Появление учеников Хокаге мечник встретил скептическим взглядом. Конечно, каждый из них показал себя как весьма достойный шиноби и крайне сильный боец, да только на фоне Роан они гасли, как свечки. Да только последовавшие возгласы о Кровавом Мессире и Небесном Демоне вызвали странный шоковый приступ и неподдельную бурю эмоций.
Кеншин повернулся в сторону столика, куда решили приземлиться ученики Сарутоби. Из-за стенки, делавшей ее не видимой с этого ракурса, вышла высокая беловолосая девушка. Она не поворачивалась и уж тем более не оборачивалась. Роан пересела к своей ученице, предложив противоположное сидение троице.
Увидев ровно белое лицо, Кеншин ощутил странное чувство стыда, смущение и страха. Роан не глупая и не невнимательная, а ее уровень сенсорики был на той планке, которой могли достигнуть только обладатели додзюцу. Она точно его почувствовала и все видела. От нестерпимого чувства стыда и отвращения к самому себе, мечник сжал колени в ладонях, зажмурился, тяжело дыша.
Разговор за столиком легенд был тихим, его невозможно было расслышать, исключая какие-то странные, иной раз совершенно глупые шутки Джирайи. Кеншин старался не оборачиваться, он выдернул свою руку из объятий девушки, отодвинувшись в сторону. Его товарищи заметили это на первый взгляд странное, весьма глупое поведение. Как они то считали, между ним и Небесным Демоном была обычная мимолетная интрижка, что не являлась редкостью на фронте от слова «вообще». Сколько на фронте перетраханных Учих и Хьюг, славившихся своей неприступностью и хладностью – не пересчитать. Будь то девушки или парни – не имело значения.
— Не менжуйся.
Шендо притянул друга за шею, шепча тому на ухо, дабы никто не слышал. Со стороны это выглядело как обычная мужская шутка, ведь в перекинутой через плечо Кеншина руке была бутылка с сакэ, которая была направлена в сторону ротового отверстия мечника.
— Если тебя приревновали, значит не все так ровно в ваших отношениях. И перестань себя вести, как тряпка. Будь мужиком!
Слегка… очень сильно пьяный Шендо покачивался из стороны в сторону и нависал всем своим центнерным весом на мечника, что тому ощущалось весьма некомфортно. Сбросив со своих плеч стокилограммовую тушу, парень встал из-за стола, направляясь в уборную.
Проходя мимо стола Роан, мечник старался спрятать глаза за прядьми длинных иссиня-черных волос. Мимолетно он услышал слова девушки о грядущей Третьей Мировой. Кеншин не стал вдумываться в них, нет, он обратил внимание на тон голоса. Спокойный, отчужденный, весьма холодный. Она не так с ним общалась. Это немного тешило самомнение, так как по всей видимости кроме чисто деловых, рабочих чувств ни к Джирайе, ни к Орочимару она не испытывала.
В уборной молодой человек холодной водой пытался смыть оцепенении и ту неловкость. Немного удалось привести эмоции в более пригодный вид.
Я же ничего не сделал. Это она липла ко мне! Если бы я ее оттолкнул, это бы выглядело некультурно!
Парень, смотря в зеркало, пытался уверовать в свои же слова, но получалось откровенно плохо. Мокрые пряди прилипли к лицу, пересекая его вдоль и поперек. Кеншин ударил кулаком о стену. Секундная боль заставила перевести внимание. На стесанной костяшке проступила капля крови.
Черт, это моя вина. Шендо прав, я трус и слюнтяй. Надо было оттолкнуть ее… Как же гадко.
Кеншин положил руку на ножны с черным клинком Кокушибо, подаренный Роан. Весьма дорогой и бескрайне ценный дар, который не раз использовался в реальном бою и показал трансцендентные способности подавления врага. Острое лезвие прорезало любые бронежилеты, рассекало камни и кости, как масло.
Оглаживая ладонью рукоять, также нежно, как он это делал с ней в ту ночь, Кеншин тяжело смерил свое отражение в зеркале. Разбитость его эмоций, непостоянность чувств и нерешительность характера в таких важных вещах заставляла парня не раз биться головой о стену.
Надо поговорить и расставить все точки.
Но решительность в его взгляде быстро пропала из-за появившегося вопроса:
Как? Когда? …
В голове появились странные мысли, что будь он из благородной семьи, из великого клана или имей он хотя бы какой-никакой капитал, то все было бы легче и проще. Нет. Не было бы.
Не с такой, как она. Тут ни одно богатство мира и исключительность родословной не подойдет.
Роан была тем недостижимым уровнем, который манил и пугал одновременно. Ополоснув лицо еще раз, молодой человек отправился обратно к себе за стол. По приходу, он упал на место рядом с той девушкой Яманака. Кеншин опрокинул поданную Шендо пиалу саке.
— Да-а-а, брат. Тебе бы сразу пол литра всадить для храбрости.
Неудачная шутка Шендо, окрасившая его лицо в пьяные цвета с ехидной улыбкой, вызвала ответную реакцию в виде сердитого косого взгляда из-под бровей мечника. Впрочем, это ничего не значило, компания продолжала веселиться, наперекор друг другу рассказывая истории. Блондинка пыталась вновь оплести руку Кеншина, но парень в этот раз ее оттолкнул, сбросив ее белые ладони со своей руки и многозначительным взглядом говоря, чтобы она так больше не делала.
***
Беседа с троицей Сарутоби проходила странно и очень скучно. Говорили Роан и Орочимару, причем друг с другом, а Левиафан, Джирайя и Цунаде попросту накидывались, общаясь практически взглядами. После пятой пиалы объемом в тридцать миллилитров, чуть захмелевший Джирайя весьма однозначно стал бросать взгляды на формы двух девушек, сравнивая у кого больше, у Сенджу или у вампирши. Победитель не был выявлен. Цунаде, несмотря на то, что не участвовала в разговоре, была погружена в него, как слушатель, постоянно прерываясь на новую рюмку, поэтому не заметила похабного взгляда. А вот Левиафан нет, ей были не интересны философствования двух недоученых вивисекторов, она играла в гляделки с жабьим отшельником и когда тот начал откровенно пялиться, девушка обнажила улыбку полную острейших клыком.
Кончиком пальца она оттянула декольте, завораживая будущего санина своими объемами, а в следующую секунду взмахнула когтистой рукой перед его лицом, вбивая беловолосого в испуганный ступор. После, когда ошарашенный Джирайя начал более осознанно хлопать глазами, девушка кокетливо улыбнулась, малиновые глаза опасно сверкнула, а длинным когтем она провела по линии шеи, невербально говоря, что будет с мужчиной, если тот попытается перейти черту.
— Быть такого не может. Хочешь сказать, что в следующей войне большее участие примут именно малые деревни?
Орочимару одарил беловолосую неприязненным скептическим взглядом, что весьма сильно задело Роан.
— Ты бы свою гадючьи глаза не щурил, и так только щелку видно. В данной войне большие гакуре потеряли достаточное количество солдат, которых за пару десятилетий не наклепать вновь. А малые наоборот наращивают силу и ищут новые способы. Также не забывай, что есть такие, как Узушиогакуре.
Девушка откинулась на спинку скамьи, сложив руки на груди. Змей отзеркалил ее позу, правда перед этим опрокинул залпом бережно подтолкнутую под руку пиалу с саке старшей Сенджу.
— Узумаки сидят на своем острове, им не дела до внешнего мира.
Змей махнул ладонью, словно отмахиваясь от слов Небесной. Бланш высокомерно вздернула брови, одаривая белокожего взглядом из-под бровей.
— Скудоумие - твое кредо, Орочимару. То, что им нет дела до мира, не значит, что миру нет дела до них.
— И чем же могут быть интересны Узумаки, кроме их долголетия и фуиндзюцу, которое никто не может использовать кроме них.
Змей надменно вздернул уголки губ, неприязненно сощурив глаза, а рукой сделал жест, словно бросал карту в руки Роан.
— А когда это останавливало людей? Жадность - причина всех войн. Разбавить свою кровь более чистыми генами, а знания можно использовать по-разному.
Бланш одарила мужчину снисходительной полуулыбкой, словно наивного мальчика поучала взрослая женщина. Будущего Санина это задело, он нахмурился.
— Ты дурнее, чем кажешься. Знаешь, не все могут гору в небо поднять и не все могут создать Лес из простой чакры. Ты Вторая в этом мире, кто может менять рельеф по своему усмотрению. До тебя был только Хаширама.
Вскользь упомянутой имя основателя без должного уважения, словно какого-то незначительного человека возмутило захмелевшкую Цунаде, что та не с той титанической силой, но весьма увесистым кулаком стукнула по столу, опрокинув пять пустым бутылок.
— Эй, бля, будь уважительнее к Шодайме-сама.
Змей взъерошился, словно злобный василиск. Выпучив желтые глаза, он буквально нависал на девушкой, пытаясь ее подавить.
— Цунаде-химе, не видишь, что тут идет полемика двух интеллектуалов, будь добра, закрой рот. Так о чем это я…
Роан довольно усмехнулась, видя как развязывается длинный язык Орочимару после немного измененного алкоголя. Повысить немнамного крепость и увлечь Змея его любимой темой и делом - доказать свое умственное превосходства, за сим и споить его.
Прекрасный результат.
— А это и не нужно. Не думаю, что барьеры Узумаки столь хороши, что могут выдержать удар бомбы хвостатого зверя.
Змей цыкнул и засмеялся от слов беловолосой.
— Тц! Кши-ши-ши! Да ни один нормальный Каге не позволит своему джинчурики приблизиться к Узумаки, что и создали запечатывающие печати! Тем ты недооцениваешь барьеры Узумаки, они живут на этом острове не одно столетие. Ты даже представить не можешь то количество изменений, произошедших с их стенами.
Роан специально с явно подделанным восхищением задала вопрос:
— Оу! А ты прям можешь?
Змей горделиво выпятил грудь, смеясь смотря надменным взглядом на голубоглазую.
— ДА. Могу. Нужно знать с кем говорить, о чем и когда. Хах.
— Пиздишь, как дышишь, змеюка.
Бланш отмахнулась, не скрывая улыбки на устах. Змей с чувством задетого достоинства продолжил развивать свои аргументы против теории Бланш.
— Кто бы это говорил. Вообще удивительно, что ты так уверена в том, что Малые будут атаковать Большие. Нет. Люди в большинстве своем идиоты. Абсолютные. Но, чтобы так самоубиться - это надо доумиться.