— Ужик! Ужик!
Войча скатился вниз, больно ударился локтем о камень, но даже не обратил внимания.
— Ужик!
Он осторожно тронул заморыша за плечо, но тот не реагировал. Белое лицо оставалось неподвижным, такими же белыми были губы, а по подбордку тянулась тонкая красная полоска. Ниточка пульса билась неровно, но Ужик был жив — и это было, конечно, самым главным.
Наверху вновь громыхнуло, на этот раз ближе, басовитее. Войчемир крякнул, почесал затылок и нерешительно поглядел на заморыша. Нет, идти он не сможет. Да и зачем ему идти! Он свое дело сделал. Змеюки грозу, видать, не любят. Ну а остальное — уже его, Войчина, забота.
Первые капли упали, как только Войча вытащил неподвижного Ужика наружу. Тучи шли низко, над самой землей, задевая краем за вершины холмов. Дул сильный ветер, срывая рыжую пыль. Войчемир быстро осмотрелся, на глаз определил направление, выбрав холм, что казался поближе, и аккуратно уложил Ужика на плечи. Заморыш не весил почти ничего, Войча усмехнулся и шагнул вперед. И в то же мгновенье с неба обрушился дождь.
Над головой гремело, молнии одна за другой разрывали свинцовое небо, а воздух был наполнен пряным запахом озона. Вода была всюду -, она стояла стеной, мешая двигаться, хлюпала под ногами, заливала глаза. Войча шел медленно стараясь не сбиться с пути. Холмы были уже близко, и он мог различить несколько высоких каменных зубьев, поднимавшихся над пологими склонами. Как это Ужик говорил? Челюсти? Видать, они и есть…
Пару раз Войча опускал Ужика на землю и пытался привести его в чувство, но без успеха. Заморыш не откликался, глаза по-прежнему были закрыты, лишь лицо как будто немного порозовело. В конце концов Войчемир решил заняться недомерком позже, когда проклятая пустыня останется позади. Надо спешить, пока гроза разогнала поганых Змеюк. Войчс хотелось закричать во все горло, как кричат в бою, стараясь напугать врага. Все-таки получилось. Слабо вам, Змеюки, против Дия Громовика, слабо против Ужика! Вот вам, гады!.. А гроза все гремела, дождь лил как из ведра, и с каждой минутой Войчу все больше охватывало злое веселье. Ничего, он еще вернется! Он доберется до самого Патара, если надо, поедет на полночь, к дхарам, но узнает, как прищучить крылатую смерть. Погодите, Змеюки, вы еще узнаете, кто такой Кой Войчемир! Кей Кавад на вас землю пахал, а я вас в эту землю по горло вобью!..
Скалы были уже совсем рядом — громадные, серые, похожие на чудовищные неровные клыки. Между ними Войчемир разглядел узкую извилистую тропу. Он оглянулся, прикинул, что гроза начинает стихать, и ускорил шаг. Мешала кольчуга, мешала промокшая до нитки одежда, даже меч начал оттягивать бок. но Войчемир шагал все быстрей придерживая легкое тело Ужика. Наконец под ногами заскользили мокрые камни — он начал подниматься по тропе, которая вела к узкому проходу исчезавшему между каменными зубцами. И тут послышался стон, а затем знакомый голос негромко произнес; «Эй, Зайча!».
— Живой? — обрадованный Войчемир осторожно опустил Ужика на землю, — Ну чего, верхом ездить не надоело?
— На тебе поездишь! — Ужик попытался привстать, поморщился и откинулся на мокрые камни. — Где это мы?
Вопрос был не из простых. Войча неуверенно оглянулся, стараясь сообразить, туда ли они попали. Ужик вновь завозился, со стоном приподнялся, опираясь на локоть, и наконец усмехнулся:
— Челюсти! Сейчас по тропе — и вниз. Там они нас не найдут.
— Значит, получилось? — все еще не веря, проговорил Войчемир. — Дошли?
— Не спеши… — заморыш закрыл глаза и неуверенно провел ладонью по мокрому лицу. — До Акелона еще далеко…
Но Войча не слушал. Вскочив на ближайший камень, он выхватил меч и заорал во все горло, глядя в низкое серое небо:
— Получилось! Получилось! Получилось!
Глава четвертая. Кремневый нож
Они стояли лицом к лицу, и на миг Уладу все происходящее показалось нереальным — вечерние сумерки, костер на лесной поляне и та, что посмела бросить вызов могуществу Кеев, Мелькнула мысль, что это сон — или он просто встретил девушку, красивую, сероглазую, с тонкими бровями, с которой приятно поговорить, рассказать ей о Савмате, о далеком Валине… Но он тут же опомнился — нет, все именно так, перед ним Велга. Та, из-за которой погибли сотни людей, из-за которой потерян Коростень. Душу захлестнула ненависть, рука дрогнула. Рукоять меча совсем рядом, всего миг — и проклятая змея рухнет на траву с разрубленной головой…
— Я знаю, ты ненавидишь меня, Кей, — Велга не отводила взгляд, и Улад запоздало сообразил, что его выдали глаза, — Мне тоже не за что любить ваш проклятый род. Ты — Брат Рыжего волка, который принес столько горя волотичам. Но сегодня ты — гость, я — хозяйка…
Рука сжалась в кулак. Вот как? Значит, Сварг — рыжий Волк? Ничего, Болотная Гадина, это тебе вспомнится! Но сейчас надо отвечать.
— Ты права, Велга. Я — гость, и я посол. Но я невежлив. Тебя, наверное, следует называть «государыня Велга»?
Внезапно девушка рассмеялась:
— Ты первый назвал меня так, Кей! Это хороший знак — если Кей считают меня государыней, мы быстро договоримся…
Улад понял, что проигрывает. Девушка с первого же мгновенья взяла верный тон, а он забыл, зачем приехал сюда.
— С красивой девушкой всегда легко договориться! — Улад наконец-то смог улыбнуться в ответ. — Даже такому неопытному послу, как я. Если мой брат — Рыжий Волк, то меня ты можешь называть Рыжим Волчонком.
Девушка с интересом взглянула на Упада, и он понял, что она рассматривает его волосы.
— Да, ты тоже рыжий, Кей. В кого это ты? Я однажды видела твоего отца, он, кажется, темноволосый…
— В маму… — Улад почувствовал, что ему становится легче, — Мама была рыжей… А когда ты видела Светлого?
— Еще в детстве. Он приезжал в Коростень… Давай присядем. Рыжий Волчонок. Я пришла издалека и немного устала.
— Повинуюсь, государыня, — Улад шутливо поклонился, с облегчением чувствуя, что наконец-то овладел собой. — Я тоже немного устал. Твой про водник заговорил меня до полусмерти.
Они присели на покрывало, и Велга кивнула на котелок:
— Каша с грибами. Я сама варила. Может, все-таки поужинаем? Если, конечно, ты не думаешь что специально для тебя я собрала мухоморов…
Улад понял, что ему бросают вызов. Мухоморы вот значит как? Ну, ладно…
С кашей было покончено быстро, и молодой Кей почувствовал себя значительно лучше.
— Огры говорят: голодный посол — злой посол, — усмехнулся он. — Кажется, я становлюсь добрым послом, государыня…
Он поспешил похвалить кашу, отметив, что мухоморы выдались необыкновенно вкусными, но мысль уже работала, фиксируя самое главное. Волга умна и прекрасно владеет собой. Опасный враг, очень опасный! Значит, надо действовать ее же оружием…
— Мой брат предупреждал, что с тобой надо быть осторожным, — заметил он как можно непринужденнее. — Но я вижу, что он недооценил тебя, Велга. Ты еще опаснее. Ты умна, красива и к тому же хорошо готовишь мухоморы. Если бы это касалось лишь меня, я бы давно сдался тебе на милость. Надеюсь, меня бы ты пощадила…
Велга улыбнулась и покачала головой:
— Нам с тобой незачем враждовать, Кей. Наверное, я бы пощадила тебя… Если бы это помогло делу, я сама бы сдалась тебе на милость. Но ведь это ничего не изменит. Идет война, Кей Улад. Даже если мою голову отрубят и насадят на копье, волотичи не сдадутся и не станут слабее. Или ты думаешь, что все дело в обыкновенной девушке из Коростеня? Мать Болот избрала меня, но она могла найти другого. Ты думаешь, я хотела этого?
— Но ведь ты сама сказала, что ненавидишь нас! — удивился Улад.
— Ненавижу? — Велга задумалась. — Чтобы ненавидеть, нужно иметь смелость. А я просто вас боялась, как и тысячи других — тех, кого вы покорили огнем и железом. Разве я смела ненавидеть вас? Вас, Кеев, не знающих поражений, не знающих жалости и пошады! Я просто хотела жить… У всех у нас одна жизнь, Кей Улад, — у холопов, у дедичей и даже у вас, Кеев. Мне и так пришлось хлебнуть вашей милости — с самого детства. Моя семья погибла, когда твой дед пришел в Коростень и его кметы сожгли город. Мать попала в плен к кому-то из ваших дедичей. Несколько лет она была холопкой. Потом родилась я…
Голос девушки был спокоен и ровен, словно она говорила о чем-то обыденном, не особенно важном. Улад вдруг подумал, что ее судьба действительно самая обычная. Обычная судьба девушки покоренного народа…
— Мать умерла, когда мне не было и трек лет. К счастью, меня нашли дальние родичи, у них я выросла. У меня был дом, немного серебра на черный день… Был жених, которого я любила. Что еще надо? Тем более, в последние годы жизнь стала спокойнее. Твой брат — жестокий правитель, но люди привыкли даже к этому. Я могла бы прожить обычную жизнь, может, даже счастливую… Но Мать Болот призвала меня…
— А почему — тебя? — не сдержался Улад.
— Она могла выбрать любого… — девушка помолчала, затем усмехнулась. — Сейчас те, кто пошел за мной, выдумывают разное. Будто с детских лет Мать Болот являлась мне, будто я слышала какие-то голоса. А другие говорят, что я
— какая-то особая, что обо мне были древние пророчества… Нет, все не так. Просто выбрали меня а не другую. Мать Болот явилась мне и повелела идти к людям, звать их на борьбу. Она дала мне смелость ненавидеть вас. И тогда я перестала бояться.
Улад бросил на девушку быстрый взгляд, пытаясь понять, искренна ли она. Да, кажется, Велга говорит то, что у нее на сердце. Но она не похожа на одержимую. Она действительно верит…
— Что приказал тебе твой брат, Кей? Затягивать переговоры?
Улад вздрогнул от неожиданности.
— Н-нет… — проклятый язык опять перестал слушаться. — Он велел выслушать то, что ты скажешь…
Велга покачала головой:
— Кей! Вы думаете, что все остальные — просто глупое стадо, которое нужно стричь — или резать… Твой брат послал тебя, потому что ждет подкрепления, Две тысячи кметов, кажется. Ты поехал, чтобы выиграть время. Наверное, ты думаешь, что совершаешь подвиг…