-разному с одной и той же прической, но в двух разных одеждах и двух разных цветах волос.
Ее походный костюм включал в себя удобные темные штаны, белую рубашку с ремешками на плечах, урезанные тонкие перчатки и тусклую бордовую жилетку. В ее ушах были сережки с красивыми яркими алыми камнями кристаллической форму. А серебряные волосы были распущены. Образ серьезной деловой леди был довольно хорошим прикрытием.
Дождавшись свою «подружку» Левиафан, которая не сильно претерпела изменения в образе с момента экзамена на Чунина, короткая юбка, черные чулки, белая тонкая рубашка с выразительным черным бюстгальтером, что в общем-то смотрелось пошло, и необычным полосатым галстуком, полностью растуженным и всящем как украшение, подчеркивая глубокое декольте.
Роан двинулась к вратам столь злачного места. Этот город должен был стать временным пристанищем, а также хорошим источником информации, ибо в любом культурном городе собиралось огромное количество влиятельных людей, не способных сдержать рвущуюся наружу гордыню в компании двух прекрасных дам.
***
Минато сидел в своем «походном кабинете», так он называл в шутку палатку, когда меланхолия и рефлексия накатывали с головой, готовые утянуть его в пучину депрессии. Намикадзе время от времени пытался переосмыслить свою жизнь. Конечно, помимо «просветления», это несло очень темные тона, не позволяющие ему дышать полной грудь. Он ожил, вернулся в деревню, которую клялся защищать до конца.
Но вот если посмотреть на это под другим углом. Все те, кого он считал своими друзьями, товарищами, семьей – предали его, опорочив его жертву. Минато без сомнений, жалости к себе и страха смерти использовал Печать Бога Смерти, отдавая в дань забытому Богу свою душу, чтобы спасти деревню от гнета Лиса и подарить им стабильного джинчурики, который без особо сильного эмоционального потрясения не проявит своих сил. Он не боялся смерти, бросив своего ребенка на попечительство судьбе, ведь его вера в людей, шиноби Листа, была практически фанатична. Намикадзе был уверен, что заместо него о Наруто позаботятся те, кого он любил.
Его учитель – Джирайя бросил новорожденного, будучи вторым самым близким после родителей человеком – крестником. Он исчез еще до того момента, когда первые двадцать четыре часа жизни Наруто прошло. Забыл, не вспоминал, не жалел и не горевал. Гедонист, поглощенный своей похотью и извращенной творческой стезей, что всем твердит о каком-то пророчестве. Разочарование.
Его ученик – Хатаке Какаши, второй на очереди опекун, также забыл о ребенке. Какаши не стал каяться, что то был прямой приказ Сарутоби, кодекс шиноби и верность Третьему Хокаге не давала этого сделать. Также его рефлексивная натура, заставляющая все грехи брать на свою голову, не позволили ему покаяться. Его извинения, полные сожаления были ничуть не лучше тех слез, которые молодой Какаши проливал над могилами своих друзей. Позор.
Его друзья и верные коллеги по работе, с которыми они штурмовали заплесневелый бюрократический мир Конохи пятнадцать лет назад. Иноичи, Шикаку, Фугаку и малоизвестный Генма. Иноичи всегда был пассивным, ведомым человеком. Он не мог ярко выражать свою позицию, оставлял право решения всех проблем «главенствующим» и по жизни ему было любо исполнять приказы, а не отдавать их, ибо ответственность лидера была ему не по душе. Шикаку был ленивым, но в отличии от пассивного Яманака, когда надо было, он высказывал свои идеи, представлял и отстаивал свою позицию, не скупясь на многочасовые разговоры. Шикаку искренне уважал Минато, как лидера, но в тоже время был главой одного из важнейших союзов кланов деревни Листвы и взять на себя «балласт» ответственности за джинчурики, который неизвестно стабилен ли вообще, не мог. Даже не не мог, он не хотел этого. Их общий друг и довольно спокойный, замкнутый в своем мире ресторанного бизнеса и искусства кулинарии Чоуза Акимичи был довольно… агрессивным по отношению к Наруто. Впервые после атаки «Змея с Девятью хвостами» состоялось масштабное заседание высшего состава Конохи, где Чоуза ревел громче все, что он еще десять лет назад предлагал удушить «чертова демона».
Слыша эти слова, Минато не уставал поражаться, а его нервы не могли привыкнуть к этому. Десять лет назад! Убить пятилетнего ребенка, ставшего жертвой, чтобы Лист мог спать спокойно. Намиказде всегда считал, что информация о бессмертии хвостатых довольно всеобщая. И то, что даже если их «убить», они все равно возродятся через три года и будут нести еще больший хаос. Так показывала история. Но нет, были те индивиды, что считали убийство джинчурики единственно верным способом уничтожения зла, именуемого «биджу».
Как ты жила здесь…
Минато понимал, что большая часть той непреодолимой ненависти родились в тот день, когда Наруто наслала на деревню небесных ящеров, убив свыше десяти тысяч гражданских лиц и придав огню все спальные районы. Тысячи людей лишились жилья, удобств, личной жизни. Все это потонуло в огне. Но у его дочери были на то свои причины и по одним только словам ГЛАВЫ КЛАНА Акимичи можно понять, что ее ненависть копилась не год и не два, а всю жизнь. Всю свою жизнь Наруто несла черную, душераздирающую злобу.
Но все же у него были те, кому он доверял больше всего и в свете открывшихся обстоятельств прошлого, в котором его не было. Микото и Фугаку, что воспитывали ровесника, Саске, не могли взять его дочь под свое крыло. Микото даже не позволили стать молочной матерью Наруто, что уж говорить об опекунстве.
Все это заставляло голову Намикадзе трещать по швам. В течении месяца он собирал информацию обо всем и не мог отделаться от горького чувства отчаяния. В его жизни половину сердца занимала Кушина и его, тогда еще, нерожденный ребёнок, а вторую – Деревня. Сейчас его любимая жена покоилась в земле, в неизвестной могиле на кладбище Конохи. Шикаку говорит, что ее захоронили на фамильном кладбище Узумаки, но что это был за бред! Клан Узумаки не хоронил своих людей, они предавали их огню и развеивали над алтарем Шинигами. Куда делось тело Кушины никто не знает. Сарутоби сказал, что ее похоронили как того требовали традиции Узумаки.
Откинувшись на спинку неудобного деревянного стула, Минато обмяк. Уго руки повисли перпендикулярно земле, его голова была запрокинута назад, глаза закрыты, а дыхание стало очень тихим. В этой позе ему не позволила долго находиться боль в плече. Острая, режущая, иногда ноющая, а в моменте открытия раны так и вообще сумасбродная. Спустя некоторое время Минато стал видеть в ней те самые отрицательные чувства Наруто, что никогда не угаснут, словно эта боль, те раны на ее душе, что никогда не заживут.
Намикадзе сжал в зубах деревяшку, позволяющую ему без страха напрягать челюсти в особо душераздирающих приступах и не бояться, что эмаль перетрется.
— Минато! Джирайя-сан нашел Цунаде-химе!
Из облака дыма на его столе вывалился взмыленные маленький жаб. Несмотря на свои размеры и на маленький запас чакры, ему уже было около ста лет и все это время он помогал доставлять послания скорейшим образом. Мужчина открыл голубые глаза, сконцентрировав внимание на зеленой амфибии.
— Где он?
Его хриплый голос звучал, словно наждачная бумага проходила по шершавой металлической поверхности. Его горло пересохло и чудовищно хотелось освежиться прохладной водой, смыть липкий холодный пот от нового приступа. Но получить квалифицированную помощь Сенджу-химе хотелось раньше. Даже его воля трещала по швам перед устрашающим сущность человека ликом Агонии.
— Джирайя-сан вместе с Цунаде-сан и Шизуне-сан сражаются против Орочимару его ученика и двух странных людей в темных одеждах. Один покрывает свою голову покатым черным шлемом со зловещей вертикальной полосой, а второй носит каску, закрывающую все выше носа, а нижняя часть лица, скрыта тканью, висящей из-под каски. Джирайя-сан накануне был сильно отравлен Цунаде-сан, поэтому он слаб! Он не выстоит…
— Стоп! Расскажи все с самого начала.
Минато волевым приказом заставил жабу замолчать. Ту хаотичную информацию, что лил на него жабий гонец, он воспринимал неохотно из-за затуманенного разума. Но вот основополагающие предложения он запоминал. И жуткий «интерес» вызвала часть, когда Джирайя был отравлен Цунаде. В свете сегодняшних событий все это смотрелось крайне подозрительно. Джирайя не одуванчик, но и Цунаде – не Орочимару, готовый убивать всех, стоящих на его пути. Тем более Принцесса Слизней имеет очень тяжелую руку, которой постоянно огревает буйного и неугомонного старика. Ей незачем его травить, ведь если она даже в теории захочет его убить, Джирайя ничего понять не успеет, ибо доверяет ей спину, как самому себе.
— Некогда! Некогда! Цунаде. Она. Кровь. Джирайя. Маска. Очкарик. Луч…
Перепуганная жаба перестала нормально формулировать предложения, сбиваясь на отдельные слова и междометия в виде «ква». Намикадзе естественно это не понравилось, ибо в сумбурности ситуации, сложившейся на том поле, надо было понять всю карту событий. Потому что, если он все правильно понимает, то Джирайя… по меньшей мере забил на его приказ – как только он найдет Цунаде, он должен был позвать его, ибо доверять столь щепетильную тему, как переговоры с женщиной, имеющей буйный характер – его стезя. Джирайя только ноги уносить мастак.
— Говори. Всецело и конкретно, иначе я и с места не сдвинусь.
Угроза, озвученная Минато напугала жабу, что так раздулась из-за возмущения. Но ледяной взгляд Хокаге не давал разрешения на дискуссию и оспаривание его приказы. Тем более Намикадзе был единственным, кто мог сейчас же явиться на поле боя и перевернуть ход событий. По крайней мере так считал жаб. Сейчас Намикадзе не обладал и пятьюдесятью процентами своей силы. Ранение истощило его не только физически, но и морально. Его концентрация ни к черту и что будет в реальном бою – одному Богу знать.
— Джирайя-сан нашел Цунаде-сан в кабаке, в городе Танзаку. Он сразу же попытался договориться с Цунаде-сан, и их встреча переросла в…