– Нет, – опровергла Наташа, чувствуя, как к горлу подступает комок. – Взаимная! Ты мне дорог! Я не…
– Забудь, – жестко повторил Дима.
– Постой! Мы ведь лучшие друзья. Конечно, дорог…
Дима нервно повел плечами.
– Наташка, о какой дружбе ты говоришь? – Его скулы напряглись. – Ты обманывала, общалась незнамо с кем. И не собираешься извиняться за свое поведение.
– А почему я должна оправдываться за общение с кем-то еще? – В голосе вновь проявилось непонимание.
– Не должна. И я не должен. Пусть Кирилл и будет твоим лучшим другом. – Дима повернулся к Наташе спиной и пошел быстрым шагом прочь.
Тогда она, с трудом сдерживая слезы, обернулась туда, где должен был стоять Кир.
– Ушел он, – мигом подсказала вышедшая за калитку соседка. – Как только ты принялась отчитывать Димочку, так и сбежал. Не думала, что ты у нас такая соблазнительница. Вечно особняком шастала, а теперь! Во даешь!
Наташа понимала, что к вечеру непременно станет героиней всех местных сплетен. За день события обязательно обрастут подробностями, неправдоподобными возгласами и прочей сворованной у дешевых сериалов ерундой, но… Ей впервые было плевать на общественное мнение.
Кажется, именно тогда, когда силуэт Димы скрылся за поворотом, она поняла, что их идеальная дружба рухнула. Она больше никогда не посмотрит в глаза Диме, не будет плескаться с ним в речке или обниматься у костра холодными вечерами. Даже если он простит ее. Не будет. Просто для того, чтобы не давать ему ложных надежд. Наташе стало стыдно, но иначе она не могла. В самом деле, почему она должны была испытывать к Диме что-то большее?
И Кир исчез… Неизвестно, появится ли он снова после того, как пострадал за собственную доброту? Наверняка он истолковал ситуацию по-своему, и Наташа никогда его не увидит.
Скатилась первая слеза. За ней – вторая, третья. Вскоре Наташа, усевшись посреди улицы, рыдала в голос. Задыхалась, часто всхлипывала и опять переходила на истерику.
Так бы она и сидела, но к Раисе Петровне пришли соседские старушки, наперебой рассказывающие о случившемся и охая, якобы жалея Наташу. Бабушка отмахнулась от сплетниц и побежала к внучке, с трудом дотащив ее – та упиралась и отказывалась куда-либо идти – до кровати. До полудня Наташа плакала в подушку, а после, когда слез совсем не осталось, забылась в беспокойной полудреме.
Глава 17Ученик хранителя
Дни тянулись липкой, потерявшей всякий вкус жвачкой. Совершенно однотипные, скучные. Шли дожди. Выходило солнце. Его вытесняли надутые пепельные тучи. Приезжали отпускники. Разъезжались после выходных обратно по городам.
Бабушка изредка корила внучку за обман, но без злости – скорее от обиды. И любым образом старалась скрасить жизнь Наташи, чтобы та не впала в окончательное уныние. Раиса Петровна ежедневно покупала мармелад, леденцы, шоколадки, но Наташа реагировала на сладости безо всякого интереса – забирала шуршащие пакетики и сразу забывала о них. И если бы в комнату изредка не наведывался дедушка-сладкоежка, то через недельку-другую Наташа смогла бы открыть собственный кондитерский магазин.
Кир, словно оправдав худшие предположения, не приходил. Кто знает, почему он отказался от дружбы? Может, надоело? Или тетя запретила общаться с сомнительной девчонкой, после встречи с которой племянник вернулся домой побитым? Из таких вопросов складывалась непробиваемая стена. Ответов Наташа не знала и мучилась только сильнее, выдумывая безрадостные версии исчезновения друга.
Кир не приходил, а Димы сторонилась сама Наташа. Едва завидев его одного или в компании, она пряталась по кустам, скрывалась в чужих садах. Когда друг стучался в дверь – а он, видимо, остыл, поэтому наведался раза четыре за две недели, – то зашторивала окна и сидела в угнетающей тишине часами, отсчитывая удары сердца. Наташа боялась. То ли друга, то ли неизвестности.
Дневник оборвался на «Не знаю, что делать…» и больше записями не пополнялся.
Лютый навещал ее каждый вечер. Он пытался язвить, но не получал ответных выпадов и огорченно исчезал под тумбочкой.
Лето подходило к концу. До начала нового учебного года оставалось восемь дней.
И именно двадцать третьего числа, во вроде бы самый обыкновенный августовский полдень, Наташа поняла одно: хватит ждать впустую. Впервые поверила обложкам журналов, которые пестрели заголовками: «Только ты можешь наладить свою жизнь». Решено, начинаем налаживать.
Задушевные разговоры с Димой она решила отложить до лучших времен. Авось он и сам поймет, что ему такая любовь даром не нужна.
«Да, Дима подождет. Остается Кир. Раз он не ищет путей для общения, тогда я отыщу его самого», – с угрозой решила Наташа.
Помочь могли и Тина с Мариной, и Веня, но Наташа отдала предпочтение русалкам. Причин тому нашлось много: те любили сплетничать, с Киром дружили и жили в болоте, а не на кладбище. К тому же у них не выпадали глаза.
Наташа, сбежав из дома под предлогом «развеяться», отыскала тропинку у указателя. И по памяти направилась в том направлении, куда шла с Киром. «В том» – определение, разумеется, неверное, потому как никаких четких дорог в лесу за пару недель не появилось. А жаль. Не хватало знака «К русалкам – налево». Ну, или хотя бы отличительных примет у местности, но таковых не было. Наташа предположила, что вскоре заблудится. К такому развитию событий она была готова с самого начала, поэтому запаслась телефоном, едой и даже спальником. Да, собственной удачливости девочка никогда не доверяла.
А теперь, нагруженная громоздким походным набором, она плелась незнамо куда, зачем-то оглядывая деревья на наличие мха и ничего в этом не понимая…
Сзади послышался шелест палой листвы. Следом затрещала сломанная под ботинком ветка. Завершали череду звуков глубокий вздох, сменившийся тяжким выдохом в полную грудь. Не оставалось сомнений – за спиной кто-то находился.
Утомившаяся Наташа так обрадовалась встрече с человеком, что даже не подумала о его намерениях.
– Наконец-то ты пришла одна, – скрипучим голосом, протягивая букву «ш», заговорил он.
Девочка обернулась, но никого не увидела. Она уже почти решила, что ей почудилось, но заприметила массивный дуб, единственный между тонких берез.
«Наверное, этот кто-то спрятался за ним», – додумалась Наташа и подошла поближе.
И тут же отдернулась, потому как дуб моргнул. И на Наташу уставились маленькие, похожие на поросячьи, глаза с рыжими зрачками. Вместо рук у существа были две отходящие к земле ветви с пятью растопыренными отростками. Вместо ног – извилистые корни. И когда Наташа пригляделась, то поняла, что очертания в мелочах напоминали человеческие: разглядывалось некое подобие талии – сужение ствола, – древесная борода, брови и губы – в выступающей коре.
– Кто вы? – Наташа сделала робкий шажок назад, а существо, обнажив неровный ряд желтых зубов, изобразило жутковатую улыбку.
Корни, словно черви, юркнули под землю и, погодя, выползли наружу. Затем еще раз исчезли. И вновь появились. «Дерево», потряхивая зеленой кроной, пошатнулось и рывками приблизилось к Наташе на добрый метр.
– Не догадываешься? – голосом, подобным шелесту листвы, изумилось существо.
– Леший? – наобум выдала Наташа.
– Ошибаешься. Ты общаешься с хранителем леса.
Судя по затянувшейся паузе, Наташа должна была как-то отреагировать на сказанное, но тупо рассматривала узорчатое дупло, по всей видимости, являющееся левым ухом. Потом одумалась.
– Драсте.
Пятящаяся девочка ударилась спиной о преградившую путь елочку. В замешательстве оглядела округу и уже почти присмотрела тропинку, но существо оказалось буквально перед ее носом. Хранитель возвышался над Наташей и смотрел сквозь нее немигающими глазами цвета осенней листвы. Трещины на коре напоминали старческие морщины.
Как назло развязался шнурок. Хуже того, он умудрился застрять между выступающих из земли перевитых корней и крайне затруднил возможность побега.
– Ты! – ветвь-рука с хрустом приблизилась к Наташе и легонько хлестнула ее по щеке. – Отстань от ученика хранителя!
– Я к вам и не приставала!
– Не от меня.
– А от кого? – выкрикнула ошарашенная неожиданным ударом Наташа, машинально закрываясь ладонями.
– Притворяешься! Ты все знаешь сама! – Губы шевелились медленно; в паузах между словами хранитель пыхтел. – Не вздумай приближаться к нему!
Коленки подкосились, и Наташа едва не рухнула на траву, но сумела вовремя схватиться онемевшими пальцами за сук.
– Мне никто не нужен! Вы меня с кем-то спутали, – горячо убеждала она, пока хранитель дышал ей в лицо гнилостью. – Я иду к русалкам! Честно!
– Что ж, – существо нехотя отступило, – иди. Но если хоть раз приблизишься к нему, то умрешь. И смерть будет мучительной. Ты. Не. Должна. Мешать. Ему. Стать. Хранителем.
– Никогда, – клятвенно пообещала Наташа, выдергивая шнурок из корней.
Она бежала незнамо куда, задыхаясь на каждом вздохе. Левый бок кололо миллионами игл. Горло пересохло. Ручьем лил пот, футболка прилипла к спине. Наташа напрягала слух при малейшем шорохе, но никто не гнался за ней.
Добравшись до заветного озера, девочка едва не пронеслась мимо, но плещущиеся русалки завидели ее и заорали, подзывая к себе.
– Припорхнула Пташка, славная милашка! – нараспев поздоровалась Тина, когда Наташа, едва держась на ногах, доковыляла до подруг. – А где верный спутник?
Марина цепким взглядом осмотрела округу, а после заверещала:
– Кир! Покажись!
– Я одна, – сжав ладонью бок, покачала головой Наташа. – И шла к вам, чтобы узнать, где его следует искать…
– По-моему, ты шла не к нам, – проворчала Марина. – А убегала от кого-то.
– Так оно и…
– Присядь, в ногах правды не сыскать, – перебили подруги и единодушно ударили по воде хвостами. – И для начала расскажи, как твои дела?
– А по мне не видно? – с тяжелой иронией спросила Наташа.
Она смотрела на свое отражение в мутной воде и отказывалась от