– На кой ты ошивалась ночью в лесу?
– Не твое дело, – в тон ответила девочка.
– Да мне-то по барабану. Передаю тебе сообщение от Кира. Повторяю, он спрашивает…
Но Наташа перебила:
– Погоди, ты уверял, что не можешь с ним разговаривать!
– Я тебе и не такое скажу, – парировал домовой. – Я и не то умею, но я ж это… скромный, короче. Так зачем ты ходила в лес? Дома не спится?
– Мозги проветривала, – хмыкнула Наташа.
– Ой, было б что проветривать. Небось сквозняк у тебя в голове гуляет…
Лютый сложил ладони лодочкой и начал завывать.
Наташа не обиделась. Как обижаться на того, кто меньше тебя и беззащитнее? Как карманная собачка: тявкает заливисто, а кусается слабо. Больше страха, что зубы сломает о лодыжку.
– Кир говорил что-нибудь обо мне? – Она уселась на подоконник, скинула босоножки.
– Ага, просил больше не шастать к нему, – но заметив, как напряглась Наташа, расхохотался: – Да шуткую я, не боись. Ничего особого он не сказал. Ему, знаешь ли, не до бесед. Вообще раньше-то лучше было, – домовой, пригорюнившись, поковырял в ухе. – Как-то мальцом он мне сильнее нравился. А тут тебе дуб отвечает, серьезный такой дуб, типа на нем ответственности – масса. И ты должен гордиться, что он тебе минутку своего драгоценного времени уделил. Фу-ты ну-ты.
– Ну а мне каково? – поддакнула Наташа, накручивая локон на палец. – Ты-то хоть привычный, а я и представить не могла…
– Короче, оба мы несчастные, дружбана потеряли. – Лютый шмыгнул носом.
– А его нельзя вернуть?
Она бы сделала что угодно, только бы пообщаться с обыкновенным Киром. Конечно, это выглядело эгоизмом, но неужели человеческое тело хуже ствола дерева? И целоваться с Киром так приятно…
От воспоминания про поцелуй лицо предательски запылало.
– Может, и можно, – Лютый подковырнул обои у изголовья кровати. – Да кто тебе признается? Хранителям он позарез нужен, нового ученика они пока не отыскали. Так и самому Киру, думаю, неплохо живется в своем дубе. Он же к нему кучу лет готовился. Но! – выставил указательный палец. – Если что прознаю – тебе сообщу. Как заинтересованному лицу.
– Спасибо, Лютый, – искренне поблагодарила Наташа.
– Для тебя Лютик, – заржал тот и скрылся за тумбочкой.
Таша прыснула, слезая с подоконника. День давно перевалил за половину, но и до его окончания было ой как далеко. Занять себя было нечем. Нет, конечно, книжки с фильмами никто не отменял, но почему-то Наташе казалось, что лучше отложить их для встречи с Киром. Показать ему новый кассовый триллер – почему бы и нет? Появилось острое желание отправиться в лес, но она вдруг застыдилась. Приходить два дня подряд как-то неприлично. Ей бы, например, такой назойливый друг не понравился. Впрочем, Кир… Кир бы ей понравился любой.
«Как и Димка, – одернула себя Наташа, начинающая грезить о чем-то сказочном. – Они оба мои лучшие друзья. И оба могут хоть поселиться у меня».
Тогда русалки. Те-то точно обрадуются Наташе. Поэтому она, не переодеваясь, заплела две косы, надела тапочки поудобнее и направилась к знакомому указателю. У кромки леса в голос оповестила:
– Кир, мне б к русалкам.
И засмущалась. Надо ли объяснять, что к нему она придет попозже, потому как не хочет надоедать? Или для него это очевидно? А если нет – считает ли он, что она променяла скучное времяпрепровождение с ним на подружек-хохотушек? В общем, пока прокладывалась тропа, Наташа мялась и переступала с ноги на ногу, но так и не отважилась на объяснения.
Болото цвело. Опоясывающая его ряска стала зеленой в желтую крапинку – от малюсеньких цветков. По краям пристроилось с десяток пышных желтых кувшинок. Чувствовалось, что красота эта искусственная, сотворенная, скорее всего, Киром, – но любоваться ею это не мешало. И никакого неприятного, затхлого запаха. Невероятная свежесть, будто ты посреди гор, а не у заболоченного лесного озерца.
Тина вынырнула первой. Она, отряхнув волосы от водорослей, помахала Наташе.
– Ты так топаешь – за километр слышно, – сыто облизалась худющая русалка.
– А откуда у вас… – начала девочка.
– У меня день рождения был недавно, в честь него Кир уюта наделал.
И обвела руками цветущее великолепие.
– Поздравляю! – Наташа огорчилась, что не принесла ничего в подарок. – Сколько тебе исполнилось?
– Столько не живут, – понурилась Тина.
Рядом показалась Марина, крутящая на запястье тоненький браслет.
– Гляди, чего отыскала на берегу речки, – горделиво оповестила она, показывая руку Наташе. – Красотень неописуемая. А на зуб – чистое золото.
– Ой, да для тебя ил со дна – сокровище! – было видно, что Тина завидует находке; она искоса поглядывала на браслет и кривила губы. – Тем более не отыскала, а нагло присвоила. Вдруг хозяйка воротится? Верни на место!
– Ага, чтоб ты прикарманила! – Марина обмакнула подружку затылком в озеро.
Та в долгу не осталась – с воплем налетела на Марину и боднула в грудь. Русалки забултыхались, взбили пузыри. Наташа, привыкшая к их перепалкам, спокойно уселась у самой воды. Широченно улыбнулась, подставляя лицо палящему солнцу.
Вскоре подружки, чуть помятые, но довольные собой, подплыли к ней.
– Видала, как я ее? – вопросила Марина. – Все космы повыдирала.
– Ну-ну. Неудивительно, тебя ж побить невозможно, толстушка, – Тина показала язык.
Наташа примирительно выставила ладони, пока они не затеяли новый спор.
– Я к вам пришла поболтать, а вы чего? – Она показательно насупилась.
Этого подружки не вытерпели. Следующие полчаса они трещали без перерыва и обо всем на свете. Наташа узнала и о молодых спортсменах, отдыхающих у реки, к которой ведет подземный ход через озеро подружек. И о новой зазнобе водяного, похожей на высушенную воблу. И о многом другом, что казалось невероятно увлекательным, но забывалось спустя пять минут.
– А ты как? – наконец, успокоилась Тина. – Чем занимаешься в деревне?
– Да ничем. – Наташа улеглась на траву, сцепила руки за головой. – Ем, сплю, опять ем.
– А друзья? – Марина лукаво подмигнула.
– Вижусь изредка, но у нас все сложно, – она покривила душой; с Димкой-то у них впервые за долгое время все было очень даже просто, да вот Смелова… – Наверное, я их переросла. Вот с вами весело, у вас хоть ночуй – не соскучишься.
– А у него ночевала бы? – вдруг нахмурилась Марина, а Тина пихнула ее в бок.
– У кого? – переспросила Наташа и сама же додумалась: – У Кира?
Ей хотелось ответить незамедлительное «да», но лес слышал ее, впитывал каждое слово. Боязнь ошибиться заглушила честность. Надо ли ему, Киру, это «да»? Наташа ограничилась робким пожатием плеч.
– Понимаете, как-то непривычно, – принялась оправдываться она, теребя завязку на топике. – Многие ли люди общались с хранителями в их… обычном виде? Вот с человеком – совсем другое дело.
– Зато он наконец-то исполнил призвание, – в нетипичной манере, с ноткой горечи, вздохнула Тина. – Ну, сама понимаешь: чего крутого ходить в учениках? Вечная подвешенность. А теперь хранитель. Всемогущий дух, которого надо не любить, а уважать.
– Ну, а что тебя смущает? – перебила Марина.
– Он – дерево. Мне сложно, но я пытаюсь сделать вид, будто все в порядке. Но правильно ли это?
Подружки грустно ухмыльнулись и не ответили.
– Признавайтесь, о чем вам известно.
– Я расскажу тебе одну историю, – начала Тина. – не знаю, правда она или вымысел, но давным-давно жил где-то в южных краях парень.
– И угораздило его влюбиться в хранительницу леса, – влезла Марина, за что получила брызгами в лицо. – Та обернулась девушкой, чтоб попросить у него помощи в засушливую пору, а он полюбил ее. Втрескался по самые уши, думать ни о ком другом не мог. Она выбиралась из дерева и часами сидела с ним, позабыв обо всем. Но в какой-то момент чего-то недоглядела, и то ли животные погибли, то ли земля иссохла. Хранительница поклялась больше никогда не покидать древа. Но влюбленный парень ежедневно приходил к ней. Из весельчака превратился в нелюдимого. Перестал разговаривать. А потом…
– …исчез, – окончила Тина, разведя руками. – Совсем. Может, умер, или надоело ему, или влюбился в кого-то другого, но больше он не появился. И все бы хорошо, да лес начал чахнуть. Едва выросшая трава сгнивала, облетела листва с деревьев. Хранительница затосковала без любимого и сгубила природу. А вместе с ней погибла и сама. Хранитель не может без леса, как тот – без хранителя.
От истории веяло тоской. Наташа, надеявшаяся на увлекательную байку, и не думала, что вздрогнет по окончании. Каким-то неведомым чутьем она прочувствовала переживания того паренька, увидела, как он сидел рядом с тонкой березой – наверняка это была березка – и напевал ей песенки. И как хранительница слушала его, гладила листвой по затылку. И как она страдала, когда он навсегда ушел.
– Их очень жалко, – проглотив комок, выдавила Наташа.
– Да. А в вашем случае все куда хуже, – согласилась Тина и сразу прикусила язык.
– Почему это? – Наташа наморщила лоб.
– Просто вы долго общались. Вам и расставаться тяжелее. Ты, например, уедешь осенью, и что?
– Кир знал, что я не смогу приходить постоянно.
– Так тем более. – Тина почти выбралась на берег, в воде плескался один лишь хвост. Она положила мокрую ледяную ладошку Наташе на колено. Та поежилась, но смолчала. – Зачем тебе туда ходить? Ты ж сама говоришь, что даже с друзьями скучаешь. Ну а у него чего веселого? Прекрати мучить вас обоих.
На секунду Наташа хотела возмутиться; ее явно упрашивали бросить друга, который просил о какой-то мелочи – заходить в гости. Он и условий не ставил, и требований не предъявлял, и все прекрасно понимал. Глупости! Не зачахнет он, и Наташа будет осмотрительна.
– Я ему пообещала, – отрезала она, – а значит, буду ходить, пока сам не выгонит.
Девушка поднялась, попутно отряхивая шорты, и попрощалась с русалками. Настроение напрочь пропало, и Тина с Мариной прекрасно это почувствовали – спорить не стали, покивали в ответ.