Роан цокнула языком не то от раздражения из-за здешней обстановки, не то от «притаившихся» сверху наблюдателей.
Они раздражают.
Бланш поморщилась, вспоминая свои первые визиты в кабинет Хокаге с навыком «сенсорика». «Малая чувствительность» не помогала обнаружить шиноби высокого класса, а только они могли воспрепятствовать буйству джинчурики.
Какая ностальгия.
Несмотря на внутреннее раздражение, на губах Роан появилась саркастическая улыбка, что смотрелась довольно провокационно. Подойдя к двери кабинета, Роан постучалась. Обыденно неприятных источников чакры советников не ощущалось, даже спустя столько времени и, казалось бы, что качели ее жизни давно должны были стереть память такого незначительного параметра, как «чувство энергии», она до сих пор помнила. И все также ненавидела.
— Хокаге-сама, вызывали меня?
Бланш не стала дожидаться благосклонного позволения или ответа, она сама задала вопрос с той стороны двери, зная, что ее услышат. Она была уверена, что пока что молодой, относительно, макак прекрасно чувствовал ее чакру еще с момента появления в деревне. Несмотря, что дар сенсорики в большинстве своем ограничен, мощная чакры, как у Роан, была своего рода маяком. Увидев этот свет однажды, будешь видеть и дальше, важно только расстояние. Бланш знала об этой особенности, поэтому, когда надо было она подавляла ее.
— Заходите. Я вас уже заждался.
Снисходительно уважительный тон Сарутоби немного обескураживал. Он не был нравоучительно напутствующим, как в прошлом, он не был таким приторно добрым. Там чувствовалось уважение, настоящее уважение человека к человеку, но и искренняя радость. Бланш была не удивлена, обескуражена. Ее лицо немного вытянулось в удивлении. Но Роан быстро взяла себя в руки, проглотив ком поперек горла.
Открыв дверь, Бланш ощутила, как крылья носа начинаю дрожать от пощипывания, вызванного плотным мороком едкого дыма. Если бы Левиафан была бы живой, она закашлялась бы и громко ругалась, а так вампирша просто перестала дышать вообще. Не хотелось ей пускать в свое «девственное» тело дым. Роан закрыла нос рукавом плаща. Несмотря на то, что она сама курила, столь плотное дымовое облако больше походило на атакующую технику, чем на результат обильного курения.
— Ох! Как же я мог. Прошу меня извинить.
Сарутоби встал со своего кресла, чтобы открыть окна. А с легкой подачки Роан, воздух начал быстрее циркулировать и вытеснять едкий дым из комнаты. Пасс рукой остался незамеченным, хотя о движении чакры такого было не сказать. Расширившаяся энергетическая аура Роан, оказывающая влияние на сам воздух, заставляя его двигаться быстрее, четко чувствовалась самим Сарутоби и его охранниками.
— Еще раз прошу меня простить.
Сарутоби уважительно улыбнулся, не склоняя голову. Не престало правителю кланяться перед подчиненными или высокопоставленными, власть имущими вассалами. Все это знали и то, как Хирузен выказал свое уважение уже было чересчур достаточно для такого человека как Роан. Не смотри, что она Герой Войны, сильнейший шиноби Мира, признанный Богом Шиноби, она все же обычный джоунин без великого клана и поддержки шиноби. Мелочи на фоне сокрушительной мощи девушки, но не в политическом плане. Мужчина указал рукой на диван двум особам.
— Присаживайтесь.
Вальяжный голос Сарутоби лучился довольством, хотя Бланш отметила следы усталости и бесконечного стресса на лице мужчины. Она не испытывала к нему жалость, ни капли, просто отметила состояние. Махнув рукой в воздухе, словно отгоняя муху, он приказал АНБУ скрыться из кабинета. Хокаге понимал, что две куноичи перед ним не только раздавят его и его охрану, но и прекрасно чувствуют. Было бы грубо сказать, что он боялся их, но и ложью, что нет. Личная охрана – важная формальность, но в данной обстановке она покажется чересчур напрягающей. Сам Хокаге достал из своего стола три бутылки высококлассного саке. Третий знак уважения. Хирузен самолично расставил на преддиванном столике несколько пиалок, разлив алкоголь.
— Надеюсь вы выпьете со мной.
Роан оставалась все такой же сдержанной, уважительно, без пренебрежения, она кивнула, а вот глаза ее воспитанницы загорелись интересом. Хирузен поучаствовал укол совести и смех иронии, его ученица также была слаба к алкоголю. Но похоже Бланш, в отличии от него могла контролировать позывы своей подопечной.
— Сочту за честь, Хокаге-сама.
— Не стоит, это малое из того, что я должен был предоставить вам. Благодаря вашим усилиям война кончилась раньше времени и я бескрайне благодарен вашему решению вмешаться в ход битв.
— О чем вы?
— Роан, давайте будем откровенны. Поражение Сошоу – это несчастное стечение обстоятельств и его личная неудача. Если бы оказались на другом краю лагеря, вы бы задумались в какой мере нам помогать. Ведь так? И это не из-за недоверия, я ни в коем случае не виню и не обвиняю вас. Я понимаю, что вы бы сдерживались, дабы не навредить своим ученикам. Я тоже не могу использовать полноту своих способностей, так как это станет угрозой для моих детей. Несмотря, что я Хокаге… мне известен печальный урок Нидайме, моего сенсея.
Откровенные слова Сарутоби удивили Роан. За ширмой всего сказанного было скрыто его прямолинейное желание тесного сотрудничества. Это не псевдо уважительные отношения Хокаге и сильнейшего шиноби деревни, подчиненного властителю. Нет, это предложение максимально тесного сотрудничества.
— Вы хотите, чтобы я была полностью на вашей стороне?
— Непременно. Только этого я и желаю. Вашей силой я смогу защитить Коноху. Давайте на чистоту…
Сарутоби не дожидаясь ответа Роан, отпил из пиалы пьянящий алкоголь, почесывая начавшую лысеть голову. Хирузен не то что не принимал, он не собирался предпринимать какие-нибудь «если», даже из-за возможного отказа последней Ооцуцуки.
— Даже если показанный уровень – лишь клочок вашей настоящей мощи, способной затмить биджу, это уже не имеет значения. Ваша сила опасна и вас будут подавлять разными способами, начиная с попыток убийства, заканчивая давлением на ваших людей. Я бы поступил также, вы слишком опасны. Но я буду глуп, если не воспользуюсь сложившейся ситуацией. Может мои суждения поспешны, но вам больше не нужна «воля», вам нужна «уверенность». Мир шиноби не стабилен, мы воевали до и будем воевать после. Всегда. Сотрудничество с гакуре не обезопасит вас, но на одну деревню меньше будет врагов. Здесь, за нашими стенами, нашими барьерами, ваши ученики смогут обрести покой и благополучие, Коноха развивается гораздо лучше других деревень. Мы одна из крупнейших экономических точек мира шиноби. Я предлагаю вам место моего личного советника и секретаря. Вы больше не сможете покидать деревню, вам не придется брать учеников и исполнять рядовые обязанности шиноби, но вам придется стать частью бюрократического аппарата нашей деревни и исполнять возложенные на вас обязанности. Ваша власть и ваше слово будет пропорционально равно моему, не смотря, что вы не являетесь Тенью, вы сильнейший человек нашей деревни. Передать пост Хокаге вам я не имею права и возможности. Вы родились за пределами нашего дома, только поэтому и все. Множество мелких причин могут быть закрыты вашей славой и показанной самоотверженностью. Говоря откровенно, вас бы никто не допустил до структур власти из-за вашего происхождения. Простите за грубость.
Роан внимательно вслушивалась во все его слова. И без толики стеснения удивлялась, иной раз не понимая порыва откровения, хлопала глазами. Без шуток и увиливания, главный советник обладал той же властью, что и Хокаге. Поэтому при Хашираме главным советником был Тобирама и поэтому при Хирузене был только совет советников, что в будущем будут советом старейшин. Советник не мог издавать законы, как и Хокаге, но он мог их утверждать, вносить на рассмотрение и командовать личным составом. Советник не имел власти над личным отрядом Хокаге, но над всеми остальными АНБУ – да. Это была невероятная позиция, которой хотели добиться тысячи людей в деревне. Проще говоря, Сарутоби предлагал ей реальную власть. Не почет и привилегии обличенные в титул главы новообразованного клана. Не обременяющие обязанности командующего отряда АНБУ и другое. Власть. Если она прикажет, то всякий шиноби обязан будет подчиняться, если нет, то это трибунал, а в большинстве своем – казнь на месте, ибо это измена. Роан получит в свои руки невиданные полномочия, но в тоже время что есть у Сарутоби, как сдерживающий фактора? Ее ученики? Слабо, очень слабо.
— Ваше предложение обескураживающее.
Роан немного подалась назад, Сарутоби понимая грубость своего напора, налил еще саке в свою пиалу, подлив также и остальным. Опрокинув стопку, он тяжело вздохнул.
— В деревне не так все тихо, как может то казаться. На мое место претендуют разные люди, более достойные или нет, я не могу судить, ибо субъективен. Но в них я вижу жадность, обычную жажду власти. Будь то Учихи, Хьюга, Узумаки или Сенджу. Каждый из них считает, что достоин этой власти, забывая о том, что Хокаге – это защитник, тот кто должен ценой своей жизни, не просто как риска смерти, а трудом и усердием, работой, защищать деревню. Я лукав. Понимаю. Вашей тенью, я навсегда отведу от себя риск низвержения. И вы ведь можете предать. Но… Можете считать это моей глупостью. В отличии от остальных и моих друзей, в ваших глазах нет маниакального блеска, жадности и жажды. Либо вы давно удовлетворили свои потребности и обрели смирение, либо постигли суть. Я не знаю вас и вашей жизни, в противной ситуации данного не предложил. Ваша персона слишком влиятельна для нашей деревни и мира. Я хочу сделать правильный выбор.
Слова Сарутоби были наполнены остатком юношеской надежды на лучшее. Это не просто сухой прагматизм, это надежда и вера. То чем отличался Хирузен от своего предшественника и после своего потомка. Непоколебимая Воля Огня, коей не обладали никто, даже настоящий Наруто. Хирузен понимал свою истинную функцию в этой системе и добросовестно исполнял обязанности, не витая в облаках мечтаний, каким был Седьмой.