На другой день вновь начались гонки. Вылетел наш дипломат из посольства, мы за ним. Начал он по Москве круги писать: по Садовому кольцу, по набережной Москвы-реки, вокруг бассейна «Чайка» два круга сделал. Жаждет уйти от слежки, знать, встреча у него важная, которую необходимо скрыть от КГБ.
И вот дипломат наконец с Остоженки двинул на Арбат. Наружка держит клиента, повсюду за ним поспевает. А тот, как всегда, на Скатертный несется. Ребята, предвкушая удовольствие, за шпионом, уже не таясь, идут да ждут только, когда свой интерес обозначить. В азарт вошли.
Дипломат жмёт и жмёт на газ, вот и Скатертный. «Кирпич», понятно, его только подзадорил. Дескать, совки недоразвитые, навешали для себя всякой запрещающей ерунды, пусть сами и соблюдают. Тут, согласно правилам драматургии, наступила кульминация и за ней финальная сцена с шумовым эффектом и замечательной педагогической развязкой.
Итак, клиент нырнул в арку и опять скорость прибавил. И тут… Скрежет железа вся округа слыхала. «Мерседес» со столба два часа отковыривали. А дипломат-шпион? Со всей бережностью вытащили его из искореженного авто, нежно переложили в «скорую помощь» и чуть позже бренное тело лучшим хирургам предоставили.
Когда шпион вылечился, получил квитанцию на оплату штрафа. Наш клиент больше не нарушал правила уличного движения и стал уважительней относиться к гостеприимному СССР…
ДЕВУШКА С ВЕСЛОМ И РОЗОВЫЙ ЗАД
В восьмидесятых годах, как известно, КГБ не только шпионами занимался. Под опекой были также инакомыслящие. Однажды приходит информация, что группа диссидентов хочет провести демонстрацию в количестве 8 человек.
По тем временам злодейство неслыханное. С момента получения этой информации стали этих восьмерых «пасти». И была среди них особа молодая да наглая. Почувствовав «хвост» стала она от него бегать, благо силы были да сноровка спортивная. И по улице, и по метро. С поезда на поезд перепрыгивала, по эскалаторам вверх носилась.
А работали в те годы в «наружке» люди солидные. Многие в возрасте. Не по силам им такие марафоны. Набрали команду из молодёжи, да и та к концу дня «язык на плечо». Но была в бригаде дама. Мария её звали. Спортивная и дородная. Кожаное пальто в обтяжку — ну девушка с веслом из Парка Горького однозначно. И началось. Та вверх по эскалатору — наша не отстает. Просто бег с препятствиями. Но всему приходит конец.
И вот, сбежав в часы пик по эскалатору на станции Площади революции, фактически оказались в тупике. Помощь не подтянулась, и потому Мария, можно сказать, лицом к лицу со своей подопечной. Прижала она своей кожаной грудью диссидентку, да последнее предупреждение ей на ухо шепчет: «Если ты ещё…»
После этого происшествия диссидентка бегать перестала. И вообще, говорят, пошла на исправление и не безобразничала. В демонстрации несанкционированной, конечно, не участвовала, и правильно сделала. Окончила институт, вышла замуж и ребенка родила.
Когда случилась перестройка, депутатом Государственной Думы стала, обличительные либеральные речи с трибуны скрипучим голосом произносила…»
Ещё одна жизненная история, рассказанная бывшим сотрудником «семёрки» газете «Сегодня»:
«КАК РАЗВЕДЧИКИ НЕЩАДНО АМЕРИКАНЦЕВ ИЗБИВАЛИ
В 1970-х годах в Новосибирске проходила фотовыставка американцев, что по тем временам была большая редкость. Тем более в городе, где филиал АН СССР и много закрытых учреждений. Американцам составили несколько маршрутов, по которым (и только) они могли перемещаться. Сначала так и было.
А потом они стали бывать и в других местах. Тогда КГБшная наружка (она их всё время водила) получила команду — если поймают гостей вне маршрута, нещадно… бить! Так и поступали.
Били действительно беспощадно, вплоть до попадания в больницы, сваливая на хулиганов. Двух-трёх «отоварили», остальные поняли, что безопасность гарантирована только на маршрутах. Били сами разведчики, никого к этому делу не привлекали — там ребята были здоровенные и подготовленные.
Бывало и так. Объект «забодал» наружку тем, что крутился, пытался сбросить хвост… Тогда к нему подошёл в метро (это уже было в Киеве) разведчик и сказал: «Если не перестанешь крутиться, толкну и загремишь на рельсы. Случайно! Понял?»
Тот ответил, что, мол, всё понял. Тогда разведчик усилил нажим: «Теперь езжай домой и скажи сейчас, когда будешь выходить, чтобы мы там не торчали всю ночь. Мы тоже люди». Объект испугался и согласился…»
2.7. Мемуары «топтунов»
Анатолий Спраговский
Сохранились воспоминания бывшего сотрудника МГБ с 1947 года Спраговского Анатолия Ивановича, который в своей книге «Записки следователя КГБ» описывает начало своей службы в спецшколе № 401 в Ленинграде:
«Я был зачислен на курс наружной разведки… Причём в зависимости от качества подготовки устанавливались категории — разведчик, разведчик 2-й категории, разведчик 1-й категории, старший разведчик, начальник группы, затем начальник отделения разведки и т. д. В системе госбезопасности действовали целые управления наружной разведки, а в краях и областях — отделы.
В Москве, например, при центральном аппарате в 1948 году численность работников наружной разведки доходила до нескольких тысяч человек. Под наблюдение брались не только советские граждане по заданию оперативных отделов, но почти все представители иностранных посольств и прибывшие в СССР иностранцы.
По окончания Ленинградской школы мне довелось работать в Москве в 1946-м году в качестве разведчика 1-й категории. Поэтому я знаю, как подвергались слежке и иностранцы, и советские люди.
Деятельность НН целиком была подчинена интересам служб Центрального аппарата. Чему учили в Ленинграде? Прежде всего, умению владеть оперативными средствами ведения наружного наблюдения — знать способы секретного фотографирования объекта наблюдения. Тогда в качестве таких средств широко использовались портфели с вмонтированным фотоаппаратом, книги, тросточки с «миноксом», пуговицы пиджаки или пальто, к которым пристраивался объектив, и другие приёмы.
Разведчик обязан был знать радиопередающие устройства и применять их в ходе наблюдения. Спецжилеты надевались на себя, и так осуществлялась радиосвязь между разведчиком и центром. Во избежание расшифровки в расчете на объект наблюдения широко использовались средства маскировки.
Для этого разведчик обязан был изменять свою внешность, с помощью грима, усов, очков, бороды и тому подобное. В школе учили методам изъятия писем и иной корреспонденции, отправляемой объектом наблюдения, а также методам прослушивания телефонных разговоров и организации подслушивающих устройств по месту жительства или работы.
Сейчас в печати возникает много вопросов о правомерности подобных акций со стороны госбезопасности. Полагаю, что в большинстве случаев подобные действия противоправны.
Однако наши законы позволяют органам безопасности творить беззаконие, а при необходимости задним числом узаконить их. Я имею в виду факты перлюстрации корреспонденции и подслушивание телефонов, жилищ, служебных кабинетов, номеров в гостиницах и тому подобное.
Важная роль в деятельности разведчика отводилась выявлению и установлению личности — связи, с которым встречался объект наблюдения. Ставилась задача обеспечить наблюдение за объектом и с наименьшей затратой сил установить его связи. Успешное выполнение этих задач зависело от квалификации разведчика.
Именно Ленинградская спецшкола и была призвана готовить высококвалифицированных разведчиков НН. Там мы приобретали навыки вождения автомобиля и получали права на управление им. Учились работе с радиопередающими устройствами, изучали фотодело, правила поведения в обществе, в ресторанах, даже учились бальным танцам.
Школа выступала под прикрытием партийной, а весь персонал находился в штатском обличии. Преподавательский состав ходил в гражданской одежде, имел воинские звания от капитана и выше, вплоть до полковника.
В специальном ателье для каждого слушателя перед началом учебного года были пошиты индивидуальные костюмы, пальто, кепи и выданы полуботинки. В город на выходной день увольнялись с разрешения начальника курса на определенные часы под легендой слушателей партийной школы. Особое внимание обращалось на безупречное поведение в городе, разборчивость в связях с девушками.
Причастность к партшколе подтверждалась специально выданным удостоверением, а в практической работе каждый разведчик имел возможность пользоваться таким документом, удостоверяющим личность, какого требовала обстановка.
В их числе были удостоверение работника уголовного розыска, студенческий билет, удостоверение служащего любого госучреждения или предприятия. Этим делам занималось специальное подразделение.
Бывало, в течение рабочего дня приходилось выступать, под вывеской работника уголовного розыска, студента, слесаря, монтера и так далее. Главное требование при этом — не допустить расшифровки перед объектом наблюдения и окружением.
По месту жительства каждый разведчик наружного наблюдения определял для себя легенду, которая позволяла бы ему жить, не выдавая свою причастность к органам госбезопасности. Даже близкие родственники не должны были знать о роде твоей деятельности. Исключалось всякое общение с работниками официальных органов госбезопасности.
Кто же подвергался слежке? Все, кто иначе мыслил, высказывал антисоветские настроения, и те, кто подозревался во всякого рода деятельности, якобы направленной против интересов Советского государства. Иностранцы и их связи находились под слежкой постоянно. Задания на установление НН выдавались оперативными отделами. Ими определялись сроки и время наблюдения, а также задачи в процессе наблюдения, вплоть до участия в задержании, аресте.
Работники этой же службы осуществляли охрану членов правительства, а на периферии — членов и кандидатов ЦК. Только во времена Хрущёва в Томске, да и в других областях, была снята охрана первых секретарей обкома.