В первых числах февраля 1945 года мы уже приблизились к границам Восточной Пруссии. Полк стоял в 10 км от Млавы. Следующий пункт, куда мы должны были перебазироваться, находился на исконно немецкой земле – Шарлоттенвердер. Туда была отправлена наша передовая команда, но она вынуждена была вернуться, встретив по пути большую группу немцев, прорывавшихся к своим войскам. Когда все утихло, мы перелетели на новое место.
Шарлоттенвердер. Всюду беспорядок. Дома покинуты, двери настежь, внутри все разбито, перевернуто: вчера здесь похозяйничала пехота, которая прошла вперед.
Это было время, когда советские войска, перейдя границу Восточной Пруссии, ступили на немецкую землю. Нас призывали: «Отомстим немцам за убийства и истязания советских людей». Особенно старался Илья Эренбург, статьи которого публиковала «Правда». В войсках прошли митинги, призывавшие к мести. И у нас в полку был митинг…
Вскоре, однако, где-то наверху поняли, как вредна эта пропаганда, разжигающая низменные чувства людей. Но остановить все это оказалось нелегко… Шифровками из Воздушной армии нас предупредили о том, что запрещается ходить в одиночку и без оружия. Опасались нападений.
Шарлоттенвердер был интересен тем, что здесь находилась фашистская школа связисток-разведчиц. Мы, конечно, осмотрели помещение школы. Внутри – пусто, только низкие деревянные кровати с матрацами и вдоль стен книжные шкафы. Советская политическая литература: Ленин, Сталин, история Коммунистической партии…
Из любопытства мы зашли в только что брошенное имение. Большой зал, длинный стол, накрытый тяжелой скатертью. Здесь, может быть вчера, пировали немцы: закуски на блюдах, бутылки с винами, в бокалах недопитое вино. На стенах картины, всюду ковры… Видно, немцы неожиданно бросили все это и бежали в леса. Откуда-то издалека доносилось истошное мычание недоеных коров, похожее на предсмертный вой…
Погода нам явно не благоприятствует. Валит густой снег. Временами он прекращается, из-за туч выскальзывает тонкий месяц. Меня назначили разведчиком погоды. Я должна определить, можно ли пройти к цели. Если можно, то дойти до нее и выполнить задание: сбросить ящики с боеприпасами нашим частям, вырвавшимся вперед.
– Если через полчаса не вернетесь, буду считать, что к цели пробиться можно. Начну выпускать остальных, – сказала Бершанская.
И вот мы с Ниной Реуцкой летим. Она вертится в кабине, что-то проверяя, прилаживая. Ящики с патронами, установленные возле кабин на каждом крыле, связаны системой веревок, концы которых находятся у штурмана. Система ненадежная… Снова пошел снег. Летим вслепую – видимости никакой. Мелькает мысль: не повернуть ли назад? Но я знаю: снег – это временно, облачность не сплошная. Значит, можно пробиться.
Внезапно ровный гул мотора прерывается. Короткие хлопки… перебои… Сердце екнуло: неужели садиться… Самолет планирует, теряя высоту. Мотор фыркает и – умолкает… Снова короткое фырканье… Ну, миленький, давай, давай! Не подведи! Постепенно он «забирает»…
Вышли из полосы снега и за речкой увидели на земле треугольник из костров. Снизившись, пролетаю над кострами. Внизу нам машут руками, шапками, я в ответ мигаю огнями.
– Приготовься, Нинок, буду заходить.
Спустившись еще ниже, захожу чуть правее костров. Нина дергает за веревки – никакого результата: ящики преспокойно лежат на крыльях. Еще раз захожу – то же самое. Что же делать?
– Сделай круг побольше, – просит Нина.
На этот раз она вылезла из кабины на крыло и по одному сталкивает ящики сначала с правого крыла, потом, перебравшись на другую сторону, с левого. Ящики тяжелые, и сталкивать приходится свободной рукой и ногами. Я осторожно веду самолет, делая развороты «блинчиком», чувствуя каждое движение Нины… Наконец все восемь ящиков на земле. Огни закрывает пеленой – пошел снег…
Из воспоминаний Раисы Ароновой:
«…Восточная Пруссия. Богатые поместья. Мы обосновались в местечке, где еще недавно жили отставные прусские генералы… Заместитель командира полка майор Амосова шла с кем-то из наших техников, присматривая подходящее помещение для техсостава.
Заглянула в один дом: просторная комната, очевидно столовая. Первое, что бросилось в глаза, – большой портрет генерала на стене. Посреди комнаты – стол. А за столом… Амосова вздрогнула: за столом, спиной к ней, сидел, склонившись, сам генерал в полной парадной форме!
– Руки вверх! – Она схватилась за пистолет.
Генерал шевельнулся, медленно поднял голову и тяжело встал со стула. Рук не поднимал. Амосова держала палец на спуске. Почему не поднимает? Наверное, в руках оружие… Стрелять?..
– Руки вверх! – повторила Амосова.
– Товарищ майор, це ж я, Петро, чи вы меня не признали? – заговорил „генерал“, поворачивая к ней испуганное лицо.
От неожиданности Амосова чуть не нажала спуск. Это был один из работников БАО.
– Что за маскарад? – сердито спросила она, дрожащими руками засовывая пистолет в кобуру. Чуть ведь не убила своего человека!
„Свой человек“ объяснил сконфуженно:
– Заглянул в хату. Дывлюсь – висит на стуле вот эта одежка. Ай, думаю, бедный генерал так тикал, что не успел пиджачок надеть. Потом подумал: дай-ка примерю, может, и мне к лицу будет генеральская форма… Тесновата трошки, видите… Присел к столу, попробовал наливочки и задремал…»
Зоя Парфенова получила задание срочно днем перебросить боеприпасы группе наших артиллеристов, которые оказались отрезанными от основных сил в районе Пултуска, севернее Варшавы.
– Полетите без штурмана – задняя кабина загружена до отказа, – сказала командир эскадрильи Маша Смирнова. – Будьте осторожны, сначала разведайте, где там немцы, а где наши.
– А какая там площадка? По-2 может приземлиться?
– Передали, что площадка ровная.
Зоя быстро влезла в теплый комбинезон, убрала под шлем свои редкой красоты золотые косы, с которыми так и не рассталась вопреки приказу еще в Энгельсе, и, проверив крепление ящиков со снарядами на самолете, села в кабину.
Погода не обещала ничего хорошего: в воздухе туманная дымка, редкий снежок, ухудшающий видимость. Зоя летела на малой высоте, когда возле леса заметила артиллерийские позиции. Подвернула поближе, чтобы определить, свои ли это, и тут же почувствовала толчок и боль в левой ноге, разлившуюся по всему телу… Значит – немцы, подумала и впереди, совсем недалеко, за леском, увидела людей, махавших ей руками и выкладывающих на снегу посадочное «Т» из чего-то темного. Ветки?.. Нет, чехлы… Она быстро села у самого «Т», но выбраться из кабины не смогла.
– Ну, летчик, молодец! A-а… так это девушка… – удивился подбежавший капитан.
– Привезла вам подарки! Выгружайте! – сказала Зоя и добавила: – За леском – немцы, совсем близко… Меня слегка подстрелили…
Пока артиллеристы разгружали самолет, она, не вылезая из кабины, расстегнула комбинезон и как можно туже забинтовала ногу поверх брюк выше колена.
– Спасибо, дорогая! – сказал капитан. – Да как же ты с ногой-то?
– Долечу! Хорошо, что попали в ногу, а не в мотор…
После боевой ночи мы идем в столовую завтракать и по дороге узнаем, что в газетах – Указ от 23 февраля 1945 года о присвоении звания Героя Советского Союза девяти летчикам и штурманам нашего полка.
Пока у нас в полку было пять Героев: Дуся Носаль, Женя Руднева (обеим это звание присвоено посмертно), Маша Смирнова, Дина Никулина и Дуся Пасько. Теперь – еще девять.
…Большой зал местного театра в городе Тухоля, куда мы недавно перелетели. Здесь у нас торжество. Для вручения наград приехал командующий Вторым Белорусским фронтом маршал Рокоссовский. Когда он, высокий, худощавый, вошел в зал, Бершанская громко и четко отрапортовала ему. Маршал, немного растерявшись, тихо поздоровался с нами и, услышав общий громовой ответ, смутился, – видно, он представлял себе иначе «девичий» полк, о котором ему рассказывали. Затем он произнес небольшую речь и начал вручать «Золотые Звезды» и ордена.
Высокую награду получили Ира Себрова, Женя Жигуленко, Надя Попова, Руфа Гашева, Катя Рябова и Наташа Меклин. Трем девушкам это звание было присвоено посмертно: Оле Санфировой, Тане Макаровой и Вере Белик.
Посмертно… Сколько могильных холмов осталось на нашем пути! На Кубани, в Белоруссии, в Польше… Многие девушки погибли, сгорели вместе с самолетом. И когда мы почтили их память вставанием, каждая подумала, что высокое звание Героя принадлежит и тем, кто не вернулся.
После войны звания Героя Советского Союза были удостоены еще девять летчиков и штурманов: Рая Аронова, Марина Чечнева, Нина Худякова, Полина Гельман, Нина Ульяненко, Лариса Розанова, Нина Распопова, Магуба Сыртланова и Зоя Парфенова.
Два штурмана получили звание «Герой России» уже в 1995 году: Саша Акимова и Таня Сумарокова.
В польском городе Слупе нас застала распутица. Февраль, но снега почти нет. Днем на нашем аэродроме непролазная грязь, и только к середине ночи немного подмораживает. Задача – бомбить крепость Грауденц, что на Висле. Крепость упорно держится. Летать с раскисшего аэродрома невозможно. А надо! И мы летаем. Нам соорудили деревянную площадку из обыкновенных досок. С нее самолеты вылетают, на нее садятся. Правда, иногда приходится летать с боковым ветром – деревянную полосу не повернешь в нужном направлении. Но не это самое сложное. А вот подрулить к старту со стоянки – проблема. Колеса увязают в густой грязи по самую ось. Даже на полном газу самолет нельзя сдвинуть с места. Единственный выход – подкладывать под колеса доски…
– Р-раз – взяли! Еще – раз!
Самолет медленно, по-черепашьи, двигается вперед. Мотор работает на полной мощности. Техники тянут самолет, поднимая его на собственных спинах, утопая в черном месиве грязи. Девушки забрызганы грязью, лица красные, еле дышат.