куда проще, чем к полукровкам.
Мы шли вперёд, приближаясь к одному из домов, а по бокам от нас двигались две ровные полоски – охранники-сугробы никуда не исчезли.
Но до дверей мы не успели дойти, нам навстречу выбежала женщина… При первом взгляде на неё у меня перехватило дыхание: горло, будто невидимой нитью стянуло. А потом пришло разочарование, настолько болезненное, что я не смогла удержать на лице безразличное выражение, которое так старательно хранила, несмотря на происходящее.
Женщина была точной копией леди Элизабет. Вот так сразу их и не отличишь, разве что по морщинам, которых было куда больше, чем у матушки, и по взгляду… более усталому, что ли… Правда сейчас в нём горела надежда – давно похороненная и вдруг воскресшая.
– Её ждёт глава! – когда женщина направилась к нам, ей преградил путь выросший из песка охранник. Тон его голоса был далёк от дружелюбного, но… Подошедшую это ничуть не испугало, наоборот, как мне показалось, разозлило.
– Сгинь! – она взмахнула рукой и сугроб рассыпался, не оставив после себя даже маленькую ямку. Вот что значит женский гнев…
– Я знала, что однажды увижу тебя… – точная копия матушки подошла ко мне и, не церемонясь, стиснула в объятьях. Едва не удушила, настолько сильной была у неё хватка.
Я же стояла ни жива ни мертва. Что это кто-то из моих вновь обретённых родственников сложно было не догадаться, вот только кто? И как мне реагировать на это приветствие? Обнять в ответ? Но… Эта женщина, несмотря на кровные узы, чужая мне…
– Вы… – начала, пытаясь выпутаться из кольца её рук.
– Ох, – спохватилась она, отстранилась и украдкой стёрла с щеки блестящую на солнце слезу. – Прости, ты же не знаешь. Я твоя бабушка, Дженис…
Дженис? То есть она знает, кто я? Не припомню, чтобы мы встречались до этого…
– Не веришь? – женщина по-своему истолковала моё недоумение. Обняла за плечи и повела к двери: – Ничего, ты привыкнешь. Можешь звать меня Шали.
Вот так просто… Привыкнешь? А если я не хочу ни к чему привыкать? Если хочу всего лишь разобраться в том, что хранит моё прошлое, не пытаясь взвалить на себя груз ещё и будущего?
Я обернулась и бросила на Брайена беспомощный взгляд – рядом с ним мне, почему-то, было куда спокойнее, чем в окружении новых родственников. Мужчина сделал широкий шаг вперёд, явно намереваясь спасти меня от столь стремительных обещаний и объятий, но путь ему преградил Зэйн.
Я не слышала, о чём они переговаривались, не видела выражения их лиц, но, когда воин отошёл от своего господина, тот смотрел зло и упрямо. И попыток приблизиться больше не предпринимал.
Мне не осталось ничего, как только смириться с моим положением. Пока что смириться.
В доме нас уже ждали. Собственно, меня это уже не удивило. Наверное, я просто устала. Такое случается даже с теми, кому не позволили умереть и разрешили выбрать жизнь.
В большой просторной комнате, которую можно было бы принять за гостиную, но она таковой вовсе не являлась, стоял широкий стол. А за ним, сжимая в руках полыхающий огнём кинжал, сидел мужчина.
Олт Лиот. Здесь я и не подумала сомневаться. Нет, матушка не была точной копией отца, я просто знала, что этот суровый мужчина тот, когда я могла бы назвать своим дедом. Могла бы, но вряд ли он этого когда-нибудь захочет, судя по взгляду, в котором горела ненависть и злость.
– Что здесь делает это отродье? – по-родственному встретил меня рыком, и со всей силы громыхнул руками по столу. Деревяшка жалобно скрипнула, и мне показалось, что на ней останется вмятина. Как минимум.
Как-то сразу, вот так просто я поняла мать. Поняла, почему она оставила этих людей позади и, не раздумывая, бросилась в объятья того, кто пообещал любовь и заботу.
Взгляд главы клана давил так, что мне хотелось малодушно спрятаться за спиной Шали. И не важно, что эта женщина тоже не вызывала у меня особого доверия. Лишь бы скрыться от мужского превосходства и безмолвного обещания – я уничтожу тебя.
– Не смей так говорить о нашей внучке! – не уступая тоном, прорычала… бабушка, и выставила меня вперёд, как щит. – Она – продолжение твоего рода!
О, нет… Можно мне сразу отказаться от этого сомнительного звания? Я лучше останусь ненавистной Вайнер, а ещё лучше Ленгро, чем стану продолжением такого-то рода.
– Молчи, женщина! – ещё громче рявкнул Олт Лиот. Правда, на этот раз бить кулаком стол не стал.
– Не разговаривай со мной, как с рабыней! – не осталась в долгу бабушка. – Однажды из-за твоей гордости мы уже потеряли дочь, не повторяй прошлых ошибок.
На последней фразе голос Шали дрогнул, и я услышала в нём всё, что невозможно выразить словами. И боль потери, и безнадёжное отчаяние. Это было настолько остро, что я прикусила губу, гася в себе желание развернуться и обнять эту женщину, которая вряд ли когда-нибудь станет для меня родной. Не с таким дедом, это уж точно.
– Шали… – как-то глухо обронил глава клана. – Не смей…
– Это ты не смей, – немного спокойнее произнесла женщина за моей спиной. – Я не позволю.
Я не знаю о порядках этой земли, понятия не имею, как должен происходит разговор между супругами, но… Сдаётся мне, что рычат они друг на друга, вот так открыто и без стеснения, впервые.
Помолчали. И молчание это не несло ничего хорошего. Собственно, как и лившиеся до этого слова.
Хотелось уйти. Оказаться как можно дальше и от новоявленных родственников, и от Пустоши в целом. Я бы так и сделала, даже уже решилась вырваться из неослабевающей хватки Шали, как в комнате появилось ещё одно действующее лицо.
Хранительница.
Она выглядела слегка помятой, но, несмотря на это, такой же неотразимой и уверенной в себе.
– Я смотрю, вы уже познакомились, – она улыбнулась уголками губ, в то время как взгляд её остался серьёзным.
– Зачем? – тихий вопрос главы клана прозвучал довольно патетично, я бы даже сказала – драматично. И столько усталости и боли было в его голосе, что мне захотелось скривиться от отвращения. Неужели я настолько противна ему? Неужели ему проще думать, что меня вовсе не существует?
Нет, я не претендую на его любовь, боги упаси, я всего лишь хочу понять – где-то найдётся место, где мне будут рады? Где на меня не будут смотреть, как на ничтожество, мешающее всем дышать спокойно?
– Она наследница силы, даже разбавленная кровь не в силах это изменить, – так просто произнесла Лиссанэа, словно рассказала о погоде на ближайшие дни.
Что за сила? И когда, в конце концов, мне всё толком объяснят?
– Она не может быть наследницей! – вновь принялся злиться Олт Лиот, и только замахнулся кулаком, чтобы громыхнуть им по столу, как хранительница смерила его таким взглядом, от которого мужчина с проседью в волосах, сник и растерял грозное превосходство над всеми смертными. Даже руку медленно опустил.
– Может, и уже ей является, – отрезала Лиссанэа.
На этом я не выдержала. Я сбежала от отцовских планов не для того, чтобы угодить в новую клетку.