Подняв раскрытые ладони до уровня плеч, Роан забавно помахала ими из стороны в сторону, пытаясь успокоить Четвертого Хокаге. Мужчина растерянно, словно стыдясь своих эмоций провел рукой по лицу, пытаясь скрыть мимику и собраться с мыслями. Не сказать, что прием использованный его дочерью сработал. Хотя бы потому, что обезличенная фигура в черных доспехах с инородной пятой конечностью казалось уж очень несуразной в сопоставлении девичьей фигуры дочери, которая скрывалась под этой личиной.
— Хорошо… Мы с твоей мамой всю жизнь жили с мечтой стать Хокаге. Я отдал все ради деревни и сейчас… Я не могу сбежать, не хочу… Тогда это чувство станет только хуже.
Намикадзе выдавил из себя эти слова через силу, сохраняя спокойный тон. При воспоминании о том, что он чувствовал, когда вновь окунулся в весь политический мир, где теперь его дочь – абсолютное зло, а он – мессия, который должен искоренить его, горло сдавило, ощущение было такое, что он дышал, но не мог вдохнуть, насытиться воздухом, и появилось неприятное першение, что заставляло говорить дальше.
— Чувство…?
Небольшая заминка вызвала интерес в разуме Роан. Было некое чувство, что угнетало этого человека. Бланш из-за садисткой тени собственной натуры попросту не могла опустить этот момент.
— Отчаяние. Я… Разговаривая с коноховцами, я уже не ощущаю той было связи, все кажется настолько чуждым, что злость берет. Все мельчайшие ошибки или несостыковки раздражают меня настолько, что хочется взяться за кунай. Но если бросить все… то ради чего я вообще жил? Зачем были убиты мной все люди на войне? Я просто не могу это сделать, поэтому остаюсь на посту.
В принципе ход его мыслей был абсолютно понятен Роан. В особенности на фоне местной «шизы», где дети с раннего возраста убивают, испытывают на психике всевозможные ментальные насилия и в особенности пропаганду. Если смотреть в прошлое, то Минато такой же как и Наруто – сирота. Беспризорник, росший во дворе. Не имея собственной идеологии, мечты или стремлений, стал полным рабом идей Воли Огня из-за чего они нашли свое отражение в его мечте. Пост Хокаге в идейном смысле воспринимается не как абсолютная власть, привилегии и почет, а как высшая ответственность и форма любви. Хокаге словно отец, что должен оберегать, любить и направлять своих детей, свою семью и все это – Коноха. Намикадзе влюбился в раннем возрасте, его любовь прошла через все невзгоды, не ломая и не сметая некую инфантильную ноту в его мировоззрении. То есть Намикадзе жил, зная что вот Его жена, которая не предаст, вот Его друзья-товарищи с которыми они прошли огонь и воду, которые тоже не предадут и вот Его деревня, которую он должен оберегать, потому что в первую очередь там живут Его жена и Его друзья, и будет жить Его ребенок. Как бы то ни было в характере Намикадзе все еще была та наивная доля инфантильного подростка, хотя самому мужчине, стоит правильно заметить, всего двадцать четыре года.
Ебаный в рот, а я и забыла что этому лбу всего-то двадцать четыре! Блять! Чего же я ожидаю от наивного дурака, верящего в бесконечную любовь и дружбу!
В своей жизни Роан прошла через многие грязевые топи, окунаясь во тьму человеческой души, поэтому и ее восприятие мира и людей, в частности, не лучится любовью, взаимопониманием и надеждой. Строгие точки издержек с явной долей выгоды всегда были основой любых ее отношений. Если так посмотреть, то любой человек, с которым она вела отношения приносил ей ту или иную выгоду. Она общалась не с теми, кто был интересным или красивым, или страстным, а с теми кто был ей полезен. Единственный кто смог немного нарушить эту традицию был Курама, ради которого она могла пойти на любые лишения в том числе риск смерти. Любовь – чрезмерно сильный и чудовищно страшный наркотик, которым была опьянена Наруто и был опьянен Минато. Свою «ломку» она пережила, а вот ее отец ее только переживает.
— Хах. Я понимаю. Эта форма зависимости вызвана тем, что попросту не можете отбросить свое прошлое и начать все заново. Хотя если посмотреть, то для этого у вас есть все. Порушенные межличностные связи – раз, скрытая ненависть к бывшим товарищам – два, обстоятельства вашего возрождения – три и отсутствие якорей в деревне – четыре. Вы бы могли начать новую жизнь. Но я не давлю на вас и не осуждаю. Честно говоря, я искренне понимаю ваши действия в нынешнем свете.
Слова Наруто вызвали мимолетную улыбку на лице Минато. Если смотреть в само нутро, ему было бы легче если бы его обвиняли и ненавидели. Выполнить свой долг перед деревней было бы легче. Но сейчас в свете всех событий и прошедшего разговора, ему было стыдно уже от того, что в его руках просто лежало оружие. Противно от того, что он собирался убить своего ребенка. Возможно было бы лучше, если бы он застал Наруто в образе какого-нибудь монстра или на фоне зверски убитых людей, что могло обличить ее чудовищем. Сейчас, когда за их спинами нет никого, когда за ними никто не наблюдает и наконец они могут поговорить как люди… Все сейчас было не так. Намикадзе не поднимая голову, закрыл верхнюю часть лица ладонью. Было неудобно, что дочь видит столь непритягательную картину. Он понимал, что с ее точки зрения он если не злейший враг, то точно противник. Так он думал. Нынешние слова Наруто убедили его в том, что она по всей видимости хорошо контролирует свои эмоции и даже к тем, кто сломал ее жизнь не относится с лютой ненавистью и непреклонным желанием убить. Если верить ей, то все эти жертвы были не оттого, что ее душу травила жажда мести, требуя крови и криков отчаяния. А для того, чтобы забрать то, что принадлежит ей по праву. Без боев, без возможности разрушения библиотеки, чтобы та не досталась врагу.
— Знаете, Отец… Я не испытываю к вам неприязни… Больше. Все встало на свои места. И если вас тревожит то, что я могу вернуться и «завершить начатое», то можете расслабиться. Я говорю искренне, мне нет больше выгоды возвращаться в Коноху. Если я самолично ее уничтожу, то весь мир ополчится против меня, сделав мишенью из-за страха. Мне этого не нужно.
— Наруто, я…
Намикадзе сделал неосторожный шаг вперед, намереваясь подойти к дочери. Из его рук выпал кунай, чего он сам не заметил. Мужчина остановился только потому, что все же боялся, что дочь воспримет его приближение, как агрессию или возможную попытку атаковать первым. Роан в свою очередь стала непроницаемо серьезной. Бланш понимала, что исход этого разговора может повернуть историю и ей, как и Минато хотелось завершить все это.
— Остался только один вопрос: «Как мы закончим?» Отец, мы можем закончить все бойней пока один из нас не умрет или же союзом между нами, без посредников в виде Конохи. Я не хочу вас убивать.
Отца и дочь разделяли больше полусотни шагов. В тишине безмолвного леса, даже где не щебетали птицы, их голоса были отчетливо слышны друг другу, что даже кричать или громко говорить не приходилось. Бланш начала идти первой. Хвост за ее спиной исчез, а фигура приобрела более женские черты.
— Мои слова – не пустая ложь. Я не боюсь и вполне могу вас победить. Как человек с весьма специфическим жизненным опытом я могу понять причины ваших действий и также вижу, что вашей основополагающей вины во всем этом нет. Ваше решение повлияло на всю мою жизнь, но вы надеялись на лучшее и желали мне хорошего будущего. Винить вас в наивности, глупости и слепости – я имею полное право, ибо вы поддались влиянию пропаганды Третьего Хокаге. Но ненавидеть вас за это я считаю глупостью, так как вы уже раскрыли глаза и нанесли себе вреда больше, чем мог бы кто-либо другой. Возможно я делаю поспешный шаг, не дождавшись вашего решения, но в знак своей искренности покажу вам это…
Во время разговора она постепенно нажимала на запирающие механизмы. С глухим стуком маленьких железных деталей замки постепенно открывались. В конце своего монолога Роан сняла маску, позволяя Минато видеть не просто свое лицо, а главное сокровище мира шиноби – риннеган. Пожалуй было глупо ожидать от Намикадзе какого-либо восторга или шока, так как даже название этого додзюцу потонуло в легендах и мифах о Рикудо Сенине. Бланш думала, что Минато должен был знать что-то об этих глазах, но ошиблась, поспешила. Не увидев ожидаемой реакции, Роан почувствовала как ее щеки начали немного гореть из-за стыда. Ее брови нахмурились, а веки закрыли легендарное додзюцу, если бы не полностью покрасневшие уши, Намикадзе бы не понял, что именно почувствовала дочь. Девушка остановилась сложив руки на груди. Ее фигура выражала стойкость и несгибаемость, но в этом Намикадзе увидел мимолетное отражение Кушины. Его жена точно также пыталась скрыть стыд и неловкость за образом непоколебимости и упрямства.
— Отец, вы хоть знаете, что это за глаза?
Бланш указала пальцем правой руки в свои очи, ее выражение лица могло показаться суровым, но на самом деле там было скрыто ожидание ужаса или раболепного восторга. Намикадзе еле сдержал рвущийся наружу хохот за улыбкой, прикрывая рот рукой. Не хотелось огорчать дочь из-за незнания сего, как видно, примитивного факта.
— Прости. У меня даже идей нет, но выглядят внушительно.
Минато попытался успокоить ее и неким образом даже похвалить. Риннеган действительно выглядел впечатляюще из-за своей неестественной природы внешнего вида. Когда всю область глаза заполнял фиолетовый цвет, а от темного зрачка, словно круги по воде расходились кольца, покрывающие всю склеру и радужку. Внушительно – одним словом. Его попытка успокоить дочь ввергли ее только в больший стыд, что было видно зажмуренным глазам и покрасневшими щекам. Атмосфера напряженности, что была между ними не так давно полностью растворилась, так как эти двое ее не замечали и не было этого поганого фактора, что мог бы разрушить мирную атмосферу неловкости.
— Вот дура. Пафосу нагнала по самые помидоры.
Роан стыдливо закрыла лицо правой рукой, говоря мысли вслух. Сделано это было осознанно, без фактора неловкости, но то что она испытывала стыд – было натуральной эмоцией. Девушка мысленно подметила, что лучше бы она вообще не снимала маску. Намикадзе напрягся, чуть-чуть отворачивая голову в сторону, чтобы не было видно рвущейся наружу улыбки. Его мимические мышцы были сильно напряжены и он, как Наруто, зажмурил глаза, пытаясь сдержать в себе все что рвется наружу. Но все же маленькая улыбка смогла проскользнуть наружу.