Мне одновременно хотелось узнать о Пустоши и о тех, чья кровь текла в моих жилах, и я боялась. Чего? Сложно сказать… Наверное, всего и сразу.
– При рождении ребёнка, мать жертвует каплю его крови Пустоши. Она должна либо принять младенца, либо уничтожить его, если тот недостаточно силён, чтобы выжить. Кровь Эли была сильной, такой сильной, что Лиссанэя выбрала её своей преемницей. А это, чтобы ты понимала, великая честь…
Судя по тому, как тяжело ей давалось каждое слово, великой честь она не считала, или эту честь после не оценила матушка?
Она усмехнулась, будто прочитала мои мысли и подтвердила их:
– Да, Эли, повзрослев, совсем не обрадовалась этому. Она мечтала о свободе, о любви, о детях… А хранительница, приняв обет, лишалась всего это. Она обязана служить Пустоши, до того времени, пока та не выберет новую хранительницу.
Помолчали, я, наконец, нашла в себе силы, чтобы сжать пальцы Шали в ответ.
– Мама поэтому поверила отцу и сбежала с ним?
Собственно, отвечать ей и не нужно было. И так понятно, что леди Элизабет, звавшаяся когда-то просто Эли, так жаждала любви, что поверила лживым словам Маригора. Бросилась в омут с головой, забыв, как дышать, и попала прямиком в ловушку.
– Она так хотела быть любимой, что поверила этому проходимцу, – при упоминании лорда голос бабушки сделался злым и колючим.
– Что ему было от неё нужно?
Матушка рассказывала, что ошиблась в его чувствах, но для чего отец буквально выкрал её – нет.
– Ему? Да всё просто, – она тяжело вздохнула и посмотрела на меня, – он хочет власти. А дети с сильным даром разве не способ получить её? Вот только он просчитался – дар не проснулся ни у Алана, ни у тебя. Точнее, у тебя дар был всегда, но Эли подавляла его, чтобы Маригор не отобрал у неё хотя бы дочь.
Пожалуй, я удивилась сильнее, чем сама от себя ожидала.
– Что значит – дар у меня был всегда?
Шали отпустила ладонь и обняла меня, ласково, и нежно, так что в груди защемило от горечи. Мама так же обнимала меня.
– Дар даётся при рождении, а не появляется внезапно. Но разве Эли могла допустить, чтобы ты оказалась в руках этого помешанного? Она не смогла защитить сына, и он превратил его в своё подобие, потерять тебя она не могла.
Мы замолчали. Ненадолго, но эта гнетущая тишина была буквально пропитана ядом. Я первая не выдержала:
– Он хотел занять место короля? – иначе, о какой ещё власти может идти речь? Род Вайнер и так имел множество привилегий, отец входил в высший совет лордов и имел приличное состояние. Правда, для такого как он, сейчас-то я это понимаю, этого всегда будет мало. Не зря же он вознамерился ещё и земли Ленгро получить.
– Почему хотел? – немало удивилась Шали. – Он и сейчас этого хочет…
Разрозненные кусочки мозаики закружились, завертелись, и, наконец, сложись в цельную картину…
Я не могла понять, что такого ценного Маригор мог пообещать лордам, предавшим Брайена? Почему они с лёгкостью преступили данные прежде клятвы беречь мир на границе королевства? Теперь мне это стало ясно…
Целью, той, которая зовётся главной, был престол. Ленгро же мешал. Такой человек, как он, не смог бы предать короля, он бы не одобрил действий Вайнера. И его вряд ли прельстили бы обещания лучшей жизни где-нибудь поблизости от столицы, а не на окраине королевства.
Может быть, я и была далека от политических интриг, но под выразительным взглядом Шали одна догадка сменяла другую, раскрывая смысл поступков, которые казались до этого совершенно бессмысленными.
Моё внезапное замужество вовсе не было внезапным. Земли Ленгро, после смерти Брайена, отошли бы мне, и король не заподозрил бы неладное. А Вайнер тем временем спокойно бы продолжил собирать вокруг себя союзников.
– Нам нужно попасть в столицу, – горячо заговорила, почему-то перейдя на шёпот.
А потом ещё одна догадка озарила меня. Столь внезапно, что я пошатнулась, едва устояв на ногах.
– Вы с ним заодно? – Шали отшатнулась, а я продолжила, с каждым словом повышая тон: – Ваши воины тоже вторгались на земли королевства, но ушли… А догейры остались. Что он пообещал вам? Что?!
Как я сразу не поняла? Воссоединение с родственниками? Как бы ни так! Кругом одна лишь ложь.
– Дженис… – помертвевшими губами прошептала Шали.
Но я перебила её:
– Где Брайен?
Она промолчала, и я, не стесняясь, схватила её за плечи:
– Где он?!
Меня залихорадило… Затрясло так, что стало страшно – вдруг я осыплюсь горсткой песка? Осыплюсь и не смогу спасти его?
Я не просто глупая, я невероятно бестолковая и наивная. И жизнь, не раз хлеставшая меня по лицу, уже не раз мне это доказала.
Я рванула к двери, но Шали схватила меня за руку:
– Ты не сможешь спасти его, Дженис. Ты должна уходить, пока ещё можешь спастись от приготовленной для тебя участи.
Я улыбнулась, правда это улыбка, судя по ощущениям, была больше похожей на звериный оскал:
– Как давно ты узнала обо всём?
– Сегодня, – выдохнула мучительно, всё так же сжимая моё запястье. Сжимая до боли, которую я почти не чувствовала.
– Лжёшь! – вырвала руку и заскрежетала зубами. – Вы просто не умеете говорить правду…
Единственным, кто мог говорить со мной от души, был Брайен, и я, несмотря ни на что, не позволю ему погибнуть.
Шали ничего не возразила. Она смотрела на меня, и в её глазах закипали слёзы. Лживые слёзы лживого человека.
– Я вас ненавижу… – выдохнула тихо и направилась к выходу. На этот раз она не стала останавливать меня.
Коридор оказался пуст. Воинов не было, и на первом этаже, в той самой зале, где меня «тепло» принял Олт Лиот, тоже было тихо.
Стражи не оказалось и у выхода из дома, даже песок, шуршавший под ногами, был обычным, и ничем не напоминал о воинах-сугробах. Я шла туда, откуда слышались голоса, много голосов и все они что-то возбуждённо выкрикивали. Словно бы собрались на представление… Или публичную казнь…
Медальон, который Талиму якобы дал Маригор, был действом рук хранительницы, как и медальоны лордов, что сияли в праздничной зале замка Ленгро. Теперь я это понимала, и проклинала себя только за то, что раньше не подумала об этом.
Всё было простым и понятным, а мы искали не там, где нужно…
И догейра… С чего я вообще решила, что ему можно доверять? Не с того, что спасла ему жизнь? Ха! Да после смерти Брайена его всё равно бы отпустили, и он об этом знал.
Каменные дома резко закончились, и я уткнулась в толпу зевак. Все они смотрели в цент импровизированной площади и оживлённо между собой переговаривались.
Я сделала шаг вперёд, чтобы растолкать зевак и подобраться ближе, но так и застыла, услышав довольный голос лорда Маригора.
– Когда я взойду на трон, вам больше не придётся жить в изгнании. Я уничтожу границу между Пустошью и королевством.
Толпа заволновалась, заулюлюкала. То тут, то там, был слышен довольный смех.
– Мы казним этих людей, чтобы они не помешали нашим планам!
На этот раз толпа взревела куда радостнее. А я сжала кулаки с такой силой, что почувствовала, как ногти впиваются в кожу, грозясь вспороть её.
Я считала себя наивной, но их, стоящих и принимающих всерьёз слова Вайнера, можно смело считать куда наивнее меня. Когда ему больше не понадобится их помощь, он просто уничтожит Пустошь и не оставит о её обитателях даже воспоминаний. Как это сделает? Отчего-то я уверена, что Маригор продумал и эту часть плана. Он продумал всё, и лишь дёргал за нужные ниточки, как кукловод.
Вот только он не учёл меня, потому что я намерена порушить всё, к чему он так стремится.
Глава 22
Я не суетилась – шла спокойно, шаг за шагом приближаясь к центру площади. Люди почему-то расступались и смотрели на меня странным взглядом. Но меня не волновало всё лишнее. С каждым ударом сердца во мне крепла уверенность, что у меня хватит сил остановить это безумие.
Я не знала, что за дар жил внутри меня, и существовал ли он на самом деле или только в мечтах хранительницы, но чувствовала – не сдамся. Никогда.
Маригор не поскупился на атрибутику для яркого представления – и помост, и резные табуреты, и перекладина с двумя болтающимися верёвками. Пустыми. Правда, только пока. Он точно знал, что толпе, пусть и состоящий не совсем из людей, была важна кровь и расправа… Лишь она туманила разум и дарила ощущение всевластия. Лишь она толкала на безумства.
Меня заметили слишком поздно, Олт Лиот удивлённо округлил глаза, а хранительница скривила холёное личико. Только Вайнер остался совершенно спокойным. Так же, как и всегда.
– Дочь моя, – по его губам змеилась гадкая ухмылка. – Ты решила поприсутствовать на казни собственного мужа?
Он изогнул бровь, явно наслаждаясь своим превосходством.
Я старалась не поддаваться бушующему в груди жару, и выглядеть отрешённо, можно даже сказать, равнодушно.
– Нет, – едва качнула головой. – Я пришла убить тебя.
Это не было лукавством или ложью. Это была чистая правда. Я не играла с Шали, когда сказала, что ненавижу их. В моей душе не осталось для них ни веры, ни сострадания. Лишь желание покончить с ними прежде, чем они не покончили с тем, что ещё дорого мне.
Вайнер рассмеялся и сам же резко оборвал свой смех:
– Смело. Но весьма сомнительно.
Толпа, бушевавшая до этого, молчала. Мне вдруг показалось, что за моей спиной вовсе никого нет, но оборачиваться, чтобы проверить, не стала. Маригор расценит это, как трусость.
Ни на Брайена, ни на Зэйна я не смотрела. Чувствовала их взгляды, но заставляла себя смотреть лишь в глаза того, кого планировала убить.
– Ты слишком самонадеян, лорд Маригор, – улыбнулась только уголками губ и сделала ещё один шаг вперёд, сокращая расстояние между нами.
Путь мне преградила стража. Вооруженные до зубов воины против девушки с пустыми руками. Глупо, как-то…
– Неужели ты испугался меня, отец? – последнее слово я выплюнула с издёвкой, хотя даже так называть его отцом было противно.