Тем не менее, я был весьма рад за Кушину, несмотря на обстоятельства, наконец воссоединившуюся с родителями и не оставшуюся без помощи со стороны многочисленных родных и окружающих соклановцев, хотя глубоко внутри признавал, что со сменой места жительства старое, включая меня, останется позади и мысли молодой девушки обратятся на здесь и сейчас. Вполне возможно — и в романтическом плане. При одной мысли об этом внутри взревело проснувшееся чувство собственности и оскорбленной гордости альфа-самца, но я усилием воли успокоился, подключив холодную логику — без личного общения можно только остаться друзьями по переписке и забыть о чем-то большем.
К тому же, у Кушины всё сложится более чем благополучно — родители и большая семья далеко не последние люди в клане, имеют влияние и способны приструнить нежеланных ухажёров, моя защита от подкатов скользких типов вроде Намиказе больше не требуется. А уязвленная гордость прекрасно лечится обзаведением другой любовницы, тем более, что с этим проблем никогда не имелось — та же Митараши старшая из платья готова выпрыгнуть по первому же намёку, не упоминая уже имеющихся женщин. С моей стороны будет высшей формой лицемерия ожидать хранения верности, когда мы друг другу ничего не обещали и в верности не клялись. Всего лишь один из приятных эпизодов жизни, который останется в памяти среди многих других, пусть она пока этого не понимает и пишет, будто впереди лишь несколько коротких месяцев разлуки, хотя минимальный срок пойдет на годы и едва ли отношение Кинохи с Узушио вернутся к прежней близости, спасибо ублюдку Сарутоби и компании старпёров. Посмотрев на оттиск губ внизу последнего листа, я покачал головой, отложив стопку в сторону. Отвечу потом, когда настроение не будет скакать.
Послание от родни вышло куда более деловым и коротким — все живы/здоровы, дети растут, взрослые работают на клан и передают привет. Жизнь в заточении диктует свои условия и стала скуднее на комфорт с питанием, но и только. Угроз для жизни нет, в отличие от моего недавнего участия в мировой войне и дошедших до них слухов. Ну, было бы глупо думать, что у мастеров печатей не осталось способов связи с большим миром и какой-никакой агентуры с прежних времён, несмотря на все усилия врагов по зачистке. Возможно, скорость передачи информации оставляет желать лучшего, но об основных событиях дед оказался в курсе и желал бы уточнения некоторых моментов.
Оказывается, я на Узушио весьма заметная и обсуждаемая персона, а также предмет гордости родственников и зависти окружающих, тем более, что Мито-чан отзывалась о временном ученике исключительно в положительном ключе, чего не скажешь про остальных листовиков, и делало вынашиваемые планы значительно легче. Зашиваясь в рабочем плане по всем фронтам, мне пришла закономерная мысль — а почему бы не скинуть производство печатей на родных? Одним камнем вырубить сразу двух зайцев — дам подзаработать сидящей на голодном пайке родне, устроив бартер всего необходимого, тем более, что у меня с войны осталось трофейных материалов для фуиндзюцу в большом количестве и одновременно сниму с себя весьма затратную по чакре и времени работу, которую просто так не бросить, несмотря на мешки с золотом в семейной сокровищнице.
Достав из стола чистые листы бумаги с принадлежностями для письма, я уселся за написания ответного послания, отчаянно надеясь, что ответ будет положительным, несмотря на то, что это будет косвенным снабжением войск Конохи. Вопрос только в том, останется ли это частным заработком родни или решение будут принимать на куда более высоком уровне?
Глава 65
Вообще, данный вопрос и с нашей стороны не такой простой — по сути, я в личном порядке поддерживаю контакт, договариваюсь за спиной собственного селения и военного лидера о торговле с теоретическим противником. Если это каким-то образом всплывёт, то даже статус элитного бойца и незаменимого специалиста не спасёт от весьма неприятных вопросов, не упоминая о мощном ударе по репутации, которым точно воспользуются политические противники. Чтобы минимизировать возможный урон, я сперва хотел начать с самого просто выбора печатей, а потом уже постепенно увеличить объём поставок со стороны.
В Конохагакуре не имеется должных мастеров печатей, чтобы опознать личный почерк создавшего фуиндзюцу, а так называемые «специалисты» не способны отличить поделку одного Узумаки от другого, только возможное происхождение по использованному стилю. Ну так я использую систему аловолосых живчиков практически без отличий и собираюсь подключать родню исключительно по качественному ширпотребу, отнимающему много времени и чакры, но очень популярному по продажам и приносящему основной доход в лавке, а создавать уникальные изделия приходится не настолько часто, чтобы отказываться от практики.
Раскрытие подробностей ключевых событий войны, в которых принимал личное участие и нюансы изменившейся международной обстановки, которые интересовали деда, заняло у меня прилично времени и более двадцати листов бумаги, плотно исписанных столбиками мелких иероглифов, но я не стремился проскочить по верхам — пусть эта информация не является секретной и добывается типичными методами агентурной работы, наверняка доступной даже Узушиогакуре, но надежный источник позволит родне выиграть несколько очков перед соперниками в клане. Несмотря на одержимость фуиндзюцу, родственные узы и общую расслабленность в отношении к жизни, я был бы идиотом, исключив политические игры в таком большом сборище людей.
Естественно, я потакал Рьюджи не просто так — пусть линия отца не стояла на самой высокой ступеньке пирамиды власти, члены семьи разных поколений занимали не последние руководящие посты в различных структурах селения, начиная от военной и заканчивая исследовательской. То есть, имели возможность донести критическую информацию до Узушиокаге лично, минуя обычные бюрократические препоны, и я намеревался воспользоваться этим в полной мере, передав знания о существовании Широзецу, его возможностях, практически копирующих Мокутон, тактику действия при двух засадах и догадки о явной заинтересованности в биджу. С переселением джинчурики Девятихвостого Лиса — весьма актуально.
У меня оставалось одно неизмененное тело самурая в загашнике, так что его передача послужит лучшим доказательством, чем голословные предупреждения и подожжёт пердак у лучших фуинщиков мира, вполне способных справиться там, где я провалился. Все же, Узумаки тоже являются ниндзя и после уклонения от просвистевшего у виска ядра, режим паранойи должен врубиться на полную мощность, тем более, что большинство значимых личностей помнят титаническую мощь Хаширамы Сенджу не по редким мемуарам современников или дошедшим из прошлого байкам единичных глубоких стариков, а из собственного опыта и при необходимости, живо объяснят степень угрозы новому поколению.
На копирование всей документации по Орочи и моему исследованию образцов вместе с уже разработанным комплексом фуиндзюцу уйдет огромное количество времени даже с помощью клонов, но за подключение к проблеме еще одного скрытого селения с огромными ресурсами, постараться стоит. Естественно, актуальная для джинчурики информация уйдет и Кушине-чан — хорошим я был бы другом, оставив оповещение на откуп власть имущих. Перед глазами сразу возникает образ большой папки со штампом «совершенно секретно» и доступом только для определенного круга лиц, к которому недавно вернувшаяся в Узушио куноичи точно не принадлежит и касается ли тоже самое Мито — вопрос открытый.
В любом случае, ясность внесёт только последующий ответ, а пока можно только гадать.
— … бенза ма ме мундза бензензи бхагава маха самая сато, — вокруг довольно большой лесной площади, огороженной недавно освященной сименавой (ограждающая верёвка), десяток монахов ритмично трясли хараигуси (очистительный посох) под звуки зачитываемой мантры очищения, создавая подобие треска молний от прикрепленных к ним бумажных лент, — ци там шри я ку ру хунг…
Стараясь не обращать внимания на завывание призрачных теней, что бились с внутренней стороны установленного барьера, Сезу щедро расходовал духовную энергию на ритуал, внешне умиротворенно-спокойный и уверенный, но внутренне усталый комок нервов — это был четвёртый раз за день, и накатывавшая слабость давала о себе знать и малейшая ошибка могла стоить жизни. В отличие от обычных людей, чей отпечаток не имел особой силы даже после тяжелой и мучительной смерти, усиливаясь лишь со временем и подпидкой смертей рядом, в большинстве случаев просто исчезая, гибель обладателей чакры не проходила бесследно и в правильной среде иногда порождала настоящих монстров. Как на поле боя, где полегли десятки и сотни бойцов. Такие тени могли высосать жизнь не только у мелких животных, но и у здорового человека, постепенно становясь опасными даже для служителей богов. Именно поэтому, после очередной междоусобицы ниндзя, монахи стремились быстро найти и зачистить места, наиболее обильно «удобренные» смертью, пока духи привязаны к месту зарождения.
— … бха га ван сар ва, — чувствуя угрозу от скапливавшейся ритуалом очищающей силы, темные силуэты всё сильнее бились в едва державшийся барьер и кое-где на ограждающей верёвке начали медленно тлеть сидэ (зигзагообразная бумажная лента), исходя белым дымком и сигнализируя последние минуты жизни, — та тха га та… гах!
Внезапно, планомерное завершение ритуала оказалось нарушено прозрачной стрелой, прилетевшей в спину одного из монахов и пронзившей его насквозь!
— Тенгу! — воскликнул один из пары монахов, стоявших на страже, рванув к начавшему падать собрату и одновременно швыряя в ту сторону, откуда прилетел снаряд, превратившийся в хищную птицу бумажный шики.
Откат от выбывания одного звена на последней стадии должен был ударить по всем участникам, но как ведущий, Таогама в последний момент перенаправил и принял его на себя, на одном усилии воли проигнорировав звон в ушах с головокружением и быстрым движением активировал своего шики, заготовленного как раз на подобный случай. Возникший рядом бурый медведь с ревом принял на лапы еще пару почти невидимых стрел, как только нападавший вычислил лидера. Листва вокруг делала обнару