Массимо оказался не менее проницательным бизнесменом, чем его старший брат, и его блестящий коммерческий ход унял все страхи Джузеппе и вызвал изумление и восхищение Лео.
Фиоре отнесся к Натали с большей благосклонностью, чем его дочь, потому что он пожелал ей добра и поздравил с тем, что она стала невестой «одного из самых гениальных юношей».
Судя по довольному выражению лица старика, Натали решила, что ее часть сделки на сегодня выполнена.
Она мягко высвободилась из объятий Массимо и начала переходить от одной группы гостей к другой, медленно прокладывая себе путь к отступлению.
Когда она подошла к небольшому коридору с лифтами, звуки голосов превратились в тихий шепот. Натали слышала, что прогуляться по крыше над галереей - все равно что прикоснуться к небу. А прямо сейчас ей казалось невыносимым находиться рядом с мужчиной, мнение которого становилось для нее слишком важным.
Лифт подъехал, и Натали шагнула внутрь, но двери не успели закрыться, потому что им помешала ручной работы туфля из итальянской кожи.
Массимо толкнул дверь своими широкими плечами и тоже вошел внутрь.
- Убегаешь, радость моя?
- Я просто хотела прогуляться, - едва слышно ответила она, а потом с вызовом вскинула подбородок. - Убраться подальше от женщины, которая увивается за тобой. Разве это запрещено?
Когда Массимо нажал кнопку, чтобы остановить лифт, она тяжело сглотнула.
- Тогда мне не запрещено последовать за моей сбежавшей невестой. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что она тайно не встречается с другим мужчиной.
- Что за чушь, - побледнела Натали. - Надеюсь, это не Леонардо вбил тебе в голову подобные глупости.
- Мой брат тут ни при чем, - натянуто бросил он.
- Массимо, почему ты такой сердитый? У тебя весь вечер нет настроения.
- Почему ты так разоделась сегодня? Ты ведь отказывалась идти сюда, и мне пришлось целых три дня уговаривать тебя.
Так вот в чем дело?
- Я не хотела, чтобы ты краснел за меня или стыдился меня. Посчитал, что я хуже всех этих женщин. Даже если мы только притворяемся женихом и невестой. Мне хотелось…
«Казаться достойной тебя». Эти слова застряли у нее в горле.
Как он мог стать для нее настолько важным, что забота о себе казалась ей предательством по отношению к нему?
- Чего тебе хотелось?
Господи, она до смерти устала бороться с собственными чувствами.
Натали обхватила ладонями лицо Массимо и потянула его вниз, чтобы заглянуть ему в глаза. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой уязвимой, такой сознательно слабой. Он один заставлял ее мечтать о вещах, которые всегда были недосягаемыми для нее. Жалеть о том, что она не была… другой. И это было самым худшим, что она могла сделать с собой.
- Мне хотелось выглядеть так, будто я подхожу тебе.
Ощущение колючей щетины на его подбородке пробуждало в ней желание. Она прильнула к нему и уткнулась лицом в его шею, заскользив ладонями по его талии, груди, касаясь его, изучая его тело.
Его глаза потемнели, став цвета грозового неба. Он тяжело задышал, и Натали ощутила животом его возбужденную, жаркую плоть.
- Поцелуй меня, - прошептала Нэт, проведя кончиком языка по кромке его губ. - Массимо, поцелуй меня. Пожалуйста.
- Зачем?
Она рассмеялась.
- Ты дразнил и подначивал меня целых две недели, а теперь, когда я прошу тебя…
- Почему ты вдруг передумала?
- Потому, что, когда ты целуешь меня, я забываю обо всем на свете. Я не думаю о том, что хорошо, а что плохо. Я не чувствую напряжения. Страха. - Натали запустила пальцы в его волосы и, притянув его к себе, провела языком по его мягкой нижней губе. - Массимо, не задавай вопросов. Пожалуйста. Хотя бы сейчас. Представь, что остального мира не существует. Представь, что мы познакомились в компьютерном клубе, и я сама пришла к тебе, отчаянно желая получить удовольствие, которое ты можешь мне подарить. Что бы ты сделал со мной, будь я вся твоя?
Последний вопрос Натали высвободил все желания, которые Массимо тщетно пытался сдерживать с тех пор, как впервые увидел ее.
Она прильнула к его губам своими губами, жадными и мягкими, ищущими и невинными и до одурения пьянящими, и прижалась всем телом к его телу. Своим мягким животом она терлась о его возбужденную плоть, и он переживал одновременно и адские мучения, и райское наслаждение.
Да, она решила его соблазнить, чтобы добиться определенной цели.
Но кто сказал, что она победит?
Кто сказал, что он отпустит ее?
И дело не только в полезности Натали для его компании, и даже не в многомиллиардном контракте с Фиоре. И не в том, что она была единственной зацепкой, ведущей к их противнику. Массимо не собирался отпускать Натали, потому что хотел понять, что происходит между ними, увидеть, чем все закончится.
Он прижался губами к ее плечу, а потом провел ими по изгибу ее изящной шейки, лизнув языком жилку у ее основания. Желание оглушающим барабанным боем пульсировало в его теле. Он открыл рот, поцеловал нежную кожу Натали, а потом погрузил зубы в эту податливую плоть, слегка покусывая ее, отчего Натали начала изгибаться в его руках. Она буквально втиснулась в него, словно хотела забраться ему под кожу. Массимо наслаждался ее вкусом, сладким и одновременно соленым. Он взял ее за затылок и заставил посмотреть на него. Ее глаза были затуманены страстью, волосы спутаны, а грудь, с выбивавшимися из‑под тонкой ткани сосками, тяжело вздымалась.
- Ты уверена, что хочешь этого, радость моя? - цепляясь за остатки благоразумия, спросил он.
- Массимо, из всего, что происходит между нами, это единственное, в чем я уверена на все сто процентов.
Притянув ее к себе, Массимо набросился на ее рот, словно утопающий человек, а потом начал кружиться с ней, пока она не оказалась прижатой спиной к стене.
Натали застонала, и в том, как она отвечала на его поцелуй, было столько искренности, страсти и невинности - всего того, что сводило его с ума, - что его кровь буквально забурлила.
- Все, что угодно, Массимо. Сегодня вечером для тебя все, что угодно, - прошептала она, куснув его за нижнюю губу.
Массимо пронзила боль, превратившаяся затем в чистое наслаждение, и он глухо зарычал, когда Натали провела языком по тому месту, которое укусила.
Он лизнул и куснул ее нижнюю губу перед тем, как погрузить свой язык в ее рот. Судя по тому, как Натали отвечала на его ласки, она оказалась весьма смышленой ученицей. Массимо лихорадочно водил ладонями по ее телу, сжимал ее ягодицы, бедра, изучал каждую впадинку и изгиб, исследовал очертания ее спины, а потом снова возвращался к ягодицам.
Он оставил влажный след своих губ на ее щеке и шее, а потом снова лизнул пульсирующую жилку и слегка пососал ее. Он был грубым, грубее, чем с другими женщинами во время первой близости, грубее, чем следовало с женщиной, которая так храбро призналась, что поцелуй с ним был первым в ее жизни.
Сдавленные вздохи Натали направляли его, помогая начертить карту ее тела, чтобы он мог свести ее с ума так же, как она сводила его. Массимо сунул руку в разрез ее платья и обхватил ее ягодицы, и она тихо застонала. Затем он обнажил ее грудь, игравшую с ним в прятки на протяжении целого вечера, и Натали задрожала в его объятиях. Она запустила свои пальчики в его волосы и потянула его к себе, когда он провел большим пальцем по ее набухшему соску. Потом он склонился над ним и лизнул его, и Натали вся выгнулась и прижалась животом к его отяжелевшей плоти. Массимо начал обводить языком этот крошечный розовый бугорок, и с ее губ слетел стон наслаждения, показавшийся музыкой для его ушей.
Натали пылко отвечала на его ласки, но когда он убрал руку от ее округлой ягодицы, которая так идеально помещалась в его ладони, и потянул за полоску ее стрингов, она застыла.
- Массимо? - выдохнула Натали, и в ее затуманенных желанием глазах промелькнуло сомнение.
Тогда он сунул руку ей между ног, и ему показалось, что его ударило электрическим током. Боже правый, он не мог вспомнить, когда переживал подобное возбуждение. Массимо снова прильнул к губам Натали, на этот раз нежно, медленно, позволяя их ртам настроиться на ту мелодию, которой требовали их тела, желая, чтобы она доверилась ему. Он погружал язык в ее рот в таком же ритме, в котором нуждалась его возбужденная плоть.
- Радость моя, ты такая чувственная. Я хочу целовать, лизать и трогать тебя везде.
- Здесь? - вдруг засмущалась она. - Может, нам лучше поехать домой?
Он улыбнулся в ответ. Натали, с припухшими от поцелуев губами, размазанной помадой, расширенными зрачками и спутанными волосами, представляла собой зрелище, которое он никогда не забудет. И этот ее вид вдруг пробудил в нем тот самый собственнический инстинкт. Массимо представил, что какой‑то другой мужчина мог оказаться на его месте, видеть ее в таком состоянии, делить с ней эту близость, быть тем, кому она дарит свои улыбки, радость, для кого работают ее гениальные серые клеточки…
Господи, да что с ним творится?
- Массимо? - мягко толкнула его Натали, а потом жадно прильнула к его губам.
- Подожди, Натали. - Массимо уже решил, что она будет принадлежать ему, и только ему. - Я не могу тра… - Он запнулся, обуздывая свою речь.
В другой раз, в другой вечер, когда он покажет ей, что может произойти между ними, когда она будет наслаждаться их страстью, когда поймет, что не может жить без него внутри себя, снова и снова, когда осознает свою власть над ним, тогда он не будет сдерживаться в выражениях. Тогда он будет использовать самые непристойные слова, чтобы описать, как он овладеет ею, а потом превращать их в реальность.
Но пока он считал ее доверие слишком большим подарком, который собирался ценить превыше всего остального.
- Я не могу заняться с тобой сексом. У меня нет с собой презерватива. - Она так засмущалась, что он снова с жадностью набросился на ее припухшие губы. - Но я отчаянно хочу услышать твои стоны и увидеть, как твое тело содрогается от наслаждения. Когда мы выйдем отсюда и вернемся на этот дурацкий, скучный прием, эти звуки и запах твоего оргазма помогут мне продержаться до конца вечера.