по отношению ко мне, если ты можешь понять, о чем я.
— Кажется, понимаю.
— Когда я к нему приехала, он спросил: «Чего ты хочешь, Памела? Какое у тебя самое заветное желание?» Должно быть, он надеялся услышать про замужество и детей, но я все еще не чувствую себя готовой к этому, а может, и не буду готова никогда. Я попросила несколько дней на раздумья — такие вещи требуют серьезного осмысления, — а потом сказала, что больше всего хочу заниматься производством фильмов. Я даже немного рассказала ему о тебе.
— Обо мне?
— Ну не то чтобы конкретно о тебе. Я только сказала, что познакомилась с человеком, который так же интересуется кино, и что мы вместе работали над экспериментальным фильмом, но не смогли завершить проект. И вообрази, я еще не успела договорить, как он потянулся к своей чековой книжке. Я знала, что денег у него куры не клюют, но ничего подобного не ожидала. Он спросил: «Ты хочешь отправиться в Голливуд?» На это я сказала, что и помимо Голливуда есть много мест, где можно делать фильмы, а он в ответ: «Да, и помимо Детройта есть много мест, где делают автомобили, но, если ты хочешь сделать что-то стоящее, лучше делать это в самом правильном месте». И он предложил мне профинансировать фильм, в пределах пятидесяти тысяч долларов.
— Солидная сумма.
— Я не сразу в это поверила. — (На мгновение Уайлдер увидел в ней богатую девочку, похваляющуюся щедрым папиным подарком на день рождения.) — Но он сказал, что я уже не ребенок и вполне могу брать на себя ответственность. И еще он сказал так: «Если ты нацелилась на такое дело, ты явно не собираешься быть бедной». И, Джон… — Она достала из пачки сигарету и прикурила ее от золотой зажигалки, возможно также подаренной ее отцом, хотя это мог быть и подарок от Честера Пратта. — Джон, я очень хочу сделать фильм в Голливуде, но не хочу ехать туда в одиночку. Я предпочла бы заняться этим вместе с тобой.
— Вплоть до нового появления протрезвевшего Честера Пратта?
— Я ожидала примерно такой реакции. Как я могу тебя убедить? Знаешь, прошлой ночью я перечитывала тот сценарий Джерри и плакала, думая о тебе. Послушай… — Она положила сигарету на край пепельницы, потянулась через стол и обеими руками сжала его кисть; и в тот миг Уайлдер понял, что изначально привлекало его в этой девушке даже больше, чем ее прекрасное тело: то был ее голос. — Послушай. Почему бы тебе не поехать со мной? Или у тебя есть более интересные планы на будущее?
— Дженис, — сказал он спустя несколько вечеров, — у меня к тебе важный разговор.
Он решился взглянуть ей в лицо лишь после того, как самое трудное было произнесено: он хотел с ней разойтись; он уезжал в Калифорнию; у него появилась возможность стать продюсером; у него была другая женщина, — а когда все же поднял глаза, то увидел ее бесстрастное лицо. Он так и не понял, было ли это проявлением «цивилизованности», или она просто остолбенела.
— …денег на моем банковском счете тебе и Томми хватит года на два, — продолжил он. — Хотя вам вряд ли придется ждать так долго. При любом раскладе я начну регулярно высылать вам деньги самое позднее через год, а может, уже и через полгода. И разумеется, я всегда…
— То есть ты уже все для себя решил, — прервала его Дженис.
— Да, решил.
— Тогда любые мои слова будут бесполезными, да?
Она встала с кресла и отошла на несколько шагов, высоко подняв плечи. Когда она повернулась, Уайлдер ожидал увидеть гневную гримасу, но лицо ее было спокойным и даже красивым — на свой простоватый манер. Взгляд ее был ясен и светел.
— Ох, Джон, — произнесла она, — а ведь мне начало казаться, что у нас с тобой все хорошо.
— …И я пробуду там долго, — говорил он сыну следующим вечером. — Может, полгода, а то и дольше. Но мы будем поддерживать связь.
— О’кей, папа.
— А когда я там обустроюсь, возможно, ты прилетишь ко мне в гости. Как тебе такая перспектива?
— Было бы здорово.
— Думаю, для тебя перелет на Западное побережье станет хорошим приключением. В Лос-Анджелесе есть что посмотреть — кстати, и бейсбол там отличный.
— О’кей, папа.
— Это самая большая глупость, какую я слышал в своей жизни, — сказал Джордж Тейлор. — Бросая всех своих клиентов, ты не только ставишь меня в трудное положение, но и демонстрируешь полную — полнейшую — безответственность. Помчаться в Калифорнию, не имея никакого понятия… Джон, это же так глупо: потратить много лет на создание чего-то стоящего, а затем просто послать все к черту. А что будет с Дженис, ты подумал? Что будет с твоим сыном?
— Они хорошо обеспечены.
— Я не об этом. Я о том, что человеку нужен собственный дом, черт возьми! Ты хочешь эту девчонку, отлично, так имей ее в свое удовольствие, но помни простое правило: никогда не гадь там, где ешь.
Судя по багровому лицу и надутым губам Джорджа, он был расстроен и в то же время доволен тем, что высказался без обиняков.
— Ладно! — продолжил он, выставляя перед собой ладони, как будто готовился отразить удар. — Ладно, пусть это меня не касается, но вот это… — он ткнул указательным пальцем в поверхность своего стола, — вот это уж точно мое дело. Это вся твоя карьера, Джон, которую ты выбрасываешь псу под хвост.
— Я никогда не думал об этом как о «карьере», Джордж. По правде говоря, мне никогда не нравилась эта работа.
Тейлор воздел глаза к потолку:
— Никогда не нравилась, это ж надо! Стать лучшим в своей профессии, а потом вдруг решить, что никогда… А, к черту! Устал я с тобой спорить. Ведешь себя не как серьезный мужчина, а как чокнутый тинейджер. Фильмы! Скажи, Христа ради, что ты вообще знаешь о фильмах?
— Давайте посмотрим, — сказал доктор Бринк, листая страницы толстенной, похожей на энциклопедию книги. — Лос-Анджелес. У меня нет знакомых врачей в тех краях, но с медицинским центром Калифорнийского университета промаха быть не должно. Запишите это имя: Бертон Л. Роуз. Наверняка это компетентный специалист, раз он возглавляет отделение психиатрии.
С этими словами он закрыл справочник.
— А теперь к вашим лекарствам. Не вижу необходимости что-либо менять. Если таблетки закончатся, обратитесь с моими рецептами к Роузу. Будь это обычная деловая поездка, я бы этим и ограничился, но сейчас меня немного беспокоит… неопределенность ваших планов.
— Меня это беспокоит тоже.
— Очутившись в непривычной обстановке, вы будете часто попадать в стрессовые ситуации.
— Именно этого я и боюсь, доктор. Точнее сказать, не боюсь, а испытываю некоторые опасения.
— Опасения, верно, — молвил доктор так, словно сам пытался подобрать нужное слово и теперь был рад подсказке.
Он задумчиво постучал колпачком серебряной ручки по своим зубам и начал заполнять рецептурный бланк.
— Не будем рисковать. Поступим следующим образом. Я выпишу вам три дополнительных препарата, которые следует принимать только в критические моменты, когда вы окажетесь на грани срыва. Скрепите их резинкой и спрячьте поглубже в свой чемодан. Отдельно от остальных лекарств. Это будет ваш «комплекс экстренной помощи». Понятно?
— Вполне. И еще, доктор. Возможно, мы с вами больше не увидимся, и потому я хотел бы сейчас поблагодарить вас за… вы понимаете… за все…
— Не стоит благодарности, — сказал Бринк, вставая и пожимая ему руку.
— Было приятно иметь с вами дело.
Глава восьмая
Аэропорт Лос-Анджелеса изрядно потрепал им нервы, и Памела уже чуть не плакала, когда их взятый напрокат автомобиль наконец-то выехал со стоянки и углубился в лабиринт автострад.
— На что мне ориентироваться? — спросил Уайлдер, имея в виду огромные бело-зеленые дорожные указатели, которые появлялись один за другим, проносились над их головами и исчезали позади.
— Ориентируйся на бульвар Сансет, — сказала она. — По крайней мере… осторожнее, Джон!.. По крайней мере, для начала это подойдет.
Уайлдер дважды побывал здесь в кратких деловых поездках, но все его знания об этом городе сводились к тому, что Лос-Анджелес не был настоящим городом в обычном понимании. По нему можно было проехать много миль в любую сторону и не встретить ни одного нормального городского квартала, а район города, именуемый Г олливудом, представлял собой настоящую головоломку. Так что он был согласен с Памелой: начинать свое пребывание здесь все же лучше с бульвара Сансет, чем с Г олливудского бульвара и Вайн-стрит.
— Ладно, — сказал он и, заметив нужный знак, свернул на красивую, обсаженную пальмами авеню. — Насколько понимаю, если ехать дальше, не сворачивая, мы попадем на Стрип[46].
Он все понял правильно, и они сняли номер в мотеле на Стрипе, неподалеку от ресторана «Сирано». Вскоре он уже лил виски на кубики льда, обнаруженные в холодильнике, а она скидывала туфли, чтобы растянуться на двуспальной кровати. Они добрались до места, и это было уже кое-что.
— Твое здоровье! — сказал он, салютуя бокалом.
— Полагаю, в первую очередь нам следует снять квартиру, — сказала она. — И это желательно сделать еще до звонка Эдгару Фримену.
Эдгар Фримен являлся их единственной зацепкой — он был режиссером и продюсером в «Коламбия пикчерз», а его дядя дружил с отцом Памелы. На ее письмо он ответил кратким жизнерадостным посланием: мол, с удовольствием встретится с ними «за обедом в киностудии».
— Согласен, — сказал Уайлдер. — Выделим два дня на поиски квартиры. Максимум три.
Они потратили на поиски четыре дня и остались не очень-то довольны результатом. Квартира находилась на одной из улиц к югу от Стрипа, и в плюс ей можно было записать лишь первый этаж с отдельным входом. Гостиная была выдержана в желто-зеленоватых тонах и только выиграла от удаления со стен глазастых репродукций Кина[47]. Спальня произвела на них более приятное впечатление, но в целом это пристанище казалось обезличенным и временным, как номер в мотеле.