«Наружка»
В ЦРУ НН подразумевает «слежение за кем-либо или чем-либо из любого места». Задача создания и обеспечения работы специального оборудования для мероприятий по НН и контрнаблюдению была возложена на Оперативно-техническую службу (далее — ОТС) ЦРУ.
Разведка США использовала наблюдение в двух целях — наступательных, скрытно собирая информацию о кандидатах на вербовку, и защитных — для противодействия НН за сотрудниками ЦРУ в ходе оперативных мероприятий.
В зависимости от целей в операциях по наблюдению используются стационарные или мобильные наблюдательные посты (далее — НП). Стационарное наблюдение ведётся из многоквартирных домов, кафе и т. п., находящихся рядом с объектом интереса. Задача наблюдателей — фиксирование перемещений конкретных людей или их действий в определённом месте.
Специально обученные сотрудники располагаются на НП с фотооптикой и видеокамерами. Современная аппаратура, размещаемая на НП, позволяет делать фотографии и видеозаписи событий и передавать изображения с НП в более удобное для оперативной деятельности место. Это значительно сократило количество персонала, занятого в мероприятиях по наблюдению.
Мобильное наблюдение ведётся во время пеших перемещений, из автомобиля или самолёта (вертолёта) и фиксирует маршрут человека или других движущихся целей — транспортных средств или грузовых контейнеров.
ОТС поставляет скрытые камеры, камуфляж и специальное оборудование связи для мобильных команд наблюдения. Мобильное наблюдение незаменимо, когда, например, террористы установлены и нужно проследить за их перемещениями и зафиксировать маршруты и адреса.
В книге «Секретные инструкции ЦРУ и КГБ по сбору фактов, конспирации и дезинформации» В.Н. Попенко, изучив и обобщив зарубежные публикации, изложил основные моменты, связанные как подготовкой агентов в школе ЦРУ в период «холодной войны». Поэтому мы можем ознакомиться с секретными инструкциями ЦРУ по ведению НН и отрыву от него.
Ведение слежки
В некоторых случаях резидентуре требуется проведение слежки за определённым человеком. Её организация, помимо прочего, зависит от личности конкретного объекта, что, в основном, и определяет степень сложности операции.
Так, слежка может быть устроена, например, за потенциальным объектом вербовки. В данном случае у такого фигуранта обычно нет никаких причин подозревать за собой слежку, и вероятность, что он заметит за собой хвост — минимальна.
Ведение слежки за таким объектом считается несложным, поэтому к ней могут привлекаться агенты любого уровня и квалификации, и даже лица, не являющиеся агентами в полном смысле этого слова.
Цель такой слежки — собрать о фигуранте такую информацию, которую можно было бы использовать в дальнейшем для его вербовки (например, какие-то порочащие его связи, пагубные привычки, слабости и пр.).
Пешая слежка
Чаще всего пешую слежку ведёт один человек неброской внешности, одетый скромно и неярко, который обычно не предпринимает каких-то особых мер конспирации. Главное правило в такой слежке — не лезть объекту явно на глаза, так как даже ничего не подозревающий о «хвосте» человек, замечая несколько раз возле себя в разных местах одну и ту же личность, поневоле обратит на это внимание.
Если известно, что объект наблюдения не предпримет сознательных попыток оторваться от «хвоста», то «наружник» держится от него подальше, отпуская до границ прямой видимости и наблюдая за его передвижением из-за различных укрытий и препятствий: угла дома или кирпичного забора, дерева, столба, открытой двери подъезда и пр.
Но если ведение слежки предполагается за подготовленным фигурантом, например за вызывающим сомнение уже завербованным агентом, то к ведению НН привлекаются опытные «топтуны».
В этом случае они строго соблюдают первое правило при ведении слежки — не попадаться на глаза фигуранту. Для этого следует держаться от объекта на максимально возможном расстоянии и по возможности время от времени менять внешность.
В ЦРУ имеется специальный отдел маскировки, где разрабатываются приспособления для быстрого изменения агентом своей наружности: трансформируемая одежда, обувь, головные уборы и т. п. Правда, эти атрибуты по большей части рассчитаны на уход от «хвоста», но некоторые из них вполне могут пригодиться и для слежки.
При этом сотрудник НН, поскольку он «привязан» к объекту, должен успеть перевоплотиться за считанные секунды, например, когда объект повернул за угол или вошёл в двери магазина. Так, для практически мгновенного изменения облика можно использовать кепку с прикреплёнными волосами.
Вытащив из-за пазухи заранее спрятанный под свитером полиэтиленовый пакет с этой кепкой, человек, надев её, меняет и лицо, и фигуру, становясь из толстого и лысого худым и длинноволосым. И наоборот, если эта кепка с пышной шевелюрой была предварительно надета, то ее снятие и размещение под свитер сделает худого и длинноволосого упитанным и лысым (или коротко стриженным).
А дополнительное надевание или снимание специальных накладных зубов и быстроклеющихся усов изменит общее выражение лица. Таким же образом быстро и кардинально позволяет менять внешность и специальный комбинированный парик, состоящий из соединённых в одно целое волос, бороды с усами и очков.
Если известно (или предполагается), что фигурант может проверяться на предмет слежки за собой, например, возможно покидание им общественного транспорта перед закрыванием дверей, то на «хвосте» у него должен находиться особо квалифицированный агент, а лучше, пара таких агентов.
Если возможности резидентуры позволяют, то в слежке участвуют несколько агентов, что сведет к минимуму попадание на глаза объекту одного и того же участника слежки дважды. При парной слежке непосредственно на «хвосте» у фигуранта находится лишь один агент, а другой должен пребывать поблизости, например идти параллельной улицей.
В туалет за фигурантом обычно не заходят, так как оттуда нет второго выхода; проследовать туда агенту имеет смысл для очередного изменения внешности: в кабинке можно быстро преобразиться до неузнаваемости.
Между собой агенты НН незаметно общаются с помощью замаскированных раций или кодированных жестов (в зоне прямой видимости). Так как необходимость связаться по радио с коллегами может выдать агента, то радиопереговоры (например, чтобы передать слежку коллеге) лучше вести, когда фигуранта и следящего за ним в данный момент агента разделяет непрозрачное препятствие.
В таком случае объект не заметит момент, когда агент подносит ко рту микрофон, который может быть выполнен, например, в виде наручных часов. В любом случае, сам разговор должен быть кратким и носить характер команд.
В определённых случаях ведение слежки на каком-то этапе дополняется сбором (поиском) информации по месту жительства разрабатываемого объекта, проще говоря, проведением обыска в его квартире. Обычно такой обыск требует сохранения его в тайне от хозяина жилья.
Поскольку в этом случае грубый взлом двери не подходит, то предпринимаются меры по снятию каким-то образом оттисков с ключей фигуранта для последующего изготовления дубликата или используются отмычки.
Во время проникновения следует соблюдать простые правила:
— осмотреть дверь на предмет наличия на ней «контролек» (если таковые будут обнаружены, то восстановить их при уходе);
— перед входом в квартиру следует внимательно осмотреть комнату, чтобы запомнить, как расположены в ней все предметы;
— каждый предмет осматривать отдельно, и после его осмотра ставить строго на свое место, иногда ориентируясь на пыльный след и не нарушая его;
— перед выходом следует напоследок окинуть взглядом комнату, чтобы убедиться в том, что все предметы остались на своих местах.
Слежка за автомобилем
Если фигурант передвигается на машине, то и слежку за ним проводят на соответствующих обстоятельствам транспортных средствах: автомобиле или мотоцикле.
Когда предполагается длительная слежка на легковом автомобиле, то в нём обычно находятся два агента. Для эффективного ведения слежки желательно иметь 2–3 машины. Тогда, меняясь, машины смогут вести объект по городу, передавая друг другу, чтобы не примелькаться. Между собой агенты связываются по радио и кодированными жестами (в зоне прямой видимости).
При использовании 2-х машин обе едут позади справа и слева от объекта и время от времени меняются местами. Если в распоряжении группы слежения имеются 3-я и 4-я машины, то они либо поджидают фигуранта где-то на маршруте, чтобы принять его у коллег, либо следуют параллельными улицами и в любой момент готовы заменить 1-ю и 2-ю машины.
Может применяться и другая схема: одна из машин наблюдения движется впереди объекта, ещё одна — на некотором удалении от него (но на расстоянии визуального контроля) и ещё одна автомашина замыкает цепочку.
При остановке объекта (или через определённое время) преследующая его машина проезжает мимо, передавая наблюдение (по радиосвязи) следующей за ней машине. При резком увеличении скорости объектом наблюдения функции наблюдателя передаются впереди идущей машине.
Следящий автомобиль легко заметить на свободных от машин участках маршрута, поэтому в этом случае агенты обгоняют объект, сворачивают в переулок и какое-то время выжидают. В это время возможна смена номерного знака на автомобиле. Если есть опасения, что во время обгона объект увидел и запомнил водителя, место за рулём надо уступить напарнику.
Так как часто резидентура не располагает достаточно большим количеством автомобилей, чтобы постоянно их менять, то при ежедневной в течение продолжительного времени слежке агенты берут автомобили напрокат. При этом каждый день (или, по крайней мере, через день) берут другой автомобиль, следя при этом, чтобы на автомобиле не было каких-то ярких и запоминающихся деталей (например, бросающихся в глаза рекламных надписей прокатного пункта).
В определённых случаях слежка из автомобиля может проводиться и за фигурантом, передвигающимся пешком, обычно с последующей передачей его пешим агентам. Однако такая слежка используется нечасто. Чтобы свести к минимуму риск потерять машину объекта в оживлённом транспортном потоке, агенты используют радиомаяки, которые заранее устанавливаются на автомобиле, за которым организуется слежка.
Маяки имеют специальные магниты, которые позволяют осуществить их быструю установку на различные металлические места корпуса автомобиля (обычно их ставят под днище или бамперы). Они передают на дальность до 10 км (и более) в эфир радиосигнал, принимаемый аппаратурой следящих машин, которая указывает положение преследуемого автомобиля.
Для слежки используют внешне самые обычные для данного региона автомобили, не привлекающие к себе внимания. Вместе с тем, эти автомобили могут быть специально оборудованы. Так, например, для ночной слежки они комплектуются приборами инфракрасного видения, что позволяет обнаруживать в темноте силуэты и позволяет уверенно передвигаться без света фар.
При этом в таких машинах изменяют электросхему освещения, создавая раздельное включение передних и задних осветительных приборов. С одной стороны, во время движения фары выключены, что не позволяет впереди едущему автомобилю заметить преследующий его автомобиль. В то же время задние фонари включены, и это исключает опасность того, что кто-то в темноте врежется в машину сзади.
Фотосъёмка
Фотографирование в процессе НН выполняет две оперативные задачи — создание фотопортретов, по которым можно идентифицировать человека, и документирование оперативных действий: встреча, обмен документами, передача денег и т. п. Качество этих фотографий зависит от правильного выбора камеры для конкретной обстановки.
Стационарный НП, как правило, находится внутри здания, где заблаговременно устанавливаются закамуфлированные камеры, которыми можно управлять вручную или дистанционно. Внутри квартиры или гостиничного номера скрытое фотографирование можно организовать через вентиляционные решетки, точечные отверстия в стене или с помощью предварительно сделанного оптического канала. Изображения цифровой камеры могут сразу передаваться в оперативный штаб мероприятия.
В начале 1990-х годов плёночные фотоаппараты начали меняться на цифровые камеры. Цифровое изображение сразу сохраняется на цифровых носителях (картах памяти). Преимущества электронных накопителей и цифровой передачи изображений позволили активнее применять фототехнику в мероприятиях по НН. Появление миниатюрных видеокамер, работающих при слабом освещении, позволило устанавливать их в деревянные блоки, книги или офисное оборудование.
Функции мобильного НП со скрытой камерой наблюдения может выполнять пеший сотрудник или велосипедист, водитель автомашины, пассажир поезда, самолёта и т. д. Требования конспирации и необходимость фиксировать движущийся объект слежки ограничивает выбор фотокамер для мобильных НП по сравнению со стационарными вариантами. На близком расстоянии от объекта съёмки миниатюрные фотокамеры, как правило, прячутся под одеждой или в сумках.
Появление сотовых телефонов со встроенными камерами коренным образом изменило характер визуального наблюдения. Теперь фото- и видеосъёмка в общественном месте под видом «селфи» или «на память» — обычное дело, которое не привлекает внимания.
Выявление обыска
Агент должен постоянно осуществлять контроль на предмет возможной слежки за собой. Составной частью слежки обычно является проведение соответствующими органами обыска на квартире заподозренного субъекта.
Агент, чтобы определить, вскрывалась ли дверь в его отсутствие, устанавливает перед уходом (после закрытия двери) «контрольки» — различные малозаметные метки. Приклеивает волос одним концом к двери, а другим — к наличнику, или вставляет спичку в щель между дверью и дверной коробкой.
И если позже окажется, что волос отклеен (спичка лежит на полу), то, значит, в квартире кто-то побывал. Ещё одним способом контроля является запоминание перед каждым уходом взаимного расположения предметов, находящихся в комнате.
Для облегчения запоминания предметы устанавливают каждый раз в определённом (одинаковом) порядке, и перед уходом смотрят на них с одной и той же точки комнаты.
При предстоящем длительном отсутствии (отъезде), во избежание возможного забывания детального расположения предметов в комнате, их можно сфотографировать, а по приезде — сравнить снимок с реальной картиной.
Выявление НН
Контрразведка противника обычно устанавливает за подозреваемым постоянное НН. Задачей агента является своевременное обнаружение «хвоста» и уход от него (или принятия каких-либо других действий, которые были предусмотрены на этот случай).
Попадание на глаза одного и того же человека более 2-х раз может быть признаком слежки. Чтобы проверить свои подозрения, агент может использовать различные приёмы, часть которых изложена ниже и результаты которых подтверждают наличие слежки.
…Агент, вышедший из дома, заходит в магазин и изнутри сквозь витринное стекло смотрит на автомобиль, который перед этим стоял неподалеку от его дома, а затем оказался едущим в ту же сторону, в которую следует агент. Автомобиль останавливается напротив.
…Агент внезапно останавливается и делает вид, что рассматривает витрину магазина. В отражении витринного стекла он видит, что идущий по противоположной стороне человек остановился под прикрытием дерева.
…В дождливую погоду агент, прикрытый зонтом, останавливается и очень долго стоит, делая вид, что рассматривает витрину магазина. Человек, идущий по противоположной стороне, тоже останавливается и начинает рассматривать витрину на своей стороне улицы, и, несмотря на проливной дождь и отсутствие зонта, не идет дальше и не заходит в магазин.
…Агент-женщина заходит в женский шляпный магазин и делает вид, что примеряет шляпку перед зеркалом. В зеркало она видит, что мужчина, которого она заметила ранее, зашел за ней вслед и не проявляет особого интереса к ассортименту женского магазина. …Выйдя из магазина, женщина возвращается в него, а вышедший за ней человек тоже возвращается.
…Агент останавливается перед закрытым на перерыв магазином и делает вид, что ждет его открытия. Шедшая за ним неподалёку парочка влюбленных проходит мимо, останавливается, обнимается, возвращается и неспешно начинает прогуливаться взад-вперёд.
…Агент вытаскивает из кармана любую малозначительную бумажку, делает вид, что внимательно читает её и затем «роняет» на тротуар. Идущий позади человек поднимает её.
…Агент садится в вагон метро (или другой вид общественного транспорта), а затем выходит, делая вид, что сел не в том направлении. Замеченный ранее человек выскакивает следом за ним.
Слежка часто осуществляется из автомобиля, причём как за едущим, так и за идущим агентом. При слежке из автомобиля спецслужбы используют сменные номера, чтобы один и тот же номер не бросался в глаза. В некоторых странах такой номер может вставляться в специальную рамочку для его быстрой смены. При внимательном рассмотрении эта рамочка обычно заметна.
Спецслужбы применяют несколько автомашин разных марок и цвета, часть которых движется по параллельным улицам и подключается к слежке с помощью радиосвязи. Наличие слежки можно выявить:
— внезапно меняя направление движения или скорость;
— резко перестраиваясь из ряда в ряд;
— неожиданно останавливаясь, чуть отъехав от стоянки;
— проезжать на красный свет; показав поворот и дождавшись такого же сигнала от предполагаемого хвоста;
— повернуть в другую сторону, наблюдая в зеркало за преследующим.
Если это «хвост», то он вынужден будет повторять все эти опасные маневры.
Отрыв от НН
Вначале рассмотрим уход от слежки при передвижении агента без автомобиля. Одним из правил, которым должен руководствоваться агент, является: не садиться в первое подвернувшееся такси, посадку совершать как минимум во второе, а еще лучше пропустить и второе, а садиться в третье.
Когда агент при передвижении пешком чувствует за собой слежку, он может попытаться оторваться от наблюдения, пользуясь для этого шаблонными приёмами, опирающимися на изменение ритма, направления и типа движения, создание позади себя определенных барьеров, усыпление бдительности «хвоста».
В зависимости от ситуации агентом могут использоваться некоторые из следующих способов ухода от хвоста:
— длительное «петляние» в многолюдных местах (метро, вокзалы);
— использование проходных подъездов, квартир или дворов и других «чёрных» ходов;
— частая смена видов транспорта;
— переходы в метро с одной линии на другую;
— применение «лабиринтных» маршрутов;
— неожиданное ускорение после поворота за угол с намерением проскочить заметно дальше, чем можно было ожидать при обычной скорости движения;
— покидание движущегося транспорта;
— вход и выход из общественного транспорта в последний момент закрывания дверей.
Важным моментом при уходе от «хвоста» является умение агента быстро изменять свою наружность: одежду, обувь, головной убор, походку, лицо. Что касается последнего, то его, в принципе, можно загримировать до полной неузнаваемости, но на это уходит слишком много времени, которого при уходе от НН, понятно, нет. Однако есть другие, быстрые способы изменения лица, часть которых будет рассмотрена позже.
Что же касается остального, то на этот случай агент (и мужчина, и женщина) имеет специальный гардероб: меняющую цвет при выворачивании на изнанку одежду с отстёгивающимися полами и рукавами (делающими одежду короче и меняющими её вид) или (наоборот) отпускающимися (отворачивающимися) полами и рукавами (делающими одежду длиннее); обувь, с которой снимается верх-чехол, и она меняет цвет и фасон; выворачивающиеся сумки и пакеты; ложные очки; зонтик, помещающийся в карман.
Быстрое изменение внешнего облика можно осуществить при заходе, например, в подъезд. Можно зайти в магазин, продающий одежду, где преобразиться в примерочной кабинке. Агент-женщина для отрыва от «хвоста»-мужчины может зайти в дамский туалет и выйти неузнаваемой, оставив соглядатая в полнейшем недоумении.
При передвижении агента на автомобиле, вариантом ухода может быть, например, создание у сопровождающих впечатления движения в хорошо известном им по прошлым поездкам направлении и неожиданное ускользание с предполагаемого маршрута.
Вообще успех ухода агента от автомобилей контрразведки зависит от знания агентом местных дорог, от его умения водить автомашину, и, наконец, самой машины (насколько она будет приспособлена для подобной ситуации). Первые два момента достигаются практикой езды на местности.
Что же касается собственно автомобиля агента, то хотя внешне они не должен сильно отличаться от применяемых в данной стране, внутри он должен быть оборудован (переоборудован) соответствующим образом, то есть быть достаточно мощным (скоростным) и обеспечивать безопасность агента в разных ситуациях.
Отметим, что отрыв от НН, как правило, имел негативные последствия для объекта наблюдения. Так, если человек оторвался от слежки на машине, то на следующий день он обнаружит, что у машины проколото колесо.
Если история повторится, то проколы появятся на всех 4-х колёсах. Если же и это не подействует, то в один прекрасный день на безлюдной улице человек повстречается с негритянской бандой, а полиции вокруг не будет.
Конечно, такого внимания удостаиваются не все подряд иностранцы, но что касается российских, а в последние годы и китайских граждан (в основном это дипломаты, журналисты и коммерсанты), то здесь спецслужба не скупится ни на какие средства.
«Маскарад»
В конце 1980-х — начале 1990-х годов американским и британским разведчикам, действовавшим в Москве под прикрытием посольств, было присуще пристрастие к «маскарадам». В 2012 году об этом рассказал И.Г. Атаманенко в книге «Предатели. Войско без знамён»:
«Джек из коробочки»
Про «Джека из коробочки» стало известно КГБ в 1985 году от бывшего сотрудника ЦРУ Эдварда Ли Ховарда. Только тогда стало понятно, как их разведчики в Москве на несколько часов «пропадали», а потом возвращались в посольство.
В конце 1970-х годов отдел маскировки ЦРУ возглавлял Макинтош, который трюк с манекеном и придумал. Он лично закупал секс-куклы в магазинах Вашингтона и переделывал их разными способами. Труднее всего оказалось сделать так, чтобы манекен очень быстро надувался и принимал нужную форму. Но в 1980-х годах в СССР американцы их применяли успешно.
Некоторое время офицеры московской резидентуры ЦРУ, действовавшие под дипломатическим прикрытием, при проведении явок со своими осведомителями из числа советских граждан повально использовали манекены. Справедливости ради надо признать, что это «секретное оружие» противника некоторое время приносило ему успех.
Трюк с манекеном в главной роли действовал по следующей схеме. Выйдя из здания посольства, сотрудник резидентуры садился в машину со своей женой. Жена — за рулём, разведчик рядом. Под ним — небольшая коробка.
Как только машина попадала в «мёртвую зону», она резко сворачивала в ближайшую боковую улицу, чтобы на несколько секунд выпасть из поля зрения «наружки». В этот момент американец катапультировался из машины и исчезал в первом попавшемся подъезде.
Женщина тут же нажимала кнопку, и из коробки мгновенно выпрыгивал манекен, силуэт которого имел абсолютное сходство с покинувшим машину разведчиком.
Резиновая кукла, заполненная сжатым воздухом, выглядела вполне правдоподобно. Сидящая за рулём женщина, чтобы окончательно ввести в заблуждение следующих за ней «топтунов», начинала имитировать беседу, поворачивая голову куклы с помощью нехитрого устройства.
Лишь подъехав к дому, где проживали сотрудники американского посольства, жена «шпиона» на глазах ошеломлённых сыщиков выпускала воздух из манекена, и он снова оказывался в коробке. Всё, дело сделано!
К 1990 году в посольство США в Москву было доставлено 9 машин с затемнёнными стеклами. Более того, разведчиков посольской резидентуры оснастили не только манекенами, имитировавшими сотрудников посольства, но даже резиновыми масками для лиц, наподобие тех, которыми пользовался «Фантомас» во французском фильме.
С их помощью американцы рассчитывали водить «за нос» службу НН КГБ. Например, манекен «шпиона», который должен был провести конспиративную встречу со своим агентом, демонстративно вывозили в какой-нибудь отдалённый район Москвы в обычной машине. Сам же разведчик в машине с затемнёнными стеклами уезжал в противоположном направлении. С этой же целью использовались и маски.
Маскарадные пристрастия американских разведчиков были различными. К примеру, бывший 2-й секретарь посольства США Майкл Селлерс изменял свою внешность с помощью парика и накладных усов. Его коллега, работавший в такой же должности, любил наряжаться рабочим и носил темные очки.
А один из атташе посольства даже переодевался в женское платье: в таком наряде он проводил шпионские операции. Наши разведчики НН по этому поводу шутили: «Опять появилась эта дама приятной внешности, значит, на серьёзное дело идёт!».
Женщина в белом
Вечером 15 июля 1977 года кадровая сотрудница ЦРУ Марта Петерсон, действовавшая под прикрытием вице-консула посольства США в Москве, отправилась закладывать тайник, который предназначался для агента «Тригон». Это был Александр Огородник, личный референт министра иностранных дел СССР, известный по фильму «ТАСС уполномочен заявить» как «Трианон».
Запарковав служебную автомашину у кинотеатра «Россия», она торопливо вошла в зал. Шёл фильм «Красное и чёрное», и последний сеанс уже начался. «Наружка» вела наблюдение издалека, так как на разведчице было белое, с крупными цветами платье, легко различимое издали.
«Женщина в белом» уселась в кресло у запасного выхода и 10 минут делала вид, что следит за происходящим на экране. Убедившись, что вокруг всё спокойно, Петерсон поверх платья натянула чёрные брюки и такого же цвета пиджак, наглухо застегнулась и распустила собранные в пучок волосы.
Совершенно преобразившись, Петерсон выскользнула из помещения. Теперь это уже была «женщина в чёрном». К машине она не вернулась, а села сначала в автобус, затем покаталась на троллейбусе и в метро — проверялась. Лишь после этого поймала такси и приехала к Краснолужскому мосту. Там её уже поджидали.
Хотя в этот поздний час место выглядело совершенно безлюдным, на самом деле здесь находилось более 300 оперативных сотрудников из разных подразделений КГБ. Они скрытно наблюдали за всем происходящим в районе моста и за перемещениями разведчицы.
В момент закладки Петерсон «булыжника» в тайник всё вокруг осветилось, вспыхнул настоящий фейерверк, и казавшееся пустынным место вдруг стало многолюдным.
При задержании госпожа вице-консул показала блестящее владение русским матом и приёмами карате, по мировой классификации — чёрный пояс, 6-й дан. Но разве можно было устоять перед Владимиром Зайцевым, асом восточных единоборств! Разведчица была нейтрализована без единого синяка у Зайцева.
Задержанную доставили на Лубянку и вызвали советника американского посольства для опознания. В его присутствии вскрыли контейнер, закамуфлированный под булыжник. Там обнаружили инструкции, вопросник, микрофотоаппаратуру, золото, деньги и две ампулы с ядом.
Разведчики — народ суеверный. Петерсон не была исключением. Прощаясь со следователем и своим спарринг-партнёром, она сказала, что никогда больше не будет брать билет на последний сеанс.
Разведчик-хиппи
Майкл Селлерс действовал под прикрытием 2-го секретаря посольства США в Москве. Отправляясь на встречу со своими агентами, он очень любил «похипповать»: наклеивал усы и натягивал лыжную шапочку с приделанными к ней волосами до плеч. В таком виде и был задержан 10 марта 1986 года во время проведения явки с агентом по кличке «Коул» — майором Сергеем Воронцовым, сотрудником управления КГБ по Москве и Московской области.
«Коул» инициативно стал шпионом в 1984 году, регулярно информируя ЦРУ о том, как наши органы госбезопасности ведут наблюдение за американскими разведчиками, работающими под дипломатическим прикрытием. В 1985 году предатель передал Селлерсу образцы «шпионской пыли», которой мы обрабатывали автомобили американских дипломатов, подозреваемых в проведении разведакций против СССР.
Кстати, «Коул» начал свою шпионскую деятельность именно с того, что передал Селлерсу совершенно секретный бюллетень, издаваемый Комитетом, где были описаны ухищрения американских разведчиков, к которым они прибегают, чтобы оторваться от «хвоста».
Нередко американские разведчики в качестве камуфляжа использовали женскую одежду, не понимая, что занимаются самообманом и саморазоблачением: в качестве демаскирующего признака была их… походка, ведь для опытного глаза не составляет труда отличить грациозную женскую поступь от твёрдых и решительных движений мужчины.
Кстати, человеку, не посвященному в эти премудрости, трудно поверить, но походка у представителей различных рас: белой, чёрной и жёлтой — действительно имеет много отличий.
Вообще опытные сыщики наружного наблюдения сначала запоминают походку объекта, а потом уже остальные внешние признаки. Однако порой опыт сыщиков оборачивался самонадеянностью и тогда.
«Пеструшка»
В январе 1989 года кадровая сотрудница ЦРУ Барбара Кэйс прибыла в Москву для встречи с американским «кротом» по кличке «Близзард». Это был офицер ГРУ Бохан Сергей Иванович, завербованный ЦРУ во время спецкомандировки в Грецию в 1975 году.
В течение 2-х дней Барбара разгуливала по Москве, шокируя прохожих экстравагантным «прикидом»: канареечного цвета куртка, красная мини-юбка, белые чулки, туфли с каблуком в 15 см, роскошный парик с длинными до плеч волосами фиолетового цвета и огромные в пол-лица чёрные очки. За это её «наружка» прозвала «Пеструшкой».
Как потом выяснилось, не ради эпатажа был затеян этот маскарад, а для молниеносного отрыва от НН и проведения встречи с «Близзардом».
Ходила «Пеструшка» много, неустанно, легко и быстро. Кончилось тем, что своего она добилась: вынудила всё-таки «топтунов» держаться от неё подальше — ведь её и на значительном расстоянии хорошо было видно.
Сказать вынудила — неточное определение. Скорее она подыграла разведчикам НН, сыграв на их подсознательном стремлении добиться цели, идя по линии наименьшего напряжения. Ведь работать за объектом тем легче, чем дальше от него находишься: и простор для манёвра больше, и риск «засветиться» сокращается до минимума.
В день явки с агентом привела «Пеструшка» сыщиков на Чистые пруды, вошла в подъезд многоэтажного дома дореволюционной постройки. «Наружка» моментально разделилась на 4 группы.
Одна, что снимала на видеоплёнку действия «Пеструшки» на маршруте, осталась в машине. Вторая, обогнув дом, заняла позиции у чёрного хода. Третья, чтобы сработать на опережение, разместилась ближе к Мясницкой.
Наконец, ещё двое наших парней, подождав 10 секунд, последовали за американкой, чтобы выяснить, кого она решила навестить. При входе в подъезд они столкнулись с каким-то субтильным существом женского пола в чёрном платье наподобие сутаны.
На голове у неё была чёрная косынка, в руках чётки, глаз от пола не поднимает, губами шевелит беззвучно. Ни дать ни взять — монашенка. Посторонились ребята, пропустили послушницу, а сами — наверх. К каждой двери с 1-го по 4-й этаж подходили, прислушивались. Везде безмолвие. Исчезла «Пеструшка».
Выбежали на улицу. Запросили по рации коллег, что у чёрного хода. Катастрофа — объект исчез! Кому-то пришло в голову прокрутить последние кадры видеозаписи, на которых американка, а затем сыщики входят в подъезд. Смотрят.
Вот, расстёгивая на ходу куртку, в подъезд входит «Пеструшка». Через 9 секунд туда же входят оперативники. Ещё через секунду камера регистрирует выход из подъезда послушницы. Она почти бегом устремляется к Мясницкой. По рации запрашивают третью группу.
«Да, — отвечают, — была такая. Мы еще удивились: такой мороз, а она в тапочках. Выбежала на дорогу с поднятой рукой, впрыгнула в первую подъехавшую машину».
Стало ясно, что «Пеструшка» обыграла «наружку». Сначала объявили общую тревогу: «Утерян объект!». Потом, чтобы хоть как-то себя реабилитировать, отправились обыскивать подъезд. Пусто!
Кто-то додумался заглянуть в мусоросборник. Нашли! И куртку канареечного цвета, и башмаки с огромными каблуками, и фиолетовый парик.
Два дня сыщики экспериментировали с гардеробом разведчицы. Оказалось, что при длительной тренировке можно полностью сменить внешний облик за 9 секунд. Но всё по порядку.
Войдя в подъезд, «Пеструшка» сдернула с себя куртку и парик с очками. Под париком — чёрная косынка. Обеими руками рванула «липучки» на туфлях-ходулях, надетые на кожаные тапочки. Одернула подол платья-макси, собрала в охапку маскарадный костюм и засунула его в мусоропровод. Всё!
А красная мини-юбка была всего лишь подкладкой чёрного платья-макси. Подняв подол, «Пеструшка» закрепила его вокруг талии резинкой. Разорвав её, разведчица, как змея при весенней линьке, выползла из ставшей бесполезной старой шкуры…
Шпион на велосипеде
В архиве советской контрразведки хранится уникальный трюк по отрыву от «хвоста», к которому прибёг английский разведчик Филипп Джеймс Вуд, прибывший в Москву для проведения ряда разведывательных акций.
В «Шереметьево-2» Вуда встречала «наружка». Бригады слежения состояли из самых опытных сотрудников. Для простоты переговоров по рации и для их зашифровки на случай, если какой-нибудь новый русский «влезет» на оперативный канал, иностранцу оставили кличку, под которой он проходил в материалах дела — «Дуб».
Филипп Вуд вышел из здания аэропорта. В одной руке он нёс объёмистую коробку в подарочной упаковке, в другой — спортивную сумку. Делая вид, что протирает очки, огляделся и отошёл в тень. В следующее мгновение произошло то, что заставило сотрудников НН сначала оторопеть, а в последующем относиться к подопечному с профессиональным уважением.
Вуд сорвал красочную обёртку и вынул из коробки раскладной велосипед. Тренированным движением приторочил к нему колёса, перебросил через плечо спортивную сумку и покатил в сторону Москвы.
В оперативном гардеробе есть всё: от парика и телогрейки до макинтоша и тюбетейки, но чтобы велосипед! Не в Китае или Вьетнаме живём. «Наружка» ведь либо пешком, либо на машине.
Езду на автомобиле со скоростью 10 км в час, как и бег за велосипедистом в гражданских костюмах, с большой натяжкой можно назвать скрытым наблюдением. Ну не следить же с неба — вертолёты для «наружки» пока не предусмотрены. Но «топтунам» смекалки не занимать!
В день прилёта эмиссара в системе КГБ был спортивный день — обязаловка, которую многие оперативники попросту игнорируют. Но только не разведчики НН. Всегда под рукой спортивные костюмы общества «Динамо».
Стало ясно, что Вуду необходимо наверняка оторваться от «хвоста». Значит, либо по дороге в Москву у него намечен контакт с агентом, либо он должен обработать тайник.
Размеренно крутит педали: не то дачник, не то обходчик. Не отрываясь, бегут за ним «спортсмены-динамовцы» — два разведчика НН с рациями размером с газовую зажигалку, зажатыми в потных ладонях. Нажатие рычажка в одну сторону — слушают тебя коллеги в машине, в другую — ты слышишь.
Километр-полтора бегут одни, нырок в машину — и на дистанции уже другая пара. А со стороны всё выглядит естественно: тренируются спортсмены, а тренер — на велосипеде. Да и для Вуда все выглядит естественно. Ведь где только не бегают спортсмены, и в Англии, и в Штатах, и у них в России!
Так, попеременно и добежали до Химок. Доезжает Филипп Вуд до телефонной будки, входит, достаёт жетон… Важный момент в работе сотрудника НН, ибо грош ему цена, если он всего-то зафиксировал заход разведчика в телефонную будку.
Разведчики, да ещё английские, в наших телефонных будках справлять ни малую, ни большую нужду не приучены. Раз уж они прибегают к велосипедным ухищрениям, значит, звонить будут не в посольство. Хорошо было бы выяснить, кому звонок, о чём речь. Тем более, что в руках мощное приёмо-передающее устройство.
…Стоит в химкинской будке мужик, одетый совсем не по-химкински, а мимо пробегает запыхавшийся спортсмен-динамовец. Останавливается у будки, протягивает руку внутрь (где вы видели стёкла в телефонных будках?), хлопает мужика по плечу: «Мужик! Наши не пробегали?».
Филипп Вуд сначала не понял вопроса. Он ведь «на связь выходит», то есть находится «при исполнении». «Какие наши? — отвечает вопросом английский разведчик. — Кто наши?».
«Ну наши! Динамовцы!» — отвечают британцу «топтуны». Тут Вуд успокоился, поняв, что ещё не «вяжут». Отвечает: «Нет! Не пробегали!».
Этих мгновений было достаточно, чтобы второй «динамовец» подбросил в будку своё приемо-передающее устройство, связанное невидимой нитью с магнитофоном в машине. Всё остальное было в буквальном смысле делом техники: и комбинация набранного Вудом номера, и сам разговор были записаны.
…Отзвонившись, «Дуб» оседлал велосипед и покатил в сторону столицы. Бригады слежения вызвали подмогу, так как силы «спортсменов-динамовцев» были на исходе, да и бежать по городу в трусах как-то не к лицу офицерам контрразведки.
Не прошло и 10 минут, как вокруг велосипедиста, двигавшегося по Ленинградскому шоссе, уже водили хоровод 7 оперативных машин, то обгоняя его, то отставая, стремясь не выпустить объект из поля зрения и в то же время не «засветиться». Задача не из простых: время — вторая половина воскресного дня, трасса забита возвращающимися домой дачниками.
Смекалки, как мы помним, ребятам из «наружки» не занимать — свои соображения, как унять «парноколёсного», они тотчас передали наверх. Оперативники предложили связаться по рации с ближайшим постом ГАИ, чтобы милиционеры остановили иностранца и под предлогом создания им аварийной ситуации лишили его средства передвижения.
По прикидкам сыщиков, проблем возникнуть не могло. Гаишники — ребята чуткие, не было случая, чтобы они не откликнулись на призыв контрразведчиков о помощи. Надо — изловчатся придраться даже к телеграфному столбу.
Согласно второму варианту «Дубу» надо было организовать наезд на законопослушного московского пешехода. В роли пострадавшего, разумеется, выступит кто-нибудь из сыщиков. От добровольцев оказаться под колесами «иномарки» не было отбоя: после кросса многим хотелось отлежаться.
Предложения, как заставить «Дуба» отказаться от велосипеда в черте города, начальник 7-го Управления (НН) КГБ доложил инициатору разработки английского разведчика начальнику отдела 2-го Главка (контрразведка) генералу Н.
«Я не знаю, что делать! — ответил генерал. — Это твои проблемы, Михал Трофимыч, тебе и решать. Но если кто-то попытается ввести свои правила в проведение гонки «Тур де Моску» и помешает гонщику из Англии занять призовое место в Лефортове, погон тому не сносить! Англичанин только этого и ждет. Проколют шины, значит, следят. А это уже не ему — нам «прокол».
Ни в коем случае не высовываться. Пусть «парноколёсный» считает, что «хвост» у него чистый. Пусть упивается триумфом. У нас будет время расквитаться с ним за ваши мытарства. Потерпи, Михал Трофимыч, и подумай, как выйти из положения!».
Присутствовавший при разговоре заместитель генерала Н. полковник К. предложил в будущем пересадить несколько бригад «наружки» на велосипеды. В тот же день складные велосипеды итальянской фирмы «Бьянки» исчезли из продажи в московских магазинах, а наутро велосипедистов на столичных улицах прибавилось.
Наблюдательные пешеходы обратили внимание на одну особенность в поведении обладателей «иномарок»: все они имели привычку бормотать себе под нос. Просвещённые понимающе улыбались: «Работа у «топтунов» такая — им то идиотами, то велосипедистами надо прикидываться. А бормочут, так это связь меж собой поддерживают».
«Иллюзион»
Отставной офицер Управления технических служб ЦРУ Тони Мендес описывает изощрённые методы проведения агентурных операций в Москве, когда усилиям американской разведки противостояли элитные подразделения НН КГБ.
Сначала их бдительность усыпили регулярными разъездами сотрудников американского посольства по Москве и области, причём эти перемещения всегда были одни и те же, так что «наружка» перестала тщательно отслеживать их.
Подготовка проводилась в течение нескольких месяцев, и лишь после того, как КГБ окончательно привыкал к неизменным маршрутам, офицер ЦРУ «исчезал» на обычное время, чтобы совершить тайную операцию (как правило, оставлял что-то в тайнике или отправлял письмо), прежде чем «появиться» на маршруте с незначительным отставанием от графика. У сотрудников КГБ незначительное нарушение графика подозрений не вызывало.
Как объяснил Мендес, меры по дезориентации противника основаны на том, что «более масштабные действия служат прикрытием для мелких, так как сами по себе эти крупные действия не вызывают подозрений».
Один офицер ЦРУ, работающий за рубежом, как-то заметил, что для скрытных коммуникаций с агентурой очень полезно иметь собаку. С собакой можно совершать длительные прогулки, в том числе поздним вечером, что таит массу возможностей незаметно оставить сигнал или проверить тайник (мелкие действия).
Служба НН со временем привыкает к регулярным ночным вылазкам подопечного, и внимание усыпляется — никому и в голову не приходит, что в это время объект занимается секретной деятельностью.
Чтобы преуспеть в создании иллюзий, и фокусник, и тайный агент должны эффективно управлять местом проведения операции и зоной обзора. Сотрудник ЦРУ Хевиленд Смит, бывший в конце 1950-х годов в составе резидентуры в Чехословакии, разработал новые практические методики, основанные на использовании слабых мест в зонах обзора «наружки», работавшей против него в Праге.
Смит обнаружил, что, когда он перемещался по городу по привычным маршрутам, «топтуны» неотступно шли за ним по «пятам». При этом, сворачивая направо, он на несколько секунд «выпадал из их поля зрения». Вместо того чтобы отрываться от слежки, Смит приспособился осуществлять тайные действия буквально «под носом» «наружки», пока был в «мёртвой зоне».
Позже Смит попробовал этот метод на следующем месте службы, в Восточном Берлине, и снова трюк сработал. При тщательной подготовке «сцены действия» он мог выполнять оперативные задания в эти короткие периоды, когда был вне поля зрения.
Смит не переставал совершенствовать свою технику работы в «мёртвой зоне», чтобы незаметно обмениваться информацией со своей агентурой, а в 1965 году консультировался с действующим иллюзионистом по поводу методов дезориентации. Приступая к очередной операции, Смит применял ортогональный подход — прямые углы или правые повороты, — чем обеспечивал себе несколько мгновений свободы от слежки.
Во время демонстрации трюка своему боссу, главе восточно-европейского отдела, в вашингтонском отеле «Мэйфлауэр», Смит добавил новый дезориентирующий манёвр. По договоренности со Смитом другой офицер ЦРУ Рон Эстес повернул направо, входя в отель, а в правой руке у него был небольшой пакет, скрытый под переброшенным через руку плащом.
Изображая агента, сам Смит ожидал в холле неподалеку от двери, стоя возле телефонных автоматов. Приблизившись к нему, Эстес перебросил плащ с правой руки на левую, слегка встряхнув его. В то же мгновение правой рукой он незаметно вручил Смиту пакет. Движение плаща привлекло внимание НН к левой руке и отвлекло от пакета.
Незаметно получив пакет, Смит поспешил покинуть место действия и юркнул на лестницу. Наблюдатели из ЦРУ ничего не знали о технике трюка и нетерпеливо осведомлялись, когда же будет выполнена передача материала. Трюк сработал! Дезориентирующее действие умножило эффективность сценического менеджмента.
Театральные возможности при искусном их использовании обеспечивают сценическому магу существенные преимущества. Благодаря правильно поставленному свету внимание аудитории фокусируется на видимых деталях, которые призваны усилить эффект иллюзии, а все, что не предназначено стороннему глазу, спрятать.
Реквизит и материалы, необходимые артисту в процессе выступления, заранее подготавливаются. Доступ на сцену преграждается, чтобы никто посторонний не мог проникнуть и подсмотреть секреты фокусника.
Офицер разведки лишён таких преимуществ, поскольку место действия или его «сцена» зависит от требований секретной операции, и потому практически отсутствует возможность контролировать аудиторию, освещение и зону видимости.
Как бы тщательно ни был спланирован и отрепетирован тайный «трюк» разведчика, при его исполнении всегда найдется место случайностям. Невидимые и непрошеные очевидцы, как и тайная слежка контрразведки, могут разоблачить секретную операцию, что для разведчика и его агента чревато гибельными последствиями.
Роберт Ханссен — хорошо подготовленный офицер контрразведки и сотрудник ФБР, который дал согласие шпионить в пользу советской, а потом российской разведки, — избрал в качестве «сцены» пешеходные мостики в парках северной части штата Вирджиния.
В ночное время он прятал плотно завёрнутые и перетянутые бечевкой пластиковые пакеты для мусора, туго набитые секретными документами США, или же забирал вкладки — мешки, содержащие деньги и бриллианты. Ханссен надежно контролировал места тайников — свою сцену, предпочитая действовать, когда парки были практически безлюдны. К тому же выбранные им места плохо просматривались со стороны, так как находились в самых лесистых и изолированных уголках парков.
Места для операций Ханссен подбирал самым тщательным образом, чтобы он сам был максимально незаметен для случайных посетителей и в то же время мог заметить возможную слежку до того, как он оставит или заберет что-то. Таким образом, Ханссен пользовался преимуществами даже большими, чем у сценического фокусника, поскольку отсутствие аудитории, в чём он мог удостовериться, фактически гарантировало успех.
Едва ли у ЦРУ были операции более опасные или важные, чем тайный, или нелегальный, вывоз (эксфильтрация, эвакуация) собственных разведчиков, агентов или перебежчиков из враждебного государства или из угрожающей ситуации.
В период холодной войны ЦРУ и британская разведка МИ-6 активно использовали приемы сценического менеджмента, нередко очень похожие на те, что применяются в мире иллюзий. Благодаря этому им удалось осуществить более 150 секретных операций, в ходе которых люди вместе с семьями были возвращены, выражаясь языком разведчиков, «с холода».
Так, в 1985 году именно благодаря приёмам сценического менеджмента британской разведслужбе удалось спасти одного из самых ценных своих разведчиков от неминуемой гибели. Полковник КГБ Олег Гордиевский занимал одну из высоких должностей в КГБ и, будучи советским резидентом в Лондоне, тайно сотрудничал с британской разведкой.
Его предал сотрудник ЦРУ — перебежчик Олдрич Эймс, и Гордиевский был отозван в Москву, где против него имелись серьезные подозрения. Олдрич снабдил КГБ множеством косвенных свидетельств предательства Гордиевского, тем не менее прямых доказательств, которые дали бы основание арестовать высокопоставленного офицера КГБ, не было.
Каждый день Гордиевский подвергался многочасовым допросам, следователи шаг за шагом выстраивали здание обвинения против него, однако ночью все же отпускали его домой, в квартиру, напичканную скрытыми прослушивающими устройствами. КГБ рассчитывал, что Гордиевский проговорится жене или предпримет попытку связаться с британцами, что и станет решающим доказательством его предательства.
Гордиевский же сумел тайно привести в действие план экстренного спасения, которым его обеспечил МИ-6. Во время ежедневной пробежки он оторвался от НН и поездом, а потом автобусом добрался до финской границы.
Одновременно с его бегством беременная сотрудница британского посольства была отправлена из Москвы в Хельсинки, чтобы показаться врачу. Когда машина с англичанкой, а она ехала с водителем, достигла финской границы, они встретились, и Гордиевский спрятался в багажнике.
Поскольку машина была с дипломатическими номерами, на границе её не должны были досматривать. Однако во время проверки документов на границе служебная собака одного пограничника, овчарка, начала подозрительно принюхиваться к автомобилю, причём в районе багажника, где находился Гордиевский.
Мгновенно сориентировавшись, беременная дама-дипломат непринужденно вытащила из сумки сэндвич с куском мяса и предложила собаке — в качестве отвлекающего маневра. Её находчивость, направленная на дезориентацию противника, пусть это и была собака, спасла жизнь Гордиевскому, и он стал первым человеком, которому удалось вырваться из-под неусыпного «ока» 7-го управления КГБ.
В 2014 году Андрей Быстров в статье «Чародеи на службе ЦРУ» в газете «Тайны ХХ века» рассказал об использовании в интересах ЦРУ рекомендаций иллюзиониста Джона Малхолланда. В результате он написал для разведчиков два пособия: «Опознавательные сигналы» и «Некоторые оперативные приёмы введения в заблуждение».
В 1973 году директор ЦРУ Ричард Хелмс отдал приказ об уничтожении ряда секретных материалов, в число которых попали и сочинения Малхолланда. Однако пособия эти чудом уцелели и были обнаружены в рассекреченных архивах ЦРУ в 2007 году. Теперь можно прочитать, о чём же повествовал там известный чародей и как его тайны применялись в практической оперативной работе:
«Трансфер идентичности»
Здесь мы снова вернёмся к знаковой для мира иллюзий фигуре Гарри Гудини — точнее, не к нему самому, а к некоторым его трюкам с «перевоплощением двойников». В ЦРУ это получило наименование «трансфер идентичности» — когда оперативный сотрудник откуда-то исчезает и столь же неожиданно появляется в другом месте. Вот как это выглядело на практике.
В 1970 году в Москве возникла необходимость личной встречи американского разведчика с особо важным агентом. Нужно ли говорить, под каким неусыпным контролем КГБ находились тогда в Москве все американцы, а особенно работавшие в посольстве! Был разработан план, который, если бы он нуждался в названии, следовало бы именовать операцией «Гудини — Малхолланд».
В назначенный день сотрудник ЦРУ прибыл на протокольный приём — как полагается, при галстуке, в строгом костюме. Туда же пришел и его оперативный партнёр, одетый более легкомысленно, по яркой американской моде 1970-х — такие вольности ему позволялись согласно предварительной разработке. Этот человек, как считалось (и подтвердилось), серьезных подозрений КГБ не внушал. Конечно, оба знали, что их появление зафиксировано службой НН КГБ.
Тем временем появился и третий участник операции — с гипсовой повязкой на голени, в спортивной куртке и лыжной шапочке (по легенде, он недавно получил травму и даже не мог водить машину — его привезла жена). Когда собрались все трое, разведчик обменялся одеждой и «идентичностью» с тем, кто был кричаще одет, и покинул приём в компании «травмированного» и его супруги.
Естественно, их уход был отмечен наружкой КГБ, но наблюдатели считали, что подозреваемый разведчик всё ещё в здании. А разведчик между тем переоделся в машине в неприметные пальто и шляпу, преспокойно встретился с агентом и вернулся в той же компании на приём, где была произведена обратная процедура перевоплощения. Вот вам излюбленный трюк Гудини — «человек там, где его нет».
«Волк в собачьей шкуре»
Наиболее необычный способ иллюзионного обмана, предложенный Малхолландом, связан с использованием… крупной собаки. Вот как он был применён в Москве в том же 1970 году. Новый сотрудник посольства прибыл с огромным сенбернаром, весившим чуть ли не центнер.
Когда требовалось доставить разведчика на место встречи с агентом, тот облачался в искусственную собачью шкуру, а владелец настоящего сенбернара увозил этого (да простится нам такая шутка) «волка в собачьей шкуре» в машине, якобы для ветеринарного осмотра. В шкуру для пущей достоверности был даже вмонтирован магнитофон с записью собачьих звуков: ворчания и пая. В безопасном месте разведчик переодевался, а после выполнения задания возвращался обратно так же, под видом сенбернара.
Здесь можно заметить, что идея маскировки под животных принадлежит всё же не Малхолланду, хотя и включена в его руководство для разведчиков. Ещё во время Второй мировой войны британское Управление специальных операций предложило заброску диверсантов в оккупированную немцами Францию в каучуковых муляжах коров.
Радиоперехват
Разработка в США системы радиоперехвата под кодовым названием «SRR-100» началась ещё в 1970-е годы, после того как технический сотрудник американского посольства в Москве перехватил радиопередачи службы НН КГБ и сопоставил данные с перемещениями американского персонала. Чтобы в этом детально разобраться, московская резидентура ЦРУ организовала серию выездов своих оперативников по заранее известным маршрутам, назвав операцию «Бегущий кролик».
Так были проанализированы радиопередачи 7-го управления КГБ. После этого офицеры ЦРУ, настраивая свои приёмники, старались идентифицировать сигналы и даже делали записи радиопередач, что позволило отпечатать на стареньком струйном принтере распределение частот и картину радиосвязи КГБ.
Первые радиоприёмники ЦРУ для перехвата советской «наружки» были достаточно маленькими, чтобы спрятать их под пальто. Однако они имели возможность сделать отметку времени нажатием кнопки в моменты, когда разведчик выходил на улицу, затем спустя 5 минут и потом, когда он поворачивал налево или направо. Анализ отметок времени и местоположений объекта был сопоставлен с радиопереговорами сотрудников КГБ, чтобы определить, когда за «кроликом» была слежка и какая частота использовалась.
Через какое-то время прояснилась картина интенсивности и вида слежки, с которой сталкивались американцы, и то, как «наружка» координировала свои силы и действия. В результате у ЦРУ появилась модель для определения стандартной оперативной процедуры КГБ при выходе американского разведчика из здания и анализ типов поведения объекта при появлении слежки. Эта информация позволяла понять, кто из американцев чаще всего был под наблюдением.
Радиоперехват показал, что в радиопереговорах КГБ было совсем немного слов. Например, употребление числа «21» означало, что «объект в моём поле зрения», в то время как другие кодовые слова описывали определённых людей, а также их действия. Короткие диалоги или отдельные слова могли указывать на слежку, в то время как продолжительная тишина в эфире стала для ЦРУ надёжным признаком отсутствия наблюдения КГБ (на чём и «прокололась» сотрудница Петерсон).
ЦРУ убедилось, что КГБ может следить за американцами несколькими бригадами. Одна вела откровенное демонстративное наблюдение, в то время как другая работала максимально конспиративно. Американские разведчики замечали, что сотрудники «наружки» во время слежки меняли одежду, чтобы избежать расшифровки. С этой же целью менялись модели автомобилей, их цвета.
Наблюдение велось со стационарных постов КГБ, расположенных в жилых домах и учреждениях. Существовали «теплые комнаты» для обогрева в зимние месяцы, где свободные от работы сотрудники «наружки» могли переодеться и где находился необходимый резерв. Для оперативных офицеров ЦРУ это означало, что «наружка» могла появиться и исчезнуть практически в любое время.
Ключом к проведению оперативного мероприятия ЦРУ было уверенное определение того, когда и кто был свободен от слежки, даже на короткий период. И чтобы теперь использовать результаты радиоперехвата, была поставлена задача: сконструировать скрытое устройство радиоконтроля. Так и возник приёмник, который позволял владельцу прослушивать радиопередачи «наружки».
Первые модели радиоприёмника «SRR-100» могли контролировать только одну частоту. Затем появились двухканальная кварцевая модель и, наконец, многоканальный сканирующий приёмник радиоперехвата для прослушивания переговоров и контроля изменения частот радиосвязи во время слежки.
Вторая половина задачи заключалась в конструировании сканера, который был функционально удобным и носимым скрытно. Сканер должен быть маленьким, чтобы не привлекать внимание даже под лёгкой одеждой. В то время транзисторы уже позволяли сделать карманный радиоприёмник, однако возможности конспиративного прослушивания всё ещё не было.
Сегодня спустя более 30 лет после появления сканера «SRR-100» стало привычным видеть на улицах людей с большими или маленькими наушниками, подключенными к мобильным телефонам «iPhone». А в Москве образца 1973 года маленький наушник в ухе, особенно у иностранца, неминуемо привлёк бы внимание. Любой намёк на провод, независимо от хитрости маскировки, был бы замечен и стал бы известен КГБ.
Но эта проблема была решена за счёт использования технологии «индукционная петля». Инженеры ЦРУ сконструировали металлическую петлю-антенну, которая могла размещаться вокруг шеи под одеждой и, в свою очередь, соединялась с радиоприёмником на плечевом ремне. Для женщин такое устройство могло помещаться в специальную сумку-кошелёк с лямкой, внутри которой располагалась антенна.
У Марты Петерсон индукционная петля была в ожерелье вокруг шеи и выполняла двойную функцию: с одной стороны, служила антенной для приёмника радиоперехвата переговоров «наружки», а с другой — передающей антенной для крохотного радиоприёмника-наушника, напоминающего слуховой аппарат и размещавшегося глубоко в ухе.
Такое устройство уже изготавливалось известной швейцарской фирмой «Phonak» — производителем слуховых аппаратов. Хотя наушник и был маленьким, но все же мог привлечь внимание. Для его маскировки специалисты ЦРУ использовали «голливудскую» технологию изготовления силиконовых ушей, разработанную для грима сказочных персонажей. Новые специзделия ЦРУ окрасили так, чтобы имитировать тень в ушном канале.
Каждый оперативный сотрудник ЦРУ в Москве получал 4 наушника: 2 для правого и 2 для левого уха. Оперативники могли сами вставлять этот крохотный радиоприёмник в ушной канал и прикрыть его специальной заглушкой-камуфляжем. Эта деталь удерживала наушник в ухе, как пробка, а также заглушала уличные шумы, позволяя чётко понимать команды по радиосвязи на русском языке.
Через некоторое время ЦРУ продолжило эксперименты с другими методами контроля радиопереговоров «наружки» КГБ. Например, в проекте «Зубная фея» индукционная петля уменьшенных размеров была вмонтирована в курительную трубку.
Оперативник мог держать трубку в зубах и получать через зубную кость сигналы, проводимые через челюсть в ушной канал. В другом проекте изделие всё той же фирмы «Phonak» поместили в зубной мост оперативника, который прослушивал радиоэфир, используя вибропроводимость зубной кости.
Операция «Тоу»
Комплексное оперативно-техническое мероприятие ЦРУ под кодовым названием «Toy» (англ. Taw — бильярдный шар) было одним из особо хранимых секретов США. Операция имела своей целью контроль подземных коммуникаций связи, которые соединяли МО СССР с Научно-исследовательским институтом ядерных вооружений «Красная Пахра», расположенным в закрытом городке Троицк недалеко от Москвы.
Сведения, передаваемые по телефону, телефаксу и телетайпу между этими двумя организациями, записывались американской разведкой во время их прохождения через безопасную, как полагали советские специалисты, часть подземного кабеля, расположенного вдоль Калужского шоссе в пригороде Москвы.
В середине 1970-х годов сотрудники американской разведки, контролирующие каналы радиосвязи в Москве, обнаружили таинственные микроволновые сигналы, происхождение которых было непонятным. После трудоёмкой работы эти сигналы были всё же идентифицированы как линия радиосвязи МО СССР с «закрытой» лабораторией вооружений в Красной Пахре.
Однако такая удача была недолгой. Когда в СССР узнали (вероятнее всего, помогла разведка КГБ), что их микроволновые радиорелейные передачи стали уязвимыми для перехвата спутниковыми и наземными станциями разведки, радиосигналы уменьшились и, в конце концов, полностью исчезли. Аналитики ЦРУ были уверены, что был создан другой, более безопасный канал связи, но никто не знал, где он располагается.
Известно, что в спецслужбах США разработана и осуществляется программа опроса эмигрантов из СССР, установлена специальная шкала вознаграждений за предоставляемые сведения. Но Троицк в закрытой зоне, доступ иностранцам туда закрыт. «Пробел» в какой-то мере восполняют разведывательные спутники.
И вот на одном из фотоснимков специалисты ЦРУ обнаруживают сооружение траншей, явно предназначенных для прокладки телефонных линий. Методично наблюдая с помощью космической разведки за прокладкой кабелей, в ЦРУ спланировали операцию «Toy».
В конце концов, анализ фотографий нового спутника-шпиона KH-11 «Key Hole» показал, что советские военные проложили кабели в траншее, ведущей из Москвы в Троицк. Для подтверждения этого вывода офицеры-техники и оперативный состав ЦРУ в Москве использовали все возможные агентурные и технические источники информации, чтобы подтвердить предположение о траншее с новым каналом связи объекта «Красная Пахра».
Помог господин случай — то ли по непредусмотрительности, то ли по халатности линия оказалась незащищенной. Разведчики резидентуры выявили это с помощью специальных приборов, определили и место подключения к незащищенному кабелю специального электронного комплекса. Опыт операций «Ivybells», «Gold» и других пригодился.
Надо было найти подходящий колодец, которых на телефонной трассе было немало. Место расположения колодца, в небольшой чаще, выбрали с таким расчетом, чтобы оно не просматривалось с Калужского шоссе. Сотрудники резидентуры воспользовались ещё одной оплошностью наших связистов: чугунную крышку люка колодца может поднять любой желающий, поскольку она не была оборудована специальным защитным приспособлением.
Визуальная разведка выявила несколько кабельных колодцев вдоль предполагаемой линии прохождения подземного кабеля. Эти люки были установлены для ремонта и проверок системы безопасности, и, если бы ЦРУ могло получить доступ к одному из таких колодцев, ведущих в небольшой подземный бункер, возможно, что этот важной канал секретной связи удалось бы прослушивать.
Одним из оперативно-технических офицеров ОТС ЦРУ (назовём его условно «Кен») был отобран для работы в подземном бункере. Он должен был провести измерения и оценки кабелей, чтобы определить канал с наиболее ценной информацией. Эта важнейшая фаза операции требовала, чтобы Кен оставался один в люке в течение 2-х часов.
Время для проникновения в бункер было выбрано в период, когда Кен чаще всего гулял пешком, пользовался автомобилем или городским транспортом. Были собраны и тщательно изучены графики работы и маршруты московского метро, троллейбусов и электричек, часто имевшие неточности и ошибки, которые корректировались созданными в ЦРУ картами московской области.
Было точно измерено расстояние между офисом, где работал Кен, и местом расположения бункера. Было также тщательно подсчитано время движения Кена в район расположения люка в течение различных периодов дня.
Чтобы не вызывать подозрений во время нахождения в районе бункера, Кен должен был маскироваться под обычного жителя Москвы. Для этого следовало учитывать существовавший в то время стиль моды, доступный американцам в Москве и не вызывавший внимания наружного наблюдения.
Одной из важных частей оперативной деятельности Кена были постоянные семейные пикники, которые были частью хорошо спланированных проверочных маршрутов для обнаружения наружного наблюдения КГБ. Как только появлялась возможность, Кен вместе со своей женой и двумя маленькими детьми посещал лесопарковую зону Москвы.
При этом Кен никогда не расставался с рюкзаком, который стал его неизменным предметом для тех, кто мог бы за ним наблюдать. В рюкзаке была еда, напитки, игрушки и одеяла — всё то, что могло бы пригодиться для прогулок в парке.
Весенним утром 1981 года, после 5 лет оперативного планирования, анализа места проведения операции и спутниковых фотографий, оценки сигналов радиоразведки и этапа разработки и создания оперативной спецтехники, наступила завершающая стадия одного из наиболее продуманных, заранее спланированных и дорогостоящих семейных пикников в мировой истории.
Покидая свой дом в семейном автобусе «Фольксваген», Кен начал свою 35-километровую поездку, которая, казалось бы, ничем не отличалась от таких же предыдущих путешествий за город. Но в этот раз каждая улица, каждый поворот и каждая остановка были предназначены для обнаружения наружного наблюдение КГБ.
В ушах Кена и его жены были маленькие наушники приёмников радиоперехвата, изготовленные специалистами ОТС. Приёмники прятались в специальные чехлы под мышками и были настроены на главную частоту радиосвязи НН КГБ. Кен также использовал второй сканирующий приёмник на 6 каналов, который мог уловить «в ближней зоне» радиопереговоры подразделений милиции и НН КГБ.
Кен совершил несколько автомобильных манёвров, специально разработанных для обнаружения слежки. В отличие от приключенческих кинофильмов, где герой убегает от наблюдения с помощью захватывающих трюков, настоящий шпионаж для Кена был и более сложным, и более прозаическим. Он не разворачивался через осевую линию дороги и не делал опасных, неожиданных поворотов в последнюю секунду, чтобы уйти от преследования.
Его передвижение должно было строго соответствовать манере главы семейства, который взял своих детей в автомобиль и собирается провести с ними пикник. Любая бригада «наружки», которая, возможно, конспиративно наблюдала бы за ними, увидела, что Кен движется более или менее по прямому маршруту к парку на скорости, обычной для его фургона «Фольксваген».
Один раз Кен всё-таки резко остановился на дороге, выхватил ребёнка с заднего сидения и помчался в кусты для короткого перерыва по «нужде». Затем Кен «по ошибке» пропустил нужный поворот, развернулся и поехал назад, чтобы свернуть на другую дорогу. Это было очень похоже на изучение карты, когда на мгновение был потерян ориентир. Если бригада НН следовала бы за ними, Кен и Шарон, выполняя эти, казалось, обычные маневры, наверняка бы увидели их автомашины.
В ЦРУ хорошо изучили особенности работы 7-го управления КГБ. Было известно, что для слежки использовалась советская «Волга», а также более компактные «Жигули». Поскольку только в КГБ имелись автоматические мойки, их автомобили, как правило, были более чистыми по сравнению с другими транспортными средствами на московских улицах.
Кроме этого, автомашины КГБ могли похвастаться «дворниками» на ветровом стекле, столь редкими среди москвичей, имевших автомобили, с которых часто крали «дворники», если автомобили был припаркованы и оставлены без присмотра.
Уверенный в отсутствие слежки, Кен повернул на парковку для автомобилей около большого парка, уже давно выбранного для этого пикника. Кен сознательно избегал мест в парках, популярных среди американцев, где «наружка» КГБ уже могла бы наблюдать за другим объектом.
Если он всё-таки не был сегодня под наблюдением, то попадать под слежку за другим сотрудником ему совсем не хотелось. Семейство углубилось в лес на пару сотен метров, где жена Кена на опушке расстелила одеяла.
Следующие полчаса во время пикника семья наслаждалась завтраком и продолжала наблюдение за окружением. Затем Кен надел свой любимый набитый рюкзак, кивнул жене и скользнул в лес. Этот молчаливый жест сказал ей, что если он не вернётся к определенному сроку, то она должна погрузить детей в фургон и двигаться домой самостоятельно.
А дома, используя заранее запланированный сигнал, жена Кена поставила бы в известность резидента ЦРУ, что муж не вернулся к намеченному сроку и, вероятно, у него неприятности. В свою очередь, резидент бы немедленно принял меры, чтобы минимизировать последствия для других оперативных мероприятий и подготовить американского посла к дипломатическому протесту со стороны советских официальный властей.
Как только Кен покинул своё семейство, он опять продолжил активное выявление слежки. Ему была необходима полная уверенность в том, что он «чист» перед этапом переодевания в обычного москвича.
Кен был хорошо осведомлен о том, что 7-е управление КГБ не всегда задерживало или арестовывало подозрительных офицеров разведки ЦРУ во время операций, а часто продолжало наблюдение в надежде на то, что слежка приведёт их к агенту или к тайнику. Даже в таких случаях объекту слежки «наружка» давала возможность спокойно продолжать движение, как будто ничего и не произошло.
Пока Кен шел по дорожкам парка, его решение, идти далее к бункеру или нет, осложнялось довольно большим количеством людей, которых он видел вокруг себя. Кен знал, что толпу могли использовать наблюдатели и осведомители КГБ.
Старик в полотняной шляпе, медленно бредущий, опираясь на палку, молодая пара, гулявшая, взявшись за руки по дорожке, мать с детьми, вышедшая на несколько часов из своей маленькой квартиры, или тучная женщина средних лет с традиционными пластиковыми пакетами, качавшимися в такт её движения — любой из них мог оказаться сотрудником 7-го управления КГБ.
Кен хорошо знал об этом специфическом оперативном психозе. Офицеры разведки назвали это «видимыми призраками». Что большое всего досаждало, так это постоянная неуверенность в доказывании самому себе любых негативных моментов.
Но Кен надеялся на особую секретность операции, подготовительная часть которой уже была успешна проведена. Но, в конце концов, он всё же полагался и действовал сообразно своим чувствам и отработанным оперативным приёмам. Ведь могло оказаться, что его одежда «под москвича» уже привлекла внимание, а те, кто покупал эту, уже кем-то использованную одежду, неосторожно привели бы в готовность силы НН КГБ.
Одежда Кена соответствующего размера, стиля, и требуемого сезона была куплена на барахолках и в магазинах «поношенной одежды» в Вене, в Восточной Германии и в Варшаве. Одежда затем была тщательно осмотрена, учтена и упакована в Лэнгли перед отправкой в Москву, где потом хранилась в безопасном месте, чтобы избежать любых возможностей и попыток КГБ пометить её специальным химическим препаратом для отслеживания.
Кен и его семья прибыли в СССР в 1979 году после завершения 6-месячного интенсивного курса изучения русского языка. Как часть своего оперативного прикрытия Кен использовал интерес к московской культурной жизни, никогда не пропускал возможность показывать кому-нибудь достопримечательности Москвы и тратил много свободного времени, насколько это было возможно, чтобы бывать на свежем воздухе вместе со своим семейством.
Он постоянно пополнял свой список посещений туристических мест, спортивных баз для лыжных пробегов и пеших прогулок. При этом Кен редко пользовался своим русским языком и говорил на нём только с американцами, кто недавно прибыл в посольство.
В действительности же тщательно отобранные культурные экскурсии Кена и его интерес к пребыванию на открытом воздухе отрабатывались с единственной целью: создать предсказуемый образец деятельности, которая началась в день, когда он прибыл на работу, и продолжалась бы до тех пор, пока он не покинет страну.
Эти искусно разработанные детали технологий шпионской работы Кена, его хобби и интересов — все эти элементы, которые составляли его повседневную жизнь, были скрупулёзно разработаны прежде, чем он сошёл с самолета в аэропорту Шереметьево в Москве.
Подобно всем другим американцам в Москве, Кен был потенциальной целью для НН и оценки КГБ. В течение первых нескольких недель Кен пришел к выводу, что он попал в середину списка КГБ, а техника радиоперехвата также не показывала активной слежки за ним.
Заключительное решение, идти или не идти к бункеру, должен был принять только сам Кен. И он остановился, глубоко вздохнул и решил про себя, что все прохожие вокруг него не представляют опасности. Затем Кен проник в заросшую, глухую часть леса, где он быстро снял плащ и надел местную, уже московскую одежду, которая была в рюкзаке.
Теперь на Кене была старая серо-коричневая фетровая шляпа с широкими полями, недорогие советские ботинки, пальто до колен и грубоватые, дешевого покроя брюки. На одном его плече небрежно висел рюкзак с необычными запасами для «пикника».
Весом почти 36 кг вместе с одеждой в рюкзаке находилась новейшая аппаратура стоимостью около 20 миллионов долларов — специальное электронное оборудование, разработанное для снятия сигналов с коммуникаций в подземном бункере и записи их на кассетный магнитофон.
Если бы всё это КГБ обнаружил, то расшифрованной была бы не только сама эта операция, но и другие технические мероприятия ЦРУ, которые могли проводиться в других частях мира, и все подобные мероприятия могли быть подвергнуты риску расшифровки.
Пробираясь через березовую рощу, Кен совершил длинный окольный маршрут и в общем потоке жителей Москвы вышел из леса на остановку общественного транспорта. Кен несколько раз менял автобусные маршруты. Вагоны и автобусы, в которых он ехал, уносили его далеко от люка на Калужском шоссе, чтобы затем возвратиться обратно для конечной цели этой необычной операции.
При каждой смене автобуса или вагона метро Кен пытался выходить последним, чтобы увидеть кого-нибудь, кто за ним выскочит через закрывающиеся двери. Он следовал по своему проверочному маршруту, двигаясь согласно графику, во время которого он должен принять второе важное решение: можно ли сегодня опуститься в бункер.
Это его решение означало начало операции, которое открывало дверь к потенциальной «кладовой» разведывательных сведений. Но его проникновение в бункер могло закончиться и арестом, «установлением» его как офицера ЦРУ, высылкой из СССР и крахом многомиллионного мероприятия, что вызвало бы негативное мнение о работе ЦРУ самых высоких руководителей американского правительства.
Выйдя из автобуса на остановке, Кен прошел пешком последние 3 километра. Ранее он никогда не был так близко к бункеру, хотя карты, фотографии и спутниковые картинки, которые он изучал в течение многих месяцев, помогали ему теперь уверенно ориентироваться.
Кен нашёл люк колодца и проник в бункер, где открывался доступ к телефонным кабелям. Выбрав нужный и ещё раз убедившись с помощью принесённого прибора, что кабель не защищён, установил на нём «половинки» датчика, закрепил их муфтой и зажимами и с помощью штанги продвинул датчик на 1–2 метра в глубь асбестовой трубы, проложенной к следующему колодцу, где проходили кабели.
Затем через проделанное в трубе отверстие разведчик вывел на поверхность земли, минуя колодец, соединительный провод от датчика и подключил его к электронному блоку.
Закончив работу внутри колодца, вылез из него и приступил к следующему этапу: закопал ящик с электронным блоком, антенну и все соединительные провода, насыпал поверху отпугивающий грызунов репеллент, замаскировал всю площадь раскопок слоем дерна. В общей сложности эта трудоемкая операция потребовала нескольких часов напряжённой работы.
Таким образом, московская резидентура примерно 2 раза в году проводила операции по изъятию и замене записанных кассет и блока питания. Нетрудно представить, из каких районов это делалось и насколько безопасны для разведчиков контрольные и «боевые» выезды.
В ЦРУ проанализировали полученные записи и провели первичную установку требуемого кабеля для последующей оценки сигналов уже с помощью более продолжительной записи. Затем в течение нескольких лет операция «Тоу» успешно регистрировала канал связи между «Красной Пахрой» и МО СССР.
Однако весной 1985 года что-то пошло не так. Оперативный офицер, посланный для изъятия из устройства регистрации записанной пленки, вынужден был прервать свои действия, когда в ответ на дистанционный радиозапрос, посланный им в бункер, был получен ответный сигнал о посещении бункера кем-то посторонним.
Записанную плёнку удалось получить во время второй попытки посещения бункера, предпринятой через несколько недель. Оценка записи показала, что система контроля перестала функционировать, и все оперативные действия были прекращены.
Откровения бывшего агента ЦРУ Эдварда Ли Говарда в СССР в 1985 году имели катастрофические последствия для мероприятий ЦРУ в Москве. КГБ узнал не только о системе противодействий советской контрразведке и отработанных методах работы ЦРУ, но и о секретной спецтехнике и операции «Тоу».