– Тебя? – даже не попытался скрыть удивление. – Дженис, ты слишком хорошего о себе мнения.
Нет, не очень хорошего, но всё же…
В груди запекло, и я подняла руку, касаясь пальцами невидимых нитей. Лиссанэа не ошиблась, я действительно обладала силой, и эта сила бурлила во мне, словно полноводная река. Стоило мне только прислушаться к собственным ощущениям, стоило только поверить в себя, как всё стало просто…
Я не знала, что нужно делать и как вести себя, но сила сама повела, сама направила.
Стража рухнула на колени, словно подкошенная, по их губам запузырилась кровь. Она алыми струйками покатилась по подбородку, исчезая за железными доспехами.
Выражение лица Маригора изменилось едва различимо, но я видела, как превосходство сменяется злостью, которая вскоре тоже растает и останется только страх.
– Неплохо, – тем не менее, отвесил мне комплимент, когда я прошла мимо хрипящих воинов.
– Рада, что ты оценил.
Наверное, прежде я не смогла бы вот так бросаться в ответ на колкие фразы, такими же колкими и смелыми, но после разговора с Шали во мне что-то сломалось. Что-то очень важное, отвечающее за скромность и смирение. Или дело в усталости, что достигла наивысшей точки?
Я сделала ещё один шаг, и на этот раз Маригор не остался равнодушным – он отшатнулся назад и быстрым движением вытащил из ножен короткий кинжал, ручка которого была усеяна россыпью дорогих камней.
Я бы шагнула ещё ближе, но внутри меня что-то напряглось. Что-то, как уже однажды со мной такое случалось, в малой гостиной замка Ленгро, остановило меня. Заставила застыть на месте и не шевелиться.
Маригор улыбнулся:
– Ты тоже это чувствуешь? – безумная улыбка расчертила лицо. – Я нашёл кинжал, который способен уничтожить любого обладателя силы.
Как я и предполагала – он обо всём позаботился.
– Где ты его нашёл? – в нашу «милую» беседу вклинился истеричный голос хранительницы.
– Там, где его уже нет, видимо, – не отрывая от меня взгляда, насмешливо обронил Вайнер.
Мазнула быстрым взглядом по всполошившейся женщине и увидела дикий ужас в её глазах. Она боялась кинжала, и не просто боялась – тряслась от безграничного страха.
На языке вертелось много слов – ехидных и не очень, – но я промолчала. Глупо обличать тех, кто так мечтал быть обманутым.
Воспользовавшись заминкой, я вновь открылась собственному дару, позволяя ему управлять мной, а не наоборот. Невесомое движение рукой и дыхание в такт собственному сердцу. Вот только если с воинами получилось легко и просто, то Маригор явно будет покрепче их.
Он крест-накрест рассёк воздух, и то, что было плодом моей силы, чёрными хлопьями осыпалось к его ногам.
– Даже не надейся, Дженис, ничего у тебя не выйдет, – мерзкий хохот огласил площадь, и земля пошатнулась. Она завибрировала, посылая дрожь по всему телу. Толпа зевак всполошилась – завизжала, загомонила и бросилась врассыпную.
Я посмотрела на лорда, но на его лицо тоже читалось недоумение. Сама Пустошь решила принять участие в кровавой битве? А в том, что она будет кровавой, я была уверена.
Впервые, с момента появления, бросила быстрый взгляд на Брайена и едва заметно кивнула. Он понял меня без слов, резко развернулся, умудрился повалить стража, стоящего рядом с ним, и со всей силы ногой ударил его. Зэйн последовал примеру господина. Уже через мгновение они были свободны. Относительно. Если не считать рук, связанных за их спинами тугой верёвкой.
Краем глаза заметила, как Лиссанэя сделала шаг вперёд, то ли желая помочь мне, то ли пытаясь сбежать вслед за своими сородичами, но так и замерла, неотрывно смотря за клинком в руках Маригора.
А тот, явно наслаждаясь своим могуществом, рассекал воздух быстрыми движениями, от чего вихрь песчинок поднимался от его ног всё выше и выше.
Я не могла подойти к нему, меня не пускал предостерегающий жар медальона, который с каждой секундой становился всё сильнее и сильнее, будто чувствовал мой настрой.
– Элизабет так тщательно берегла твой дар, – издеваясь, выплюнул Вайнер. – Столько лет обманывала меня, а я всё равно нашёл тебе применение. Жаль, что она так быстро покинула меня, иначе бы и ей нашлась роль в моём спектакле.
Его глаза лихорадочно заблестели. Он был одержим… Одержим властью и желанием вершить судьбы других людей. Ему всегда нравилось упиваться собственным превосходством, но только сейчас оно было безоговорочным. Раз уж обитатели Пустоши переполошились от страха, то… Маригор думал, что останется безнаказанным.
Но ошибался.
Я завела руки за голову и расстегнула цепочку. Посмотрела на светящийся медальон и позволила упасть ему на песок. Теперь больше ничего не сдерживало меня.
Шагнула вперёд под удивлённый взгляд Вайнера и под громкий крик у меня за спиной. Кому он принадлежал, думать не хотелось. Мама была неправа и виновата в том, что я оказалась слабой перед лицом опасности, но она единственный человек, кто показал мне, что жизнь может быть счастливой. Я обязана за неё отомстить.
Кожу обожгло жаром, когда Вайнер рассёк воздух вблизи от меня, но даже тогда я не остановилась. И не подумала сбежать.
Ещё один шаг, его замах и моя сила выплеснулась, словно полноводная река, вышедшая из берегов и сметающая всё на своём пути.
Столкновение…
Не настоящее, а лишь эфемерное, но… Дикая боль пронзила тело, и я чудом сдержалась от крика. Чудом устояла на ногах, чудом преодолела эту боль и желание склониться перед неведомой мне мощью.
Мы схватились взглядами, и по мере того, как лицо Маригора всё больше кривилось, в его глазах стали появляться крупицы страха… Того, который кружит голову и заставляет желать большего: власти над человеком.
Клинок с глухим стуком выпал из его ладони, по губам заструилась кровь из носа… Но мне хотелось большего. Хотелось увидеть, как он корчится от боли, как на собственной шкуре испытывает то, что испытала мама, что испытала я… Я наслаждалась его муками, кровь во мне бурлила, и шептала: Ещё, ещё, ещё…
Я бы продолжила, непременно продолжила, если бы меня не окликнули:
– Дженис… – голос был тих и спокоен, мягок, словно пушистое покрывало…
Я замерла. Сердце, отбивавшее до этого бешеный ритм, споткнулось и виновато затихло.
– Не нужно, Дженис… – знакомый голос приближался, в то время как бурлившая во мне сила начала медленно угасать.
Плеч коснулись сильные руки, и я резко опустила собственные ладони. Они повисли вдоль тела безжизненными плетями.
Жажда, что жаром горела внутри, отступила, и я с отвращением скривилась. Только теперь я поняла, в чём заключается суть природы тех, кого породила Пустошь. Я была одной из них – таким же кровожадным чудовищем.
– Нет, – прошептала потрясённо, смотря на скрючившегося на песке лорда Маригора. Он был весь в крови, она шла из носа, просачивалась сквозь плотно стиснутые губы, катилась вместо слёз по щекам. Это с ним сделала я…
– Всё хорошо, – мягко произнёс Брайен. – Посмотри на меня.
Меня накрыло осознание и отвращение к самой себе. Посмотреть на него? Чтобы он тоже увидел это чудовище? Нет.
Отчаянно затрясла головой, но Ленгро несильно надавил на плечи и развернул меня к себе. В его глазах не было ни злости, ни осуждения, лишь понимание…
– Ты в своём праве, – его слова звучали уверенно, без тени фальши и сомнения. – Но пусть его судит король.
Кивнула. Едва заметно качнула головой и отчаянно выдохнула, признаваясь в том, что он и так заметил:
– Я – чудовище!
Улыбка коснулась его губ, он склонился ниже и прошептал:
– Ты Дженис Ленгро. Моя жена.
Наверное, более правильных слов и невозможно было бы подобрать. Я судорожно вздохнула, так же с трудом выдохнула и уткнулась в его грудь, с силой комкая в руках рубаху.
– Всё хорошо, – он нежно гладил меня по волосам и повторял: – Всё хорошо.
Мы сидели всё в той же комнате в доме Олт Лиота и его супруги – Шали. Только на этот раз на нас, точнее на меня, смотрели с нескрываемым опасением. Даже Лиссанэа стёрла с лица довольную ухмылку и наблюдала за мной из противоположного угла хмурым взглядом.
– Мы… – неуверенно начал глава клана, но я перебила его.
– Мы уйдём. Сейчас же. А вы оставите нас в покое.
Мне больше ничего не хотелось так страстно, как оказаться подальше от Пустоши, от тех, кто и были мне родными по крови, но чьи сердца невыносимо далеки от меня.
– Хорошо, – на удивление покладисто выдохнул мужчина.
Остальные промолчали. По глазам Шали было видно, что ей хочется возразить, но она промолчала, что, конечно же, было к лучшему.
– Мы можем всё обсудить, – осторожно произнесла хранительница, и я не сдержала горькой ухмылки.
– Теперь нет, уже не можем.
Я не лгала. Обсуждать хоть что-то можно с теми, кто не предавал тебя раз за разом, пытаясь выгадать время для своих подлых игр. Они предавали. Обманывали. Пытались сделать из меня послушную куклу.
– Дженис… – с невысказанной мукой прошептала Шали, и я не выдержала.
– Хватит! – хлопнула руками по коленям, чувствуя, как руки Брайена, которые он держал на моих плечах, напряглись. Только ради него я продолжила спокойнее: – Вы поверили тому, кто убил вашу дочь, предали память той, кто до последнего пыталась найти в вас поддержку, – я одарила тяжёлым взглядом Шали, от чего та сжалась, сильнее стиснув руки в кулаки. – В угоду Маригору решились на убийство моего мужа, и после всего этого, вы говорите о каком-то обсуждении? Нет. Я не знала о вашем существовании много лет, теперь же предпочту забыть обо всём.
Лицо Олта Лиота сделалось красным, потом побледнело, приобретя сероватый оттенок. Его же супруга сидела тихо, кажется, даже дыхание затаила. А вот Лиссанэа… По её глазам сложно было хоть что-то сказать.
– Если догейры, как вы говорите, действительно были заточены в особую тюрьму, мы найдём их и освободим. Но после этого вы больше никогда не потревожите нас.
Хранительница вышла вперёд, оглянулась на главу клана и только после этого обронила: