Словом, наружная разведка в ряду других служб госбезопасности была действенным средством борьбы с инакомыслием. Эта служба действует и в наше время. Не могу судить о её количественном составе, а в 1949-51 годах в Томске она насчитывала до 20 человек.
Теперь о курсе установки Ленинградской спецшколы. Это вспомогательная служба, по численности чуть меньше наружной разведки. Задача установщика — собрать негласно под прикрытием различных документов сведения об интересующем объекте разработки. Задание на установку выдает также оперативный отдел.
Установщик обязан собрать максимум данных как биографических, так и характеризующих лицо, указанное в задании. Сбор таких сведений производится по месту жительства, работы, учебы, то есть там, где обитает объект разработки.
Слово «разработка» на языке чекиста означает комплекс оперативных мер, направленных на выяснение истины. Работники службы установки находятся на негласном положении. Каждый из них избирает для себя легенду по месту жительства и для работы, заручившись определенным документом, удостоверяющим личность.
Вот вкратце и всё о школе в Ленинграде — военной части 500 МГБ СССР. В те времена она ежегодно выпускала до 500 негласных работников наружной разведки и установки органов госбезопасности — младшего офицерского состава. Окончившие школу направлялись в разные точки Советского Союза. Многие оставались в Москве, откуда производилась замена на ГДР.»
Евгений Григ
Свои воспоминания о работе в мобильных группах НН изложил бывший сотрудник КГБ с 1958 года Евгений Григ в книге «Да, я там работал: Записки офицера КГБ»:
«Да, это был один из отделов УОДК — Управления по охране дипкорпуса при ВГУ. И, как я понял позднее, скорее, не по охране, а по слежке за дипломатами, иностранными туристами, которых приезжало к нам всё больше и больше, представителями фирм, сотрудниками авиакомпаний и за кем угодно ещё.
Каждый из таких отделов, разбросанных по Москве, занимал конспиративную квартиру, в обиходе называвшуюся «Кукушка», в которой можно было разместить человек 150 сотрудников НН — наружного наблюдения, «наружки», — специалистов по слежке, которых в литературе и кино часто изображают с известной долей презрения к «шпикам», «филёрам», «топтунам» и как ещё их там называют…
Разведчики службы НН — мужчины и женщины — чаще всего люди обычной внешности; красавицы и красавцы перед выходом «на пост» маскируют свою красоту… Они должны быть незаметны в толпе, даже если толпы нет, даже если вокруг вообще нет никого. Так же неприметна их одежда.
Хотя значительная часть слежки ведется в машинах, приходится немало и «топать», поэтому удобная, прочная обувь в особом почёте у «наружников». Они берегут ноги, и на этот счёт было немало шуток — в КГБ вообще любили и умели посмеяться над собой. Бирюков — маленький, коренастый, с огромным носом и близко посаженными глазами, в первый же день моей учёбы без тени улыбки спросил:
— Ты вот когда спишь, у тебя что на подушке?
— Голова, — недоумевая, промямлил я.
— А теперь клади туда ноги. Это, понимаешь, теперь самая главная часть твоего организма…
Мы стояли в комнате техников, где утром, в середине дня и перед наступлением ночи смены наружной разведки получали и проверяли технику: носимые под мышкой радиостанции, вмонтированные в одежду, портфели или дамские сумочки маленькие фотоаппараты, аппаратуру для скрытой киносъёмки — видео ещё только созревало где-то далеко от нас…
Брали и запасную одежду для маскировки — в ходу были выворотные куртки и плащи — каждая сторона другого цвета. При выходе из комнаты техников висело большое зеркало, перед которым проверяли, хорошо ли пригнана одежда, не торчат ли из-под нее провода или манипуляторы каких-либо «оперустройств».
В течение нескольких месяцев меня обучили пользоваться опертехникой. Необходимо было назубок знать расположение посольств и других иностранных представительств, подъезды и подходы к ним, прилегающие улицы и переулки, типовые маршруты передвижения дипломатов и интуристов по городу, наизусть — запретные для иностранцев зоны Подмосковья, линии метро, а в центре города — все основные проходные дворы.
Хорошо зная огромную сеть проходных дворов центра Москвы, можно перехватывать объект наблюдения не только пешком, но и в машине. Наблюдаемые, в свою очередь, используют «проходники» для отрыва от наблюдателей.
Автомобили «наружки» и их водители — «специальная песня». Слежка за объектом, передвигающимся в машине, требует от наблюдателей оставаться незаметными для него (и желательно для всех остальных), не нарушая при этом правил дорожного движения. Это почти невозможно; трудности наблюдения многократно возрастают, когда наблюдаемый знаком с методами обнаружения слежки и применяет их для отрыва от неё.
Слежка нередко бывает достаточно опасна: чтобы не «мозолить глаза» объекту наблюдения, «наружникам» приходится то далеко отставать, то, прячась от объекта, двигаться по параллельным улицам и переулкам, резко меняя скорость движения, проноситься проходными дворами, иногда выезжать на тротуары, «пролетать» на красный свет светофоров.
Поэтому обычные машины советских марок, конечно, не годились: от них легко уходили бы «форды», «шевроле» и «мерседесы» наших «клиентов» — сотрудников зарубежных резидентур в Москве.
В конце 1950-х — начале 1960-х годов «наружка» работала либо на «Волгах» со слегка усиленными двигателями, либо на любимых тогда всеми сыщиками «шестёрках»; стандартные «Победы» — сейчас их, наверное, мало кто и помнит, оснащались 6-цилиндровыми двигателями сначала от грузовиков ГАЗ, а позже — от роскошных по тем временам ЗИМов.
Получался вёрткий, опасно быстрый гибрид, который легко брал с места 60–70 км в час, плохо «держал дорогу» — особенно зимой, и устрашающе грохотал при больших оборотах двигателя в тоннелях и под мостами.
От этой машины практически невозможно было оторваться; кроме того, за рулём сидели бывалые сыщики, которые периодически проходили специальные стажировки и, получая допуски для работы на спецмашинах, должны были накатать определённое количество учебных часов подобно лётчикам, осваивающим новые типы самолётов.
Некоторые из них имели практику работы за рубежом: лучшие (или те, у кого были подходящие связи) нередко работали водителями в резидентурах 1-го Главного управления — разведки за рубежом. Там они имели возможность почувствовать, что происходит «на другом конце верёвки» — они сами становились объектами наблюдения.
Не знаю, как готовят таких водителей сейчас, но, когда при мне начинают спорить, кто лучше водит машину — таксисты, раллисты или каскадёры, я помалкиваю и делаю невыразительное лицо. Я знаю, кто лучшие «драйверы» в мире. Аварии и катастрофы были редки, но случались. Бывало, гибли не только сыщики, но и случайные люди, прохожие и проезжие…
Машины, конечно, были снабжены радиостанциями для связи с отделом, друг с другом и пешими сыщиками. В те времена рации и питание к ним весили довольно много, была и другая техника, которая применялась во время слежки за сотрудниками военных атташатов зарубежных посольств. Эти приборы регистрировали излучения наших военных объектов, и мы старались узнать, какими именно излучениями интересуются военные разведчики.
Чтобы закончить автомобильную тему (почти каждый «наружник» — автомобильный фанат) расскажу о машинах, которые мы получили в середине 1960-х годов: стандартные «Волги» оснащались мощными 8-цилиндровыми двигателями от «Чаек» — мы так и звали их — «восьмёрки». Разгонялась такая машина мгновенно, легко делала 150–170 км в час, но остановить её порой бывало непросто: полностью снаряженная и заправленная, с пассажирами, она весила около 3 тонн.
За чем же охотятся сыщики НН?
Перед наружной разведкой немало задач. Того, кто дает задание бригаде «наружки», интересует многое и разное. Как ведет себя объект наблюдения вне дома и работы, с кем встречается? Ищет ли он за собой слежку, то есть опасается ли её и уже тем самым подтверждает какие-то из имеющихся на его счет подозрений?
Установка связей объекта (скажи мне, кто твои связи, и я…) — штука непростая: нужно непременно «воткнуть связь в адрес», иначе говоря, убедиться, что лицо, встретившееся с объектом, пришло именно домой. Есть масса признаков, помогающих убедиться в этом: уверенно ли человек выбирает транспортное средство для поездки, в какой вагон метро садится, открывает ли дверь квартиры своим ключом и т. д.
Рано утром на следующий день связь «выводят на работу», а иногда, если для этого есть основания, караулят и всю ночь. Личность человека устанавливается и по месту жительства, и по месту работы. Ошибки бывали крайне редки.
Именно «наружка» в своё время выявила опасного агента английской и американской разведок полковника Главного разведывательного управления Генштаба Министерства обороны Олега Пеньковского.
Мало того, что Пеньковский был кадровым разведчиком с солидным стажем и большим опытом оперативной работы, мало того, что родственные и служебные связи позволяли ему «снимать» интересную стратегическую информацию во время бесед и застолий с высокопоставленными покровителями, даже его «крыша», а он работал в ГКНТ — Государственном Комитете по координации науки и техники, позволяла передавать на Запад серьёзнейший материал в течение долгого времени.
По подсчётам западных экспертов, только фотокадров, сделанных «Миноксом», было передано около 5 тысяч. Полностью объём информации, предоставленной Пеньковским, по тем же подсчетам, составил более 10 тысяч страниц. Один из руководителей американской администрации заметил, что материалы, полученные ЦРУ от Пеньковского, «окупили все затраты на ЦРУ с момента его создания».
В одной из книг о Пеньковском, претенциозно названной «Шпион, спасший планету», утверждается, что информация, полученная от Пеньковского, послужила чуть ли не базой для выработки американской политики в период Карибского кризиса. Есть основания полагать, что она, эта информация, действительно, как пишут об этом исследователи, докладывалась ЦРУ президенту Кеннеди, и он знал о существовании в Москве этого суперагента.