– Не очень, – буркнул тот.
– Оставлю вас, – буркнула бабушка. Перед тем как уйти, она с подозрением посмотрела на внучку, но промолчала.
Наташа всерьез задумалась: а не натворила ли она чего нехорошего? Да только когда успела бы, если ровным счетом ничего не делала?
– Как дела? – издалека начала Наташа, присаживаясь около друга.
– Как сажа бела, – с непривычной раздражительностью рявкнул Дима, так и не подняв взгляда.
– Эй, чего случилось?
– Ничего, – он почесал переносицу. – Слушай, ты чем вчера занималась?
– Гуляла, – ничуть не соврала Наташа.
– Одна?
– Ну…
Вопросы ей не нравились. Подтекст был виден за километр, осталось только разобраться – какой именно. В таком тоне Наташу до сегодняшнего дня никто не допрашивал: даже в маминых словах было больше любопытства, чем необоснованной сердитости.
– Ай, плевать! Не придумывай оправданий, – сквозь зубы прошипел Дима. – Я видел тебя сегодняшней ночью.
Наташино сердце ухнуло к пяткам, где затаилось, ожидая худшего. Она заерзала и от волнения прикусила губу.
– Я…
– С тем мальчишкой из заброшенной больницы, – нападал Дима.
– Мы…
– Ты мне не рассказывала, что общаешься с ним.
С одной стороны, он вновь перебил ее на полуслове, а с другой – кроме этого «мы», Наташа все равно не придумала, что ответить. Только нахмурилась да обхватила кружку.
– Дим, понимаешь… – снова замялась и чуть не разлила чай – так сильно тряслись руки. – Мы ходили гулять… Даже видели русалок, представляешь?
Выпалив на едином дыхании столь неожиданное откровение, она замолкла. Дима поджал губы.
– Кого? – переспросил он безо всяких эмоций.
– Русалок.
– Какие такие «русалки»? – хмуро передразнил друг восхищенные интонации.
– Да обыкновенные. Мокрые, с хвостами. – Наташа попыталась улыбнуться, но уголки губ предательски опускались. – Ты мне не веришь.
– Разумеется! Наташ, ты городишь ерунду! Где ты встретилась с этим Кириллом?!
– Он… Я… Дим, я ходила тогда на встречу…
Казалось, он сейчас задохнется от негодования: с лица отхлынули все краски, а ноздри гневно раздувались. Следующее предложение друг проговорил по слогам:
– Ты меня обманула?!
– Я побоялась сказать тебе правду, – прошептала Наташа, прекрасно понимая, насколько сильно виновата. – Прости, пожалуйста.
– Отлично. Зачем со мной вообще чем-то делиться? – взвился, словно ужаленный, Дима. – Для чего меня слушаться? А если бы тебя убили?! Что за русалки?! Он тебя чем-то опоил?!
– Настоящие… – голос осип. Наташа почти плакала. Слезы комом застряли в горле. – Они существуют… И духи есть… И домовой… Кир… он хороший. Дим, ты поверь. Я могу доказать.
– Не вешай мне лапшу на уши, – Дима показательно потеребил ухо.
– Но я не вру!
– Чем вы занимались? Наташа, скажи правду, – взмолился он, нервно оттягивая ворот футболки, будто тот мешал ему дышать.
Слезы все-таки покатились по щекам. Какую еще правду она могла сказать, если только что открылась полностью? Спешно соврать? Неужели обман был для друга привлекательнее? Впрочем, Наташа Диму прекрасно понимала. Если б ей предложили такую отговорку, то она повела бы себя точно так же.
– Дим, я докажу! Ну, пожалуйста, не обижайся.
– Я не обижен. – Дима рывком поднялся со скамейки. – Пока.
– Дим… – зарыдала Наташа. – Подожди! Я позову домового! Он все скажет! Дим!..
Глаза застелило пеленой, и уходящая фигура друга смазалась, вскоре превратившись в окончательно неразличимое пятно. Наташа прижала ладони к пылающим щекам и принялась раскачиваться из стороны в сторону.
Вроде и не обманула, но почему тогда на душе так пакостно?
– Наташенька. – Позади беседки встала бабушка, положив ладони на дрожащие внучкины плечи. – Не плачь, милая.
– Он ушел… Бабуль, я не врала… Я… А он не верит…
– Не волнуйся, родная. Все мы ошибаемся. Уже завтра ты поймешь, что плакала зря.
– Знаю-знаю, – шмыгнула носом Наташа, – тебе мои проблемы кажутся мелочью.
– Вовсе нет. Но сама увидишь, милая моя, они будут важны для тебя только сегодня. Завтра будешь смеяться над тем, что сейчас кажется окончательно и бесповоротно непреодолимым.
– Не бу-у-ду…
Бабушка рукавом вытерла слезы с лица внучки.
– Давай попьем чаю с малиновым вареньем, а? И ты успокоишься. Дима хороший, он простит.
– О чем вы говорили? – вздрагивая от всхлипов, спросила Наташа. – Когда я только подошла?
– О твоем новом друге. И извини, внученька, но он не внушает мне доверия. Теперь – особенно. Познакомилась с ним, и сразу какие-то секреты начались, поздние возвращения. Почему ты не сказала Диме, с кем гуляешь? Я думала, он знал.
– Но я не обязана отчитываться перед ним! – Наташа, стыдливость в которой уступила место обиде, ударила кулачком по столу. Ложки в чашках печально звякнули. – Он – друг, а не сиделка! Почему я должна рассказывать ему обо всем?!
– Прежде всего, – вздохнула бабушка и загадочно добавила: – он – молодой человек, а те не терпят соперников. И скоро ты это поймешь. А пока прекрати плакать. Сама же понимаешь, что Дима подуется и вернется. А не вернется – значит, плохой друг.
И Раиса Петровна, задумавшись о чем-то своем, ушла за вареньем.
Весь день Наташа прождала Кира, который смог бы порадовать ее, но тот, как назло, не появлялся. Теперь бы она пошла хоть на кладбище, хоть в центр земли – главное, чтобы с кем-то.
Вечер прошел в одиночестве. Часа два девочка подвывала нудной песне, поставленной в плеере на повтор. Пела она плохо, танцевала и того хуже, но сейчас хотелось приплясывать, всхлипывать и клятвенно обещать себе никогда не прощать Диму.
Накатила, как любят говорить старшеклассницы, депрессия. Истинного значения этого слова Наташа не знала, но предполагала, что именно такая она и есть: беспросветная, липкая и зябкая. Казалось, весь мир настроен против.
Слезы кончились ближе к десяти вечера. Урчание в животе напомнило, что днем Наташа устроила голодовку. Она уже даже продумала, как через пару деньков ее найдут в постельке, всю такую исхудавшую, бледную, с безмерной печалью в глазах. И гадкий Дима не только разом помирится с ней, но и станет дружить с Киром. Но голодовка подождет до завтра. Наташа проскользнула на кухню и, словно воришка, принялась накладывать в тарелку картофельное пюре и котлеты.
– Хлеб не забудь, – посоветовала внезапно появившаяся в дверном проеме бабушка.
– Ой! – попятилась Наташа. – Ты меня напугала.
– Надеюсь, аппетит не отбила? Кушай, кушай. Настрадалась?
– Еще как… – с набитыми щеками ответила Наташа.
– На Диму больше не обижаешься?
– Да ну его! Знать не хочу.
Она насупилась. Бабушка потрепала строптивую внучку по макушке.
– Наточка, ты пойми. Он – твой друг, который за много лет ни разу не обманул и не предал. А тот Кирилл…
– Кир, – перебила Наташа.
Раиса Петровна махнула рукой.
– Он – неизвестно кто. Я бы на твоем месте больше верила испытанному за многие годы товарищу.
– Бабушка…
В голосе Наташи появилась мольба. Вновь заводить надоевшую пластинку она не желала. Кир – не предатель, не злодей и не обманщик. А то, что упрямый Дима отказался принять от нее правду и попросту оклеветал человека, чести ему не делало.
– Знаю, ты взрослая и можешь сама решать. Но я за тебя беспокоюсь.
– Не бойся, баб, я справлюсь.
И все-таки Наташа решила простить Диму. Действительно, он же друг. На них не обижаются. Таковы законы.
Глава 12Скоро будет неприятность
А Кир обещание сдержал – пришел. В пятницу, когда Наташа вся извелась от нетерпения и надумала миллион причин, по которым он мог забыть или перехотеть с ней встретиться.
Как подобает хорошим мальчикам, он постучался, поздоровался с дедушкой – бабушка ушла на рынок – и даже кратко обсудил погоду да премудрости охоты, пока Наташа спешно собиралась. От чая отказался, хотя дедушка трижды предлагал и очень просил, чтобы друзья посидели дома.
«Ага, – думала Наташа, – знаю я такое. Останемся, а в итоге Кир весь день проболтает с ним о рыбалке».
– Может, завтра на речку съездим? – начал завлекать дедушка.
– Я не… – попытался отказаться Кир, но тот и слушать не стал.
– Лодку надувную у соседа попрошу, и мы с тобой часика в четыре утра соберемся и пойдем. Ну? Заодно поближе познакомимся. Ты ж друг Наташки.
– Во-во, – крикнула Наташа, выбирающая между двумя парами футболок. – Он мой друг, а не твой!
– Мы и тебя можем взять, – расщедрился дедушка.
– Ага, щас. В четыре утра. Нет уж, дед, как-нибудь потом порыбачите.
Наташа вылетела в кухню и схватила Кира за руку.
– Идем! – поторопила она его. – Я развитие событий знаю. Еще минут десять, и до субботы вас не дождешься.
Кир рассмеялся. Дедушка помахал на прощание рукой.
Друзья бесцельно слонялись по деревне. При этом Наташа нервно всматривалась в окрестности и при малейшей схожести чьей-нибудь мальчишеской фигуры с Диминой уводила Кира подальше. Он ее странностей не заметил, рассказал несколько случаев, припомнил парочку шуточек подружек-русалок и перешел к делу:
– Если есть желание, ночью могу познакомить тебя еще кое с кем.
Наташа довольно закивала.
– Тогда оденься попрактичнее. Пойдем покорять кладбище, – обычным тоном, словно предлагал поход в магазин, уточнил Кир.
Девочка резко остановилась.
– Чего?! – протянула она.
– Не бойся, на нем уже давно никого не хоронят.
Легче не стало. Картинка вырисовывалась жуткая. Ночь. Полная луна. Особняком от всего живого стоит старое кладбище со скосившимися крестами и щерблеными могильными плитами. Всеми забытое и заросшее метровым бурьяном…
– Я не знаю даже… – промямлила она. – Не опасно ли туда соваться?
– Нет, с чего ты взяла? – Кир изумленно вздернул левую бровь.
Наташа развела руками: ей-то ответ казался до неприличия очевидным. По кладбищам гуляют монстры, которые не прочь полакомиться глупыми детишками. Но, наверное, если друг не видел ничего страшного, то так и есть.