Такой красивый, как с обложки модного журнала. Только какой-то неестественный…
– Привет, – сказал он радостно, когда Наташа подошла поближе.
Девушка присела на траву в полуметре от него. Неужели получилось его возвратить? Но как? Она же так и не добыла волос болотной хозяйки и живой воды… Не важно! Главное – он цел, невредим и совсем близко. С ним можно разговаривать. И, наверное, даже дотронуться…
– Я скучаю по тебе, – призналась она шепотом.
– Я тоже, – ответил Кир.
Он схватил Наташину ладонь и крепко сжал. У нее закружилась голова от мысли, что она опять может чувствовать его прикосновения.
– Ты умер, и…
– Духи не умирают, – поправил Кир и вдруг вскочил на ноги. – Смотри, там какая-то тропинка!
Ее ладошка выпала из его руки.
«Где? – хотела спросить Наташа, но губы не размыкались. Она глянула влево и вправо, а когда повернулась к Киру, тот смазался, расплылся, тело его завертелось в черном смерче. Наташа пыталась удержать его за рубашку, но лишь ломала ногти, хватая ртом бушующий в круговороте песок. – Куда ты?! Не смей бросать меня, слышишь?!»
Озеро исчезло. Наташа стояла посреди чащи среди сотен ворон.
– Тебе не дойти! – каркали они, хлопая черными крыльями.
– У тебя не получится, – хохотали русалки, почему-то раскачивающиеся на ветвях.
Тина отрывала со своего хвоста чешуйку за чешуйкой, и те опадали на землю кровавыми каплями. Мудрую птицу Сирин, закованную в кандалы, тащил одноглазый упырь Веня со словами: «Ты останешься со мной навечно».
– Я вас всех ненавижу! – заорала Наташа и превратилась в тонкую березку. Она пыталась двигать руками-ветками, но те не поддавались. Хотела кричать, но не имела рта.
– Ты будешь нашим учеником, – разносилось в ушах лиственным многоголосьем.
Она шагала по лесу, еле передвигая свои многотонные ноги-корни…
Неожиданно все пропало. Наташа проснулась в своей городской комнате с обоями в цветочек.
«Только сон», – подумала она, увидев на пороге маму. Сердце бешено колотилось в груди.
– Мы с папой бросаем тебя, – ласково сказала та. – Ты виновата в нашем разводе. Нам без тебя гораздо лучше.
Мама захлопнула дверь и заперла ее на замок. По комнате поплыл едкий дым. Словно облитые бензином, вспыхнули стены. Всполохи перекинулись на постель… Огонь подбирался к босым ногам. Наташа кинулась к окну, но внизу многоэтажки зияла пропасть. Девушка встала на подоконник, чтобы позвать на помощь. Спину жгло языками пламени.
– Ты уверена? – ухмыльнулся Лютый, висевший на темно-зеленой шторе.
– Помоги!
Домовой пихнул ее в спину…
Она проснулась из-за звона, ошалевшая и мокрая от пота. Вытерла лоб одеялом, отдышалась. Потянулась за чашкой с чаем, которую оставила перед сном на тумбочке. Но та, расколотая на пару крупных осколков, валялась в луже на полу.
– Утро доброе, – хмуро сказал Лютый, сидящий наверху ее подушки. – Понадобилось что-нибудь разбить, чтоб тебя добудиться.
От неожиданности Наташа вскрикнула. Слишком явным был сон. Голова кружилась, а во рту стоял привкус гари.
– Я не желаю с тобою говорить.
Она поднялась с кровати и уселась на стул, чтобы быть подальше от домового.
– Я тоже, – хмыкнул тот. Одет он был в подаренный ею второй, нежно-зеленый джемпер, но наверняка нарочно заляпал его синей краской и прорвал его в нескольких местах. Чтоб ей было обидно. Не дождется, ей все равно.
– Что ты тут тогда потерял? – спросила Наташа. – Убирайся вон!
– Я пришел вразумить тебя. Ты хоть понимаешь, что если Сирин каким-то чудом воротит Кира, то не духом, а обычным человеком?
Наташа непонимающе склонила голову.
– Почему?
– Да потому что помимо прочего она требует от тебя живую воду. Мне русалки все доложили, ага. Остальное понятно: тебе нужно что-то, принадлежащее Киру, чтобы отыскать его. – Он загнул большой палец. – Что-то от тех, кто его любил. Что-то от того, кто его ненавидит, – для природного равновесия. – Загнул указательный и средний. – И ноготь ведьмака для колдовства. Но живая вода…
– Допустим. И что в этом такого особенного? Человек и человек.
– Ты думаешь только о себе! – вспыхнул Лютый. – Каково парню жить в мире людей? Он в вашем, этом, социуме вертеться не умеет. Компьютеров не трогал и по мобильным не трепался. Для него все то, что ты видишь ежедневно, – абсолютно незнакомое и пугающее. У него даже этих, как их, документов нет. И где он их возьмет? Оставишь его спать на улице?
Честно говоря, об этом Наташа не подумала. Ни о документах, ни о деньгах, ни о том, что ее мир был для Кира чужим. Даже о том, что он может стать человеком, а не духом.
– Я что-нибудь придумаю.
Домовой сплюнул.
– Да не придумаешь ты ничего! Ты безмозглая! А если эта гадкая птица сделает так, что Кир все забудет? Проснется где-нибудь за тридевять земель отсюда, ничего не соображающий, а через неделю сдохнет от голода. Отличную ты судьбу уготовила для друга.
– Не преувеличивай! – Наташа покачала головой. – Я его везде найду, клянусь.
– Ага, и заберешь домой, как собачку. Маме-то что скажешь? Что ему негде жить и он десяток-другой годочков у вас перекантуется? Ха-ха-ха. Да она тебя слушать не станет, сдаст его куда-нибудь. Куда там сейчас сдают беспризорников? – Лютый хрустнул костяшками пальцев. – А если окажется, что Кирилл-человек не так крут, как Кир-дух, и он тебе надоест? Отравишь его, разрубишь тело на части, упакуешь в пакеты и выбросишь в мусорный контейнер? Он уже мертвый, смирись!
– Духи не умирают, – фыркнула девушка и вышла из комнаты, игнорируя оскорбительную тираду Лютого, несущуюся ей вслед.
И все-таки Наташа уяснила две важные вещи. Первое: если она собирается вернуть Кира и если тот действительно станет человеком, то ему придется где-то жить. А значит, она должна подготовить почву. И второе: волосы болотной хозяйки принадлежат кому-то, кто сильно не любил Кира. Лютый неспроста сказал «Что-то от того, кто его ненавидел». Неужели кто-то мог ненавидеть Кира?
Начала она с меньшего. Заглянув на кухню, позвала бабушку в беседку. Та, отбросив недорезанный лук, метнулась за внучкой. Наташе все больше не нравилось повышенное внимание, уделяемое ее персоне. Но пока оно шло ей на руку.
– Бабуль, если бы я попросила приютить у вас одного моего хорошего друга, ты бы согласилась?
Раиса Петровна заулыбалась.
– Разумеется! Комнат в доме хватит на всех. Когда он приедет?
Наташа ответила не сразу. Потрогала увитые вьюнком деревянные колонны, поддерживающие крышу.
– Пока не знаю, приедет ли вообще, – призналась она. – Но ему придется жить здесь долго, возможно, несколько лет. Не выгоняй его ради меня. Мы с ним будем зарабатывать и отдавать тебе деньги за съем жилья. Ладно?
– Ната, я не понимаю, – Раиса Петровна вытерла ладони о фартук. – Что случилось с твоим другом? Почему ему негде жить? Я знаю его?
– Да, это Кир.
Наташа собиралась продолжить, рассказать про то, что он вовсе не погиб, а лишь попал в аварию, но выжил. Но ему негде жить… В общем, что-нибудь да придумалось бы. Но не успела. В глазах бабушки появилось что-то опасное. Она не верила. Разумно, а кто бы поверил? Раиса Петровна выдавила улыбку и погладила Наташу по волосам:
– Разумеется, я приму его. Не переживай.
Бабушка даже не спросила, как он может приехать, если умер. И быстренько убежала на кухню, вспомнив о выкипающем супе.
Наташа поняла, что все испортила. Она еще немного посидела в беседке, рассматривая пузатые облака, но придумать оправдания перед бабушкой не смогла. Что сказать, чтобы она поверила внучке? Девушка побрела к дому. Почти поднявшись по ступенькам крыльца, она услышала взвинченные голоса из кухни. По стеночке подошла поближе к открытому окну.
– Да что вы заладили: надо что-то делать, надо что-то делать. Давайте отвезем ее к психологу, – предложил папа.
– Ты считаешь мою внучку безумной?! – разозлилась бабушка.
– Раиса Петровна, – отец цокнул языком, – не путайте психологов и психиатров. У Натальи умер друг, а она собирается поселить его в ваш дом. Вы считаете это нормальным? Ей нужна помощь профессионала. Вчера в городе она рылась в земле, судя по ее одежде. Уж не искала ли его кости, чтоб привезти их сюда?
– Да что ты городишь? Какие кости? Тебе самому нужен врач! Света! Поддержи меня! – в отчаянии вскрикнула бабушка.
Мама ответила что-то шепотом сквозь всхлипы. Наташа сделала еще полшага к окну, чтобы лучше разобрать речь. Главное, чтобы ее не заметили.
– Решено, – подытожил папа. – Света, записывай ее на прием. И вставай уже, пошли собирать сумки.
– Зачем сумки? – уточнила бабушка.
– Потому что наотдыхались по самое не хочу! В городе Наталье будет легче.
У Наташи тревожно забилось сердце. Зачем ей психолог?! Для чего ее увозить?! Нет-нет-нет!
Стараясь сохранять спокойствие, она вошла в дом, помахала родителям рукой. Те ответили натянутыми улыбками. В своей комнате достала кошелек с накопленными деньгами, вытряхнула мелочь из рюкзака, схватила планшет и телефон, убрала дневник. Запихала в рюкзак теплый свитер и сменное белье. В карман джинсов засунула складной ножик – волосы-то надо чем-то отрезать. В кухне по-прежнему что-то обсуждали, но уже шепотом. Строили коварные планы…
Некогда медлить! Наташа выпрыгнула из окна. Отогнув доски, пролезла через щель в заборе и, спотыкаясь, понеслась прочь от дома. Ей надо где-то спрятаться. Срочно затеряться, потому что если родители увезут ее домой – Кира она не воротит. Страх застилал рассудок. Девушка забежала в магазин к тете Любе и трясущимися руками протянула той двести рублей.
– Мне, пожалуйста, хлеба… – подумав, добавила: – три буханки. И воды без газа две бутылки.
Что еще купить, чтобы не умереть с голода? В висках бился страх. Вдруг родители отправятся ее искать прямо сейчас? Нельзя! Нет!
Тетя Люба долго укладывала покупки в пакет и что-то рассказывала, но Наташа не слушала. Она соскребла сдачу и вылетела из магазина. На входе поджидала Смелова. В белоснежном сарафане. Длинные волосы собраны наверх заколкой с разноцветными камушками.