– Как? – Папа сделал вид, что не понял, и изобразил недоумение. – Приехал? Я сто лет тебя не видел.
– Именно! – Наташа поморщилась. – Если так долго не видел – значит, не хотел!
– Хотел, глупенькая.
Отец потянулся, чтобы взлохматить дочери волосы, но та отдернулась.
– И что тебе мешало встречаться со мной чаще, чем раз в полгода? Почему ты вообще ушел?
– Дочь, не лезь во взрослые дела. Тебе пока не понять всего, что происходило между мной и мамой. Но я когда-то любил ее и полюбил снова. А тебя я любил всегда. Дай мне шанс.
Раиса Петровна дернулась, будто пес на привязи.
– Шанс?! Чтобы ты опять сломал им жизнь? Тебе мало боли, которую ты им причинил? Твоим лживым речам здесь никто больше не поверит, ты – предатель. Уходи отсюда!
– Раиса Петровна, ну зачем вы так? Не судите людей по их прошлым ошибкам. А ты, Натусик, – папа схватил Наташу за ладонь и крепко сжал, – не дуйся на меня. Я был негодяем, когда поступил так, как поступил. Мне понадобилось долгих десять лет, чтобы осознать свою вину.
– Восемь, – Наташа отвернулась к окну, чтобы не смотреть в глаза отцу. – Ты даже не помнишь, сколько прошло времени. Ты сумел охмурить маму, но не меня. Я на стороне бабушки. Уходи.
– Глупенькая ты. Но я уйду, раз ты просишь. До встречи, доченька.
Он поднялся из-за стола и, шутливо поблагодарив за теплый прием, вышел из кухни. Наташа осталась наедине с разгневанной бабушкой. У той покраснели щеки, растрепались волосы.
– Не вздумай общаться с этим человеком! – рявкнула Раиса Петровна, схватив кружку, из которой пил папа. – Иначе ты смертельно оскорбишь меня и маму. Поняла?!
Она вынула из нее чайный пакетик, выбросила его в мусорное ведро и, на секунду замешкавшись, отправила вслед кружку.
– Бабуль, ты, кажется, нечаянно выкинула…
Бабушка окинула содержимое ведра злым взглядом.
– Не смей с ним общаться, – повторила она.
Мыслей скопилось много, а поделиться ими было не с кем. Лютый не отзывался, хоть Наташа и просила, и требовала, и умоляла. Да, домовой – не тот слушатель, который поддержит, но он мог бы вернуть ей спокойствие. Все смешалось в голове Наташи, превратилось в липкий ком. Она так замучилась тревожиться и грустить…
Под подушкой лежал новенький планшет, перевязанный алым бантом. Наташа без сожаления убрала его в ящик стола. Не нужны ей подачки от этого человека.
Хорошая погода больше не приносила удовольствия. Как и Вано, который подкараулил Наташу, когда она сидела в беседке, подставив лицо лучам солнца, и старалась ни о чем не думать.
– Угадай, кто? – промурлыкал он, прикрывая ей глаза ладонями.
– Ваня, – бесцветным тоном ответила Наташа.
– Моя умничка, – и чмокнул в макушку.
Она закусила губу, чтобы не заплакать. Он неплохой парень, и от этого становилось особенно гадко. Будто она обманывает наивного ребенка. Он безумно нравился ей когда-то давно, но вновь заставить себя испытывать симпатию к Вано она так и не смогла.
– У меня для тебя есть предложение. Пойдем на пикник с ночевкой? – он плюхнулся рядом, взял прядку ее волос, пропустил сквозь пальцы. – Костерок, шашлык, страшилки. Все наши будут. Тебе понравится.
«Сомнительное утверждение», – чуть не ляпнула Наташа. С Димкой они теперь общались мало, со Смеловой – тем более. Кто остается? Близнецы? Тех Наташа не раздражала, но и дружить с ней они не спешили. Но она решила, что согласиться легче, чем объяснять, почему нет.
– Отличная идея.
– Ты какая-то грустная. Все нормально?
– Да, все хорошо, – подтвердила Наташа. – Я с утра… в огороде копаюсь. Вот и запарилась.
Вано посетовал на то, «как изматывают его Наточку», чмокнул ее в щеку и убежал по делам.
Вечером он забрал Наташу, закинул рюкзак с ее вещами за спину и повел в лес. На выходе из деревни их уже ждали остальные: Димка в обнимку с Ирой, Сема с Игорем.
– Гляди-ка, Сем, наши голубки всего на десять минут опоздали. Ты мне проспорил сникерс, – толкнул локтем в бок близнеца в синей футболке близнец в оранжевой. – Так куда вы нас поведете?
Оказалось, никто не подозревал, куда идти. Место выбрал Вано и всю дорогу намекал, что Наташе оно придется по душе. Та отчего-то заволновалась. Зашли они далеко от таблички, по тропке, уводящей в сторону от Кира и болота с русалками. По крайней мере, Наташа так думала.
Поэтому, когда перед глазами предстала полянка с окончательно погибшими колокольчиками, девушка едва удержалась от вскрика. Она прикрыла рот руками, а Вано, ласково приобняв ее за плечи, похвастался:
– Сюрприз! Еле выведал, где тебе нравится отдыхать. Пришлось ходить за тобой по пятам. Потом поставил точку в навигаторе, чтоб не заблудиться. Опля! Местечко-то шикарное, оттянемся на славу. Тут и речка недалеко. А то постоянно располагаемся, где удобно нам, а не тебе. Натка, почему ты нам о таком сокровище не говорила?
– Давайте уйдем, – простонала Наташа. – Откуда ты… ты не… давайте уйдем…
Ей было стыдно смотреть на дуб, будто бы тот осуждал ее. Ветки его опустились, точно у плакучей ивы, листва не шумела. А трава на поляне словно пожухла, потемнела от жары.
Мальчишки похвалили Вано, пожурили Наташу. А ту била нервная дрожь. Это был крах. Полный провал. Как же стыдно… Бедный Кир… Это ведь его место… и ее, Наташино. А не общественное.
Но ребята начали собирать палатки, не обратив никакого внимания на просьбу девушки.
Глава 8Пожар
Солнце опускалось за горизонт. Последние его лучи расплывались по траве желтоватыми пятнышками. После дневной жары и купания в речке ребята разомлели. И когда на поляне ощутимо посвежело, встал вопрос, из чего развести костер. Хворост-то добыть легко, но еще необходимо полено-другое, чтобы поддерживать пламя. Углубляться в лес никто не захотел.
– Да вон, чем не ветки для растопки? Возьмите пилу, – зевнул Димка, поворачиваясь на бок.
Наташа сообразить не успела, как оказалась с широко расставленными руками напротив Кириного дуба.
– Нет, – жестко сказала она.
– Почему? – удивился Вано. – Димон же не срубить его подчистую предлагает, а лишь отпилить нижние ветки. Мы так всегда делаем.
– Нет!
Ира покрутила пальцем у виска. А Наташа прижалась к дереву спиной, не позволяя приблизиться к нему ближе чем на метр. Она напомнила самой себе разъяренную кошку, у которой пытаются отобрать новорожденных котят.
– Если вы оторвете хоть один листочек, – шипела она, – я… я…
– Что ты? – встряла Смелова. – Перестанешь с нами общаться? Валяй, мы не расстроимся. Честное слово, клянусь всем, что у меня есть. Ты ж неадекватная – покусаешь нас еще, когда наступим на цветочек какой-нибудь убогий.
– Ира! – одернул ее Дима.
– А что? – Та не унималась. – Или, может, сбежишь? Так тоже нестрашно, переживем. Вали уже куда-нибудь. Весь день ноешь, раздражаешь безумно.
За перепалкой наблюдали с немым любопытством. Вано нахмурил брови, но остался в стороне от скандала. А ведь мог бы и защитить… Чей он парень, в конце концов?
– Ира, заткнись! – не выдержал Дима, отсаживаясь от Смеловой. – Не хочет она, чтоб вы трогали это дерево! В чем проблема? Слабо найти другое? Я сам схожу.
Наташа осталась в гнетущей тишине. Да, она смотрелась глупо. Да, защищать дуб – странно. Показалось, что нижняя ветка чуть коснулась ее плеча, ободряя и поддерживая, но девочка смахнула наваждение.
Когда Димка вернулся, ребята начали выбирать место для костра. Единственное хорошее расположение, рядом с поваленным бревном, оказалось на расстоянии полуметра от палатки Наташи.
– Не стоит разжигать так близко, – рассудил Дима. – Вдруг что? Сегодня ветрено.
– А где тогда, у края бревна? – Вано отмахнулся. – Не боись, правила пожарной безопасности помним. Ну не переустанавливать же Наташкину палатку в самом-то деле. Лишняя нервотрепка. Я ее в обиду не дам и сгореть не позволю.
– Твоя самоуверенность тебя погубит, – не унимался Дима, разглядывая округу.
– Ага, по тем самым правилам, нас в колледже учили, что разжигать в лесу вообще ничего нельзя, – сказал Игорь. – Когда нас останавливали такие пустяки?
– Ну не в тридцати сантиметрах же! А если уголь вылетит и прожжет ткань?
– Забейте. – Наташа застыдилась, что из-за нее постоянно возникают разлады.
И ребята забили, хотя Димка долго ворчал и обдумывал, как бы быстренько переместить палатку. Дальше слов дело не пошло.
Пикник не заладился. Как ни пытался Вано рассмешить товарищей байками о спортивном зале – улыбались скорее ради необходимости. Как ни приплясывали братья-близнецы, дурачась и хохоча, – видна была наигранность их движений. Как ни заводил Димка непринужденной беседы – разговор получался односложным и бессмысленным. Первым сдался Сема:
– Слушайте, а может, ну его? Пойдемте обратно? Чего с комарьем дрыхнуть – нас же сожрут. А дома москитные сетки и прочие радости жизни.
Для естественности он стукнул себя по щеке, на которую не село никакой мушки.
Игорь поддержал брата:
– Да и прохладно тут что-то.
Но Смелова неожиданно воспротивилась.
– Делать мне нечего – пилить по лесу в темноте. Я уйду отсюда утром.
Вот уж от кого не ожидали энтузиазма ночевать без удобств. Было решено остаться.
В какой-то миг скучных посиделок Наташе нестерпимо захотелось опереться спиной о ствол дуба и слушать звуки леса. Она постоянно косилась на величественное дерево, словно ждала осуждения или, наоборот, молчаливого согласия. Но так и не смогла пересилить себя и подойти.
– Почему тебе так важно это дерево? – Дима, наблюдающий за ней, ткнул в дуб. – Оно же ничем не отличается от миллиона других. И к ним ты вроде не питаешь особых чувств. А это?..
– Оно особенное.
– У тебя с ним что-то связано?
– Да, друг.
– Друг? – Дима задумался, почесал затылок. – Ты же тут ни с кем не общалась, кроме меня. А, постой! Этот, как его… Мы его в больнице встретили, а вы потом ночами по лесам бродили.