Основные функции ПСН:
— противодействие терроризму;
— контрразведка;
— борьба с незаконным распространением оружия массового поражения;
— борьба с экстремизмом и политический сыск;
— охрана стратегических промышленных объектов;
— охрана руководителей страны.
ПСН была нацелена главным образом против посольства и других загранучреждений России в Норвегии и их сотрудников, за которыми норвежские спецслужбы обнаруживали «повышенную» активность. За всеми зданиями российских учреждений, за особняками и квартирами «важных» российских сотрудников даже после окончания «холодной» войны постоянно наблюдали из окон и с крыш соседних зданий, а зачастую дополнительно сотрудниками НН (не говоря о постоянных наблюдениях официальных охранников-полицейских).
Прослушивались телефоны всех российских учреждений и граждан. Были случаи установок в учреждениях и на квартирах подслушивающих устройств, а также негласного проникновения в квартиры работников российских учреждений. Поскольку ни разу после такой «проверки» квартир не было зафиксировано случая исчезновения каких-либо ценных вещей, то цель этих мероприятий сомнений не вызывает.
За всеми перемещениями сотрудников российских учреждений в Норвегии, особенно числящихся в подозреваемых, в магазины, на прогулки, в кино и т. п. тайно, а иногда и открыто следовали «хвосты»: пешком, на велосипедах или на автомашинах. При поездках по стране за каждой автомашиной с сотрудниками российских учреждений и членами их семей следовали одна или две, а иногда и 3 и даже 4 автомашины НН.
Отметим также Швецию, где функции государственной безопасности обеспечивает Секретная полиция. В её составе для выполнения негласной деятельности функционируют 2 отдела: наружного наблюдения (слежка) и оперативно-технический (прослушка).
О своём контакте с норвежской службой НН рассказад Андрей Манойло в статье «Прогулки под небом Норвегии. С наружным наблюдением»:
«Что такое наружное наблюдение и какую роль эта служба играет в деятельности разведки и контрразведки, сегодня известно наверно каждому. В воображении обычного человека тут же встает картина, как несколько суровых мужчин в одинаковых серых плащах и шляпах решительно движутся по улице за объектом слежки на некотором удалении.
Они внезапно появляются из ниоткуда и исчезают в никуда. Перемещаются по городу только одному богу и им самим известными тропами, умудряясь при этом значительно опережать движущиеся на большой скорости автомобили иностранных шпионов с дипломатическими номерами.
Именно так, или почти так, и представляли себе работу наружного наблюдения мы — молодые слушатели специального учебного заведения, когда на первом практическом занятии по технике наружного наблюдения нам дали учебный объект, который мы должны были вести по городу.
Правда, здесь с самого начала никто не строил иллюзий: было очевидно, что это именно он будет вести нас по улицам и переулкам старой Москвы, выманивая вяло плетущийся за ним «хвост» в те места, где слежка должна была неизбежно себя раскрыть. Задача на первом занятии была предельно простой — не потерять объект.
Объектом, к нашему безграничному изумлению, оказался… точнее, оказалась молодая симпатичная девушка лет тридцати, блондинка, пришедшая к нам на занятие в коротенькой юбке и сапожках на высокой шпильке.
Девушка прошла мимо, кокетливо вертя юбочкой, на секунду остановилась и повернулась в профиль, давая нам возможность сличить черты ее лица с выданной за несколько минут до этого «установочной» фотографией, и пошла куда-то в город. Помню, как наша «бригада», переглянувшись между собой, двинулась плотной группой вслед за объектом, заворожено глядя на стройные ножки преследуемой.
Девушка расколола нас всех одного за другим, заманивая в тупики, подъезды со сквозным проходом и рассматривая наши озадаченные лица и панические метания взад-вперед по улице сквозь витрины магазинчиков, зеркальные снаружи и прозрачные изнутри. Как потом выяснилось, это была очень опытная (и изобретательная) сотрудница «семёрки».
Впрочем, наше высокое мнение о своих личных способностях и воля к победе были подорваны еще в самом начале слежки, когда какие-то добрые местные жители, увидевшие хмурых и явно озабоченных мужиков, в угрюмом молчании преследующих девушку, обратились к милиционерам.
Которые и перехватили всю нашу группу в полном составе в тот самый момент, когда девушка, шедшая вполне спокойно, вдруг резко рванулась куда-то в сторону, исполнила несколько грациозных прыжков, сделавших честь любой горной лани, и, сверкнув напоследок короткой юбкой, скрылась в очередном сквозном московском подъезде.
Вряд ли авторы этих курсов серьезно надеялись, что эти 5 занятий позволят слушателям научиться не только легко распознавать вражескую слежку (действительно, истинного джентльмена хвост не красит в той же мере, как и рога), но и самим при необходимости вести НН и контрнаблюдение.
Однако эти и последующие занятия дали бесценный опыт, когда спустя несколько лет уже в вполне реальной «боевой» обстановке пришлось столкнуться с навязчивым вниманием самой что ни на есть настоящей «этнической» норвежской контрразведки.
Дело было в Норвегии, где в августе 1999 года в старинном городе норвежских королей Х века Бергене собрался саммит Еврокомиссии по вопросам развития сверхзвуковой стратосферной авиации. Основным докладчиком на саммите был еврокомиссар по экономике.
Создавалось впечатление, что происходит какое-то очень важное событие: Берген наполнился высокопоставленными дипломатами, политиками и чиновниками международных организаций.
Два лауреата Нобелевской премии мира присутствовали на саммите: американец Шервуд Роуланд и немец Пауль Крутцен, на тот момент наиболее весомые и непререкаемые авторитеты в вопросах химии атмосферы, озонного слоя и глобального потепления.
Наблюдался также большой наплыв высокопоставленных чиновников из Женевы — работников Всемирной метеорологической организации (далее — ВМО), следящих за экологической обстановкой на планете и распределяющих квоты выбросов озоноразрушающих примесей и парниковых газов среди промышленно развитых стран.
В плане обеспечения безопасности этот саммит сразу был взят «под колпак» контрразведкой, вероятно, не только норвежской. Но именно норвежская контрразведка играла здесь лидирующую роль: саммит проходил на их территории. О спецслужбах Королевства Норвегия стоит сказать отдельно несколько слов.
Вместе с тем, отправляясь в Норвегию на саммит в качестве его участника от научной общественности, имея в кармане удостоверение аспиранта Московского университета (что на самом деле в точности соответствовало действительности), я отдавал себе отчёт, что вряд ли мне удастся избежать внимания норвежских спецслужб.
По одной основной причине: психологический портрет любого иностранного разведчика значительно отличается от портрета представителя любой другой профессии, за исключением, быть может, профессиональных журналистов и актёров, и по этому портрету его достаточно несложно выделить из толпы. В профессии разведчика есть обязательные требования к чертам характера, которыми разведчик должен непременно обладать.
Это исключительная коммуникабельность, способность располагать к себе самых разных людей, умение быть интересным и эрудированным собеседником даже в малоизвестных областях, быть разным в различных ситуациях, грамотно себя подавать в лучших традициях пиара и политического маркетинга, уметь видеть собеседника, слышать его и сопереживать, причем делать все это искренне, без демонстративности и наигранности.
Наконец, надо иметь ярко выраженную харизму, притягивающую к себе как магнит. Такими качествами, причём не отдельными, а их полным комплектом, обладают единицы. Вот почему так редко в рядах разведки появляются фигуры класса Абеля.
Среди любого числа участников саммита таких необычайно общительных и обаятельных людей всегда очень немного: их способность быстро сходиться с представителями самых разных профессий и в любой компании становиться ее душой сразу выдвигает их в центр внимания, в том числе контрразведывательных служб.
С первых дней саммита, перезнакомившись с массой влиятельных людей из Еврокомиссии я пригласил на ужин одного из руководителей женевской ВМО — очаровательную Анне, этническую шведку, известную своей неприступностью. Этот факт был отмечен дружными аплодисментами со стороны присутствующих там немцев, в том числе и Крутцена. После этого я рассудил, что теперь визит норвежских контрразведчиков не заставит себя долго ждать.
Однако, несмотря на национальные и государственные различия, в общем любая контрразведка работает по одним и тем же законам. Зная тактику работы спецслужб, несложно просчитать действия противника на несколько ходов вперед. А для профессионального разведчика это просто необходимо уметь делать. Впрочем, особо значимой фигурой для иностранной разведки я никак не мог быть.
Кроме того, я допускал, что тактика изучения меня со стороны норвежцев не будет особо сложной: в контрразведке служат такие же люди, которые без крайней необходимости не будут себя обременять трудной работой и тем самым заметно усложнять себе жизнь. Как правило, сначала среди приехавших вычисляются кандидаты, принципиально подходящие под психологический портрет профессионального разведчика.
Затем проверяется соответствие их поведения заявленному статусу. Так, многие американские агенты, работавшие по линии международных научных проектов, сгорали на том, что как разведчики они были, возможно, и хороши, но как специалисты в науке тянули в лучшем случае на уровень нашего аспиранта. Если в поведении и заявленном статусе объекта наблюдаются несоответствия, следующий шаг — проверка биографии и нелегальный досмотр.
Биография проверяется на предмет наличия в ней провалов и «белых пятен». Например, у многих российских разведчиков между учёбой в институте и работой в каком-нибудь НИИ (в соответствии с легендой прикрытия) выпадали куда-то несколько лет обучения в Краснознаменном институте имени Андропова.