— Узумаки Наруто. Ее зовут – Узумаки Наруто.
Намикадзе не озвучивал вопрос, почему его ребенок был зарегистрирован под фамилией его матери. Это было и так понятно, ведь она была главой клана Узумаки и должна была носить это имя. Самому Намикадзе не было дело до всех этих официальных тонкостей, ибо даже будь она Химе Учиха, все равно оставалась бы его дочерью. Стоило прозвучать имени монстра, которого Герой назвал своим ребенком, так вся округа потонула в чудовищном мраке из шокированных взглядов и тяжелого молчания. Из этой реакции толпы злобный пазл складывался и без особых пояснений, но мужчина продолжал выпытывать все факты.
— Какое это имеет значение? Сейчас самое важное, что эту чудовище сбежало, украв оружие деревни и принеся хаос и разрушения. А вы, Йондайме-сама, как родитель, ответственный за появление этого преступника, и как наш бывший Хокаге, должны взять на себя ответственность.
— Вы должны покарать преступника и вернуть биджу в деревню. Вы сами это должны знать. Наруто Узумаки должна предстать перед судом и поплатиться за свои грехи.
Слова Хомуры дополнились речью Кохару, что как некстати зарядили толпу. Многие шиноби шиноби завопили о том, что девятихвостый должен предстать перед судом и то, что с вернувшимся четвертым Хокаге они смогут воздать по заслугам преступникам. Истину того, что Минато был родителем Наруто они проглотили, как нечто собой разумеющееся. Перед законом все равны и то, что Намикадзе ответственен за рождение преступника накладывает на него особое обязательство посвятить всего себя тому, чтобы преступник получил суровое наказание. Им даже в голову не могло прийти иного исхода. Минато был идеалом в их глазах.
— Вы… Как смеете…
Намикадзе прошипел сквозь зубы, не обращая внимание на толпу. Ясно как день, что все случившееся – результат политики Третьего, ведомого Старейшинами. Их невозмутимость и ярое противостояние ему говорило о том, что они прекрасно знали о Наруто все и несли ответственность за это. Но предпринять какие-либо действия он не мог. Вершить самосуд при сотнях свидетелей – все равно, что обречь всю Коноху на погибель. Минато знал, кем он был для этих людей и видел, как они с упоением и даже благоговением заглядывают ему в рот, когда он говорит. Намикадзе вплотную подошел к двум старым шиноби, кладя свои руки им на плечи, сжимая до боли в их костях ладони. Его лицо не выражало злобы, но вот его холодный, низкий голос, слышимый только им, внушал страх.
— Поговорим об этом позже, сейчас надо восстановить деревню. А после вы мне все расскажите.
После этих слов Намикадзе отпустил посиневшие плечи Советников и ушел вперед, собирая за собой шиноби. Ему требовалось реорганизовать всю систему, пока он был жив. Сколько продержится техника? Он не знал и боялся, что она развеется быстрее, чем он вновь встретит свою дочь.
— Хокаге-сама!
— Что происходит!?
— Боже правый!
Толпа отпрянула, создавая вокруг Четвертого некое свободное пространство. Тело Намикадзе начало парить, клубы горячего воздуха обволакивали его тело полупрозрачной пеленой. Трещины техники исчезли и странные чувства поселились в его груди.
*Ту-дун*
Глухой удар сердца, что отдавал аж загривке прошиб разум. Его тело начало немного дрожать, а перед глазами все плыло. В ушах отдавало набатом стук сердца и быстрый ток крови. Но ни сердцебиения, ни озноба, ни тем более кровяного давления он не ощущал после Нечестивого Воскрешения. Чувство боли, как и остальные чувства были притуплены. Впрочем, даже саму чакру он ощущал по-другому, глухо и неказисто, словно что-то глушило, отвергало его наличие в этом мире. Но сейчас. Сейчас все вернулось, словно он вновь был жив.
Намикадзе опустил взгляд на руки. Его кожу больше не покрывали трещины, и она не была пепельно-серой, словно созданной из праха. Но вот что было странным. Расползающееся красное пятно на белом плаще от плеча. Неуловимая тупая боль в том же самом месте, где его задел луч белого света, оставивший сквозную пробоину. Запах… Это привычный омерзительный запах крови он сразу вспомнил.
Темная Заря 65
После своего поражения, Роан отступила к слабо охраняемым территориям Конохи. В здешней лесистой местности было очень сложно потеряться из-за редкого молодого леса, но в тоже время шиноби было сложно перемещаться здесь по верхним путям. Выпрыгнув из пространственного искажения техники Летящего Бога Грома, Роан ощутила, как узел в животе завязался до предельной возможности. Тошнота подкатывала к горлу, а головная боль усилилась. Чем выше расстояние перемещения, тем тяжелее последствия терпит пользователь.
Шатаясь, на ватных ногах Роан склонилась, встав на колени, возле кристально чистого ручья. Каменный берег, усыпанный галькой и тихое журчание воды должны были успокаивать, но не в случае Наруто. Ее нервы были натянуты, словно тросы башенного крана. Воскрешение Намикадзе, его освобождение от контроля Эдо Тенсей, падение Орочимару и то, что ее план тихой чистки провалился, а ее лицо теперь официально занесут в книгу охотников за головами, ничуть не радовали. Не все пошло на свалку, она добилась своего, просто исход постановки оказался не таким, как задумывала его Бланш.
Сорвав перчатки с ладоней, переместив наручи в подпространство, Роан с тихим шипением окунула руки в воду. Глаза чудовищно болели и никакая сила «высокого болевого порога» не помогала. Казалось, что мозг сейчас взорвется и даже ее бессмертие не обнадеживало. Она не могла умереть ни от болевого шока, ни от продолжительной агонии. Чтобы ее конец настал, физическое тело должно быть полностью аннигилировано.
Роан зажмурила глаза, надавливая пальцами на переносицу. СЦЧ сейчас странным образом пылала. Не враждебная, но чуждая ей чакра сейчас порабощала всю ее энергоструктуру. Блондинка понимала что это была за чакра и какому прародителю принадлежала. Система лихорадить перестала совершенно недавно и странным образом затихла. Да только Роан не проверяла ее, ибо избавившись от Минато, она стала ощущать чудовищную боль, раздирающую все ее сознание, но помимо нее оставался животрепещущий вопрос – почему не сработала замена. Ответа у нее не было, а в груди чудовищно щемило из-за потерянной связи.
Несмотря на свою жестокую натуру, на всю ту кровь, что она пролила и на все ее амбиции, Роан хотела того мнимого покоя. Опасность работы охотником была ничтожна для нее и не потому, что она физически бессмертна. Нет. Здесь имело место быть ментальное отношение. Акира, как и другие, относились к этой работе как к русской рулетке – будоражащие чувства, животрепещущие ощущения, но постоянная угроза жизни. Каждое движение барабана отдается в твоем разуме мыслью, что вот твой конец. Роан не испытывала такой тревоги от слова «вообще». Всю свою жизнь под именем «Наруто» она жила с лезвием у горла, а в первобытности угроза с темной стороны общества была более чем реальна. Она просто свыклась с этим ощущением.
Опустив голову в холодную воду, Роан замерла на несколько часов в этой позе. Холод заставил притупиться ощущение боли, а про негативные последствия переохлаждения она не волновалась. Их можно было нивелировать. Сейчас самое главное было сохранить свое сознание в целостности, не отдав на растерзание агонии. Когда странные ощущения сошли на нет, она «вынырнула» распластавшись на камнях берега небольшой. Ее глаза смотрели в небосвод, что уже начал окрашиваться в багровые краски.
Отдохнув, Роан встала на ноги. Склонившись над зеркальной водной поверхностью, девушка желала привести свои волосы в порядок и почистить одежду, но увиденное заставило ее замереть в шоковом состоянии.
Теперь ясны мне изменения в СЦЧ.
Пурпурный узор, похожий на рябь на воде, распространялся по всему глазному яблоку, окрашивая его в однородный, чарующий и одновременно пугающий фиолетовый оттенок. Величайшее додзюцу Мира Шиноби, сокровище, которым невозможно было обладать, даже собрав все гены мира.
Смотря в отражение, Роан не знала, радоваться ли ей или же тревожиться. Сила не приходит без последствий. Но в сложившейся ситуации Бланш наблюдала черную иронию.
Мадара, чтобы пробудить Риннеган просидел в пещере, в гордом одиночестве и забытые, в отчаянном ожидании преемника несбыточного плана, вероятно терзаемый призраками прошлого долгие десятилетия после которых смог пробудить эту силу, но не смог воспользоваться ей. Хагоромо убил своего любимого брата, дабы принести мир на земле и сразить свою мать. Они оба понесли колоссальные ментальные страдания и после этого получили эту силу. Мне же потребовалось преподнести в дар всего десять тысяч душ. Смешно… Смешно и страшно.
В голове Роан проносились события недавних дней и ощущение горечи на душе от осознания того, что она больше не сможет вернуться в мир людей. Но это была горечь и некая истерическая злоба, похожая на вспыхнувшее пламя. Но, как и природный элемент в своем проявлении, эти эмоции затухли быстро, ибо мир людей не был пределом ее мечтаний. Что уж говорить, ведь был еще мир демонов и кто его знает сколько миров во вселенной.
Наруто запрокинула голову назад, растянув губы в ухмылке, прикрыв драгоценные глаза Риннеган. Внешне в поле зрения ничего особо не изменилось. Четкость ее зрения менялась от глаз, которые она использовала. Будь то первые голубые глаза, которые были дарованы при рождении, будь то Взор Рассвета, артефакты, которыми она пользовалась до недавнего времени, или же эти глаза величайшего додзюцу. Четкость зрения не особо отличалась.
Поразмыслив над полученным сокровищем, Роан все же согласилась с мыслью, что потери превысили прибыль и данная операция в большинстве своем оказалась неоправданной. Ее пафосное появление перед Хирузеном и его лицо, полное отчаяния не стоили сложившейся ситуации. Но историю уже было не переписать. Бланш сконцентрировала все свое внимание на полученных способностях.
Имя: Узумаки Наруто
Уровень: 115
Профессия: Алхимик
Профессия: Владыка Душ