— Памела, не прикидывайся дурочкой! — прорычал он. — Ты знаешь, что я совсем не это имел в виду! Будь добра и объясни мне, как это могло случиться, если ты принимала…
— Я соврала, — прошептала она себе под нос.
— Что?
— Я… я соврала.
Она тряслась как осиновый лист под ветром. Такой реакции она не ожидала. Она была убеждена, что, узнав о том, что она ждет от него ребенка, он, после первого шока, обрадуется. Она мечтала увидеть на его лице сияющую улыбку, представляла себе, как радость брызнет из его синих глаз. Она ждала, что он сгребет ее в объятия и крепко прижмет к себе.
Но ничего подобного не случилось. Он стоял всего в нескольких шагах от нее, а ей казалось, что между ними разверзлась пропасть, через которую невозможно перекинуть мост. Он был чужим и далеким. И когда она протянула к нему руки, моля о» сочувствии и понимании, он только холодно, равнодушно и отстранение посмотрел на нее.
— Да, это я виновата, я сама сказала тебе, что нам не нужно предохраняться… — Она с огромным усилием сглотнула. — Что я… принимаю таблетки. Сказать по правде, я не ожидала, что все произойдет так быстро.
Она смотрела на него, и ее глаза молили о понимании.
Когда он впервые пригласил ее в бар, ей не верилось, что он, знаменитость и миллионер, вспомнил девочку со смешной кличкой Цыпленок Мел.
Она была в шоке, когда он вернулся во второй раз и снова пригласил ее встретиться.
Она долго не могла понять, что происходит, когда после первого свидания он назначил ей следующее.
При каждом очередном свидании с ним она готовилась услышать, что ему стало скучно с ней и он не хочет больше встречаться. Она совершенно не ожидала, что он снова и снова будет просить ее о встрече. Но они продолжали встречаться, и она успела без памяти влюбиться в него.
Как она могла отказать ему, когда он впервые захотел близости? Мысль об отказе даже не промелькнула в ее голове.
— Я не ожидала, что ты захочешь заняться любовью со мной, — робко проговорила она. — И не смогла тебе отказать.
— Не будь смешной, Памела. Тебя трудно было не захотеть. Ты превратилась в красивую, сексуальную женщину и должна знать об этом.
— Это благодаря тебе я стала красивой. — Она наивно надеялась, что, сделав ей комплимент, он смягчится. — Когда ты стал целовать меня, я просто вспыхнула: я не могла ни дышать, ни думать. Я знала только, что безумно хочу тебя. Мне казалось, что мое сердце разорвется, если ты не…
— И поэтому ты поставила под угрозу и свое и мое будущее. Кроме того, ты сказала, что была невинной. Или это тоже ложь?
Боль сдавила ей горло. Она открыла рот, пытаясь сказать что-то, но не смогла выдавить ни слова.
— Ты уже призналась в одной лжи, — продолжал он. Его гнев словно испарился, вместо него появился холодный, расчетливый самоконтроль, который был в тысячу раз хуже гнева. — Как я могу после этого верить тебе?
— Потому что это правда, и ты знаешь об этом! — отчаянно выкрикнула она, заметив, как он недоверчиво поднял бровь. — Ты должен поверить мне, Даниэл! Я не хотела врать! Я действительно собиралась принимать таблетки! Но когда я купила их, было уже поздно.
— Поздно. Значит, ты говоришь, что забеременела в первый же раз, когда мы переспали?
О да, теперь она ясно видела разницу между его и ее восприятием их отношений. Одной фразой он сказал все.
Она, впервые полюбившая мужчину, отдавшая ему свое сердце, не смогла бы назвать физическую часть их отношений иначе, чем «заниматься любовью».
— Почему ты не скажешь, что мы просто занимались сексом? — вспыхнула она.
— О, я вижу, тебе не понравилось выражение! К чему притворяться такой чопорной? Ты ведь современная женщина. Сегодня женщинам позволено испытывать сексуальное желание и страсть, не прикрывая их другими чувствами. Тебе не нужно прятаться за фасадом любви для того, чтобы…
— А я не прячусь! И это не фасад! Я действительно люблю тебя!
— Что ж, не жди, что я отплачу тебе тем же, — бессердечно бросил он. — Потому что можешь глубоко разочароваться.
Его слова были больнее и оскорбительнее, чем пощечина. И она сама, по своей глупости, нарвалась на них. Она вела себя как неопытная, наивная провинциалка, выставив свои чувства и мысли напоказ. Искушенные городские женщины, с которыми Даниэл привык иметь дело, повели бы себя иначе.
Памела собралась с последними силами, вскинула голову и смело посмотрела в его леденящие душу глаза.
— Конечно, ты не должен любить меня, Даниэл. — Ее голос, на удивление, даже не дрогнул, и она гордилась собой в эту минуту. — Но мы должны решить, что будем делать дальше.
— Делать дальше? — Он выглядел слегка ошеломленным, увидев незнакомую ему, другую Памелу.
— Конечно. И мне кажется, что у нас только два выхода: брак или… — Другой она даже не посмела назвать. Аборт казался ей немыслимым. — Естественно, я предпочла бы брак.
— Естественно.
Памеле стоило невероятных усилий держать свои эмоции под контролем, чтобы выдержать его циничные вставки.
— Уверена, что мой отец не обрадуется этому. И моя мать тоже. Но я смогу уговорить их. Если мы быстро поженимся, никто и не узнает о беременности. Я только на шестой неделе. Живот появится не скоро. Мы можем сказать, что ты должен скоро уехать и поэтому мы торопимся со свадьбой. Обвенчаться можем в…
— Как ты все чудненько придумала, — резко перебил он поток ее идей.
— Что?
— Ты очень тщательно все запланировала. Красиво свела все концы с концами. Но ты забыла одну важную деталь.
— Какую же?
— Жениха.
— Жениха! — Памела рассмеялась. — Не будь смешным, Даниэл! Женихом, конечно же, будешь ты! Кто еще?
— Не помню, чтобы я планировал жениться или делал тебе предложение, — жестко отчеканил он. — Так что извини, милая Памела. Если ты так твердо намерена осуществить свою мечту выйти замуж, то тебе придется поскорее подыскать другого жениха. Можешь осчастливить кого-то другого, но не меня.
— Но… — Умудренную жизнью, смелую, искушенную женщину в одну секунду смыло волной потрясения. — Но ты не можешь… Ты должен…
— Тебе следовало узнать обо мне одну мелочь, Цыпленок Мел, — прервал он ее бессвязную тираду. — Я никому ничего не должен. Я делаю только то, что хочу, то, что мне подходит.
— Значит, тебе не подходит жениться на мне?
— Можем мы поговорить об этом позже? Скажем, через неделю?
Его безразличный тон был окончательным оскорблением для нее.
— Нет! — Памела в ярости топнула ногой. — Или ты скажешь сейчас, или между нами все кончено! Ты понял?!
— Понял. — Он пожал плечами, давая ей понять, что ее гнев неуместен.
И он повернулся, чтобы уйти.
— Нет, Даниэл! Ты не можешь! Ты должен…
— Я уже говорил тебе, милая: я ничего никому не должен, — небрежно бросил он через плечо. — Я сам решу, что делать, и дам тебе знать.
— Разрешите, — услышала Памела и мгновенно вернулась из своего длительного транса в реальность.
Она стояла в проходе поезда, мешая пассажирам пройти к выходу.
— Ой, извините! — сказала она, покраснев, и отошла в сторону.
Да, не так легко избавиться от этих воспоминаний, они продолжают преследовать ее, ранить, мучить. Но она должна справиться с ними, должна взять себя в руки.
И она знает теперь, что для этого нужно сделать. Сначала она доедет до офиса. Ее коллеги наверняка заждались. А после работы… После работы она сделает что-то, что придаст ей уверенности для новой встречи с Даниэлом Грантом.
Она гордо расправила плечи, подняла голову и направилась к выходу из поезда.
— Ты выглядишь потрясающее Что ты с собой сделала?
Даниэл отреагировал именно так, как она ожидала. Сапфировые, широко распахнутые глаза сверкали от восхищения.
— Тебе нравится?
Опьяненная успехом, она сделала пируэт, чтобы продемонстрировать ему всю картину, а потом потеребила пальцами пышные, завитые вовнутрь локоны.
— Я вообще-то не собиралась подстригаться так коротко, но Стенли уговорил, сказал, что мне так будет лучше. Более стильно.
Стрижка помогла ей по-новому ощутить себя, и она бесконечно радовалась этому, приближаясь к внушительному зданию, где находилась его лондонская квартира. Она была готова к тому, что в холле ее остановит охранник и спросит имя, чтобы сверить его со списком гостей, была готова увидеть роскошные апартаменты. И все же, переступив порог его квартиры, была потрясена.
Квартира была открытой планировки, с мебелью из белого дерева. Из огромных окон была видна панорама Лондона: люди и машины казались ползающими муравьями.
— И, конечно, с такой стрижкой намного легче переносить жару. Хотя у тебя здесь совсем не жарко.
— Да, у меня кондиционеры. Но все же думаю, что ты не откажешься от прохладного напитка.
— По правде говоря, я умираю от жажды, — с благодарностью сказала Памела.
— Как насчет минералки с лимоном и льдом?
— Превосходно.
Памела последовала за ним в ультрасовременную кухню и уселась на стул, а он открыл холодильник, достал из него бутылку минералки и открыл.
— Уверена, — продолжала она, — что на тротуарах города можно за пару минут пожарить яичницу.
Весь день жара усиливалась, воздух был раскален, и даже к вечеру температура ни на градус не понизилась. Но, по крайней мере, гроза, которую предсказывал Даниэл, так и не разразилась.
— Что ж, надеюсь, это охладит тебя, — сказал он, протягивая ей стакан минералки.
— Спасибо. — Она взяла стакан из его рук и жадно припала к нему. — Так-то оно лучше. Наконец чувствую себя человеком, а не мерзкой липкой лягушкой.
После жаркого, душного дня она ощущала себя вымотанной и изможденной, в то время как Даниэл был свежим и спокойным.
— Не напрашивайся на комплимент, — сказал он с улыбкой. — Ты выглядишь изумительно и хорошо знаешь об этом. Но я должен добавить, что ты просто необыкновенная женщина.
— Это почему же? Потому что я подстриглась?
— Потому что ты подстриглась накануне своей свадьбы. Я бы подумал, что… Спокойно!