Дела Киригакуре оставляли очень мало времени для занятия собственным кланом, хотя последний так же в этом нуждался, если Хисато желал иметь в ближайшие годы надежный тыл и приходилось выкручиваться с помощью Коцу Буншин но Дзюцу. Пусть это ниндзюцу не обладало всеми свойствами теневых клонов, но являлось куда более надежным в плане длительного использования — при простом существовании копии тратилось небольшое количество чакры, а учитывая использование при создании природной чакры, даже ввязавшимся в бой противникам трудно было ощутить разницу в силе, не говоря о сенсорах. Кагуя этим беззастенчиво пользовался, отправляя на некоторые заседания Совета селения клона, а сам занимался более важными делами, например — усиленным воспроизводством нового поколения клана или личной дрессурой недавно перевезенного с островов молодняка. Полностью отдавать воспитание детёнышей в руки учителей из других кланов он не собирался, приняв помощь только в тех областях, где это действительно требовалось и в течение года вообще планировал отказаться от услуг «доброжелателей» — слишком удобный рычаг влияния и сбора информации.
Аврал первых недель постепенно сходил на нет, работа налаживалась, подчиненные нагружались задачами, снимая эту самую нагрузку с начальства и у канпеки нингё даже стало появляться свободное время, которое тратилось на собственную тренировку и лечение — Хисато ни на минуту не забывал, что полноценный эС-ранг еще не заслужил, несмотря на мнение окружающих, и лишь прямая подпитка от Основы позволила вытянуть финальный бой, изрядно перетрудив кейракукей перекачанными объемами чакры. Собственно, только через месяц он перестал чувствовать фантомные уколы боли по всему телу. Доступа к первоклассным навыкам ирьёнина первой степени не имелось даже у Мизукаге — в Тумане вообще оказалась напряжёнка с медицинской системой — так что здоровьем приходилось заниматься самостоятельно и при этом шифроваться от окружающих.
Кстати, именно из-за столь плачевного состояния главного госпиталя, вообще единственного на большой город, присутствие собрата оказалось ему на руку — Ишигава получил пост главы упомянутого заведения без единого возражения со стороны Совета, несмотря на принадлежность названного к Великому Храму Воды, так как способных занять вакантную несколько лет должность просто не нашлось. Конечно, имевший надежды смыться к коллегам, он оказался этому вовсе не рад, но кому сейчас легко? Зато Кагуя получил уверенность, что ирьёнинов больше не смогут прессовать как раньше с таким-то прикрытием — как отжигал с джинчурики монах видели очень многие из повстанцев.
С единственным биджу Киригакуре но Сато была та еще проблема — по давней традиции всех Каге, он должен быть запечатан в сосуд из семьи правителя для обеспечения лояльности живого стратегического оружия и как противовес кланам, но подобного ребенка у него просто не имелось, как и настоящей семьи, а решать что-то все равно требовалось в ближайшие несколько месяцев. Держать джинчурики в застенках чревато инцидентами и даже должным образом подготовленная камера не является панацеей без круглосуточного наблюдения специалиста по фуин. Получить посреди селения разъяренного колосса ему очень не хотелось, запас печатей Узумаки у кланов не бесконечный. Конечно, можно было организовать контрабанду из Конохи, но окружающие тоже не дураки и сделают выводы, а прокалываться подобным образом не сформировав себе солидную базу власти было просто глупо.
Глава 20
Наиболее приемлемым выходом было взять одного из сирот клана, что больше всего подходит для запечатывания и после этого усыновить джинчурики, но канпеки нингё пока находился в нерешительности и сперва хотел посоветоваться с Основой, у которого могли иметься другие планы или идеи и только после этого принимать окончательное решение. Кланы пытались предлагать своих кандидатур и заверять в том, что новый джинчурики будет верен в первую очередь селению с ним во главе, а потом уже тому клану из которого вышли, но даже выходцы из народа в Совете одаривали их скептическими взглядами. По этому вопросу на Хисато никто не имел достаточно влияния, чтобы заставить действовать во вред себе.
Собственно, единственный человек к желанию которого канпеки нингё приходилось внимательно прислушиваться — Дайме Мизу но Куни, обеспечившего стабильный поток миссий в селение почти сразу же, как повстанцы более-менее возобновили работу администрации и весть об этом ушла в столицу. Проведя личные переговоры с номинальным начальством и свитой поддержки, Кагуя пришлось признать, что вина за сложившееся в стране положение дел лежит не только на плечах кровожадных туманников, но и непосредственного правителя этой территории.
Дайме Хасуя оказался относительно слабовольной, не привыкшей утруждаться и предпочитавшей плыть по течению, личностью. Решения большинства важных вопросов оказалось отдано на откуп различным советникам и его в большей степени волновало лишь благополучие столицы с своевременностью поступления налоговых сборов, позволявших содержать в роскоши двор и не отвлекаться на «мелочные» жалобы подданных. Даже идея привлечь монахов для скорейшей стабилизации ситуации в Мизу но Куни принадлежала одному из советников. Убедить серых кардиналов за троном в необходимости реформ скрытой деревни, как и выбить разовую финансовую помощь под обещание скорейшего наведения порядка не составило труда, особенно после доклада о примерном количестве нукенинов-лоялистов, что смогли избежать преследования и зачисткой которых придется заняться незамедлительно. Папочки с компроматом от кланов оказались не задействованы и подождут до следующего раза.
Конечно, Киригакуре существовал не только на деньги Дайме, но и принимая заказы от многочисленных торговцев с судами, местных землевладельцев и аристократии, весьма пострадавших от длительной гражданской войны и предпочитавших пользоваться услугами конкурентов, пока свои ниндзя заняты разборками. Кагуя планировал данную ситуацию изменить с помощью глав кланов, имевших обширные связи среди сливок общества и личного присутствия при дворе через несколько недель — несмотря на уменьшение численности подчиненных примерно на две пятых от довоенного размера Сейки Бутай и приличного количества раненых, пока не способных к службе, семи с хвостиком тысячам едва хватало работы.
Как будто Хисато было мало текущих проблем, окружающие словно специально старались подкинуть новые на ровном месте — среди сколоченного блока ниндзя начали возникать конфликты по поводу того, кому достанутся еще остававшиеся у Тумана Великие Мечи, пока находившиеся у него в качестве личных трофеев. Канпеки нингё подозревал вброс со стороны Юки, стремившихся ослабить все возраставшую поддержку нового Мизукаге, но твердых доказательств не имел. Для купирования конфликта в зародыше пришлось выступить с официальным заявлением о проведении в конце весны турнира мечников, на котором кандидаты из чунинов и выше могут показать своё мастерство, в качестве главного приза использовав Шибуки (Всплеск) и вместе с ним получение официального титула. Как и место в Семёрке Мечников, упразднять которых Кагуя не собирался — слишком уж слава элиты Тумана мотивирует молодежь на тренировки, несмотря на смерть всего текущего состава и потерю большей части реликвий. Судя по лицам отдельных личностей из Совета, подобного хода от него не ожидали. В ввиду большей смертоносности, Хисато намеревался отдать второй Великий Меч Хирамекарей лично в руки только полностью преданному бойцу, прошедшему значительное количество проверок и уж точно не имевшему связей с политическими противниками.
И раз подвернулась подобная возможность, канпеки нингё решил не ограничиться проведением небольшого турнира для нескольких судий, а вознамерился устроить шоу не хуже Экзамена На Чунина, не только пополнив казну на зрителях, но и хорошенько пропиарившись перед жаждущими зрелища клиентами, потому что следующего шанса придется ждать еще два года — свою очередность Киригакуре профукала. Помимо главного приза, занявшие второе и третье места получат денежные призы и созданное с помощью Шикоцумьяку оружие, несущие в себе толику природной чакры и обладавшее даже большей крепостью, чем выкованное из чакропроводящего металла при меньшем весе и лишь чуточку худшей проводимостью.
Кагуя планировал сделать производство такого оружия одной из основных статей дохода своего клана, раз уж ничего больше повернутые на битвах идиоты делать не умеют — качество ширпотреба для генинов-чунинов куда хуже, чем поделка из обычной кости только пробудившего кеккей генкай Кагуя, а стоимость производства в десятки раз дольше и дороже. Если всё пойдет как надо, то эта ниша окажется подмята кланом очень быстро и можно будет подумать о расширении ассортимента — значительных месторождений полезных ископаемых на островах не имелось и львиную долю металла приходилось закупать у имеющей развитую промышленно-добывающую базу Страны Молнии через торговцев. Хисато понятия не имел, почему до подобного использования Шикоцумьяку не додумались прошлые главы, вечно испытывая нехватку денег, но намеревался выжать из этой золотой жилы максимум возможного и заполнить рынок изделиями из кости как альтернативы дорогому металлу. Опыт Акиры в торговле позволял увидеть множество возможностей.
Кроме интенсивной работы на благо собственного клана, Киригакуре в общем, погружения в опасные воды внешней и внутренней политики, досталось на долю новоиспеченного Четвертого Мизукаге и немного действия — какой-то шиноби попытался насадить его на отравленный кунай прямо на входе в главное административное здание селения. С любым другим бойцом подобное могло бы сработать, но только не с Хисато. Ожидая чего-то подобного в любой момент — потому что это Чигири но Сато (Деревня Кровавого Тумана) и потерявшие бдительность здесь долго не живут, несмотря на продвигаемые реформы — он постоянно носил не только подкожную броню из кости, но и внешнюю, отлично скрываемую свободной официальной одеждой. Стремительный удар просто не смог преодолеть защиту, а в следующее мгновение нападавший оказался проткнут насквозь костяными шипами в десятке мест.