«Сами опера могут следить за кем-либо лишь эпизодически, — на своих «территориях» они слишком хорошо известны в лицо, да и не та у них квалификация, не тот опыт, ещё и времени не хватает, а слежка требует его слишком много… Для подобных целей в городском УВД существует специальное Управление, занимающееся наружным наблюдением. Если есть основания для установки «наружки» за подозреваемым, опер пишет т. н. «задание на наружное наблюдение», начальник РОВД лично подписывает его, и в течении дня вопрос решается на уровне города (а в случае надобности — и области).
Силы и средства «наружки» не бесконечны, а желающих привлечь её оперов — множество, поэтому положительное решение принимается главным образом при серьёзных, «резонансных» преступлениях, или таких, в которых замешаны крупные и весьма интересующие уголовный розыск фигуранты. Если же повод малозначителен, то ответ обычно один: не занимайтесь хренотенью!..
Но и тогда есть шанс договориться напрямую с кем-либо из руководителей оного Управления на основе личных контактов и связей. Если они знают тебя как толкового оперативника с острым чутьём и мёртвой хваткой, то могут дать «наружку» и по якобы «малозначительному» поводу — они доверяют твоей интуиции, и надеются, что «хвост» за маленькой рыбкой в итоге поможет поймать большую рыбину…
Но это возможно лишь в случаях, когда все наличные ресурсы «наружки» не задействованы уже в других операциях, а если у них под рукой нет ни свободных людей, ни машин, то и говорить не о чем…
«Обождите день…», «неделю…», «…месяц…» Ждём-с!.. И дожидаемся наконец-то телефонного звонка: «Можно — с завтрашнего дня…» В «день Икс» обычно вызываю объект к себе, и начинаю его «накручивать» в нужную сторону, либо обозлив чем-либо, либо запугав, либо встревожив за чью-то судьбу. Он выбегает из моего кабинета с полной головой забот, как решить поскорей возникшие проблемы, а повисшие на нём «хвостом» скромные и неприметные люди чётко фиксируют все его действия и контакты.
Обычно в задействованной в работе «смене» — одна или две машины с тонированными стёклами, и от 2 до 8-10 человек экипажа… Я их не знаю, и вообще никто из угрозыска людей из «наружки» в лицо не знает, докладываются они только своему непосредственному начальству, а уж оно лично или через офицера связи сообщает мне, заказавшему «наружку» оперу, о её результатах. Откатают «клиента» ровно столько, сколько будет указано в задании, и всё, дальнейшее их уже не интересует, впереди — новые задания и цели…
Заметить поставленный профессионалами «хвост» чрезвычайно трудно. Порою и мы, оперативники, становимся объектом слежки, когда по долгу службы вступаем в контакт с бандитами. А поскольку на лбу у нас не написано, что мы опера, да и цель нашего общения с бандитами тоже лбом не рекламируется, то в порядке отработки связей в таких случаях «наружка» какое-то время отслеживает и наши телодвижения. Самого «хвоста» за собою я никогда не замечал (хотя по натуре — из «вечно оглядывающихся»), но иногда — кожей вдруг ощущаешь н е ч т о… Как собака — чуешь на себе посторонний взгляд!..
Проводятся и другие отлеживающие мероприятия: прослушиваются телефонные разговоры, изымается почтовая корреспонденция (официально — лишь с санкции председателя областного суда, неофициально — когда хочешь), устанавливаются подслушивающие устройства по месту жительства и работы «клиента», проводятся негласные обыски (по идее, на каждый из них надо получать санкцию, но раз — негласно, то какие уж тут санкции!)…»
«Бойцы невидимого фронта»
1 октября 2003 года Константин Стерледев в статье «Бойцы невидимого фронта» в газете «Звезда» описал работу разведчиков:
«Сразу отметим, что большинство работников ОПУ, или как их называли раньше «разведчиков наружного наблюдения», находится за штатом милиции. Это означает, что «опушники» числятся работниками разных гражданских предприятий или вовсе безработными.
На руках у них есть документы прикрытия: удостоверения работников социальных и коммунальных служб, журналистов или просто военнослужащих. В ГУВД Пермской области руководство ОПУ и один из диспетчеров (принимает заявки на слежку, координирует работу бригад наблюдения и инициаторов задания) находится в здании ГУВД, однако расположение штаб-квартиры и ряда баз (раньше их называли конспиративными квартирами, на милицейском сленге — «кукушки») является государственной тайной.
Офис ОПУ может быть замаскирован под какое-нибудь строительно-монтажное управление, отдел гражданской обороны или войсковую часть. Автомашины, на которых работают разведчики, имеют так называемые «предписания на транспортное средство», или попросту говоря «талон-вездеход», запрещающий ГИБДД досматривать автомобиль…
Чем же занимается «наружка»? Спектр работы довольно обширный. Это и скрытое наблюдение за фигурантами уголовных и оперативных дел, обеспечение операций по захвату вымогателей или разгону воровских сходок. Кроме этого — получение как можно более полной информации о частной жизни «объекта оперативной заинтересованности». Называется это оперативной установкой по месту жительства.
Выглядит это примерно так: к соседям фигуранта заходит какая-нибудь женщина, представляется, допустим, работницей пенсионного фонда и по ходу беседы аккуратно выспрашивает про поведение в быту соседей, в том числе и фигуранта. Особую ценность для установщиков представляют пенсионеры — бдительные старички и старушки просто кладезь ценной информации, они всегда знают, кто когда приходит домой, скандалит с женой и прочие бытовые данные.
Кроме этого в ОПУ существуют такие понятия, как «оперативно-поисковые» и «разведывательно-поисковые мероприятия». РПМ можно заказать как на целый микрорайон, так и на конкретную коммерческую фирму. Тогда милицейская разведка будет фиксировать всех посетителей, записывать все номера паркующихся около офиса автомашин и так далее.
По некоторым данным, «наружка» помогает в работе и другому засекреченному подразделению МВД — Управлению оперативно-технических мероприятий, которое отвечает за прослушивание телефонных переговоров, негласный аудиоконтроль помещений и иную техническую разведку. Так вот «наружка» обеспечивает безопасность при оборудовании квартиры или помещения «закладками» — следит, чтобы объект разработки, не дай бог, не появился дома и не застукал за работой техников.
Порядок работы «наружки» строго регламентирован. Что бы выставить за человеком «ноги», надо получить санкцию суда, разрешение начальника оперативного подразделения. После этого заполняется специальный номерной бланк-задание (он секретный только после заполнения).
В заявке указываются данные человека, основание для проведения оперативно-розыскных мероприятий и как можно больше известной информации об объекте: адрес, номера машины, телефона, кличка, связи. Отдельно указывается — осведомлен ли объект о негласных методах работы. А дальше — что именно требуется от «наружки»: провести скрытое наблюдение, наблюдение с видеодокументированием, с негласной аудиозаписью или оперативную установку в адресе.
После того, как «опушники» отработают задание, инициатору доставят спецпочтой или курьером сводки. Все эти данные подшиваются в оперативное дело и крайне редко всплывают в деле уголовном или тем более в судебном процессе…
В общем, работа у сотрудников ОПУ хотя и интересная, но и весьма неблагодарная. Зарплата на общем милицейском уровне, единственная привилегия — год службы считается за полтора. А в минусе — ненормированный рабочий день, общение с разнообразным жульем и полная конспирация. О месте работы может знать только супруга, да и то в общих чертах.
Хотя расшифровки бывают и курьёзные. Рассказывают, например, такой случай. Как-то в один из РОВД Перми доставили несколько подвыпивших мужчин. Один из них заявил дежурному, что является сотрудником «семёрки». После разбирательства и выяснения в райотдел приехали коллеги «опушника» и забрали его на свободу. А спустя некоторое время какая-то бдительная бабушка позвонила в этот же райотдел и рассказала о подозрительной машине и хмурых типах в салоне.
Приехавший наряд проверил документы у водителя и пассажиров — на поверку они оказались слесарями. Но вот незадача — один из милиционеров узнал в одном из «слесарей» недавнего пьяного «семёрочника», о чем громко и радостно оповестил весь двор.»
«Всегда за кадром»
В 2010 году исполняющий обязанности начальника ОПБ МВД России генерал-лейтенант милиции Николай Федюшкин рассказал журналу МВД «Милиция» в статье «Всегда за кадром» о полицейской разведке:
«Практически ни одно серьёзное преступление, совершенное в условиях неочевидности, не раскрывается без привлечения сил и средств полицейской разведки, добывающей информацию, которая нередко является ключевой для изобличения преступников, становится основой доказательственной базы по уголовным делам». Ежегодно с участием ОПП раскрывается порядка 160–170 тысяч тяжких и особо тяжких преступлений.
Многие дела имели большой общественный резонанс, освещались в средствах массовой информации (далее — СМИ). К примеру, широко известна фотография, не раз опубликованная в конце 1990-х годов, на которой тогдашний начальник «антикварного» отдела Московского уголовного розыска (далее — МУР) демонстрирует возвращённую в Музей музыкальной культуры скрипку работы Страдивари. Но публике не было известно, что помогли в этом оперативникам сотрудники ОПП, которые выследили похитителя и совместно с ними участвовали в задержании.
И успешное завершение нашумевшего в начале 2000-х годов дела «морских котиков» в Калининградской области. Так, двое бывших военных диверсантов, чтобы добыть оружие для разбоя, убивали сотрудников полиции и ведомственной охраны. Раскрытие дела стало возможным во многом благодаря сведениям, добытым разведчиками.
В Чите произошло дерзкое нападение на отделение сбербанка: двое охранников были убиты, похищено их оружие, 38 миллионов рублей, килограмм серебра и золота в слитках. Грамотная работа сотрудников ОПП помогла получить информацию, благодаря которой уже через две недели участников банды, до этого занимавшейся разбоями на федеральной трассе и совершившей за 4 года 25 вооружённых налётов, удалось обезвредить. У них был изъят целый арсен