Глава 7ОПЕРАЦИЯ ШПИЦ-1967
Весьма вероятно при сем деле вы встретите препятствия, но прежние опыты ваши будут вас руководствовать более, нежели что по сему предмету предположить можно.
Препятствия возникли еще до начала экспедиции. Во–первых, не смог поехать с нами Слава Маркин, что не могло не отразиться на программе предстоящих исследований. Во–вторых, по сугубо техническим причинам нам было отказано в вертолетах, на которые мы так рассчитывали. Однозначно и окончательно… Надо было думать о какой–то им замене, ибо без транспорта на архипелаге нам просто нечего было делать. Было решено использовать обычную шлюпку, хотя подобным опытом располагал только автор. Соответственно, обзаведение этим судном выпало на мою долю. Не случайно в это время мы частенько вспоминали академика Петра Ле Руа, автора известного сочинения «Приключения четырех Российских матрозов к острову Ост- Шпицбергену бурею унесенных, где они шесть лет и четыре месяца прожили», название которого говорит само за себя. Правда, некоторые мои коллеги считали этот источник середины XVII века в меру устаревшим, однако утверждение почтенного академика: «Долговременные путешествия, а особливо морем чинимые, часто бывают причиною многих приключений, кои нередко выходят из пределов вероятности» — оказалось на редкость справедливым. Чтобы не быть обвиненным в стремлении к приключениям (причем за казенный счет), лишь замечу в свое оправдание: у нас просто не было другого выхода.
Таким образом, предстоящие полевые работы распадались на два этапа: первый — снегосъемки в основном по долинам поперек Земли Норденшельда (желательно от Гренландского моря до Баренцева), второй — шлюпочный маршрут по фьордам Западного Шпицбергена. Остатки стационарного отряда (Зингер, Михалев) по мере возможностей дополняют маршрутные наблюдения сбором данных на метеостанциях, привлекаясь временами для вспомогательных маршрутов. Увы, на большее наша ослабленная экспедиция была не способна.
Мне было приятно возвращаться на берега архипелага на «Зое Космодемьянской», с которой началось мое знакомство с арктическими морями. Правда, из ее экипажа за истекшее десятилетие и осталось никого. Ледовая обстановка на подходах к архипелагу оказалась классической: язык дрейфующего льда из Стур–фьорда, подхваченный Западно—Шпицбергенским течением, блокировал подходы к Ис–фьорду, так что нашему судну пришлось обходить его, сделав солидный крюк к западу. Благополучно совершив этот маневр, с приближением к знакомым берегам мы убедились, что таяние здесь еще не начиналось.
30 мая мы начали снегосъемки с долины Грен (Зеленая — по–норвежски), по которой год назад выходили из Кэмп–Мортона. Большая столбовая дорога Лонгьир — мыс Линнея: следы снегоходов, оленей и песцов… Таяние все же началось, правда, вода еще остается в снегу, хотя сама долина никакая не зеленая, как ей и положено быть в это время года. Идем на лыжах, все необходимое — с собой в рюкзаках из расчета на две ночевки в знакомой хижине при обычной для этого вида программе наблюдений: через каждые сто метров (отмериваются на ходу мерным шнуром) замеряем высоту снежного покрова, через километр отрываем шурф для послойного определения плотности. Стараемся делать побольше поперечных профилей. Пока трудно судить о характере снегонакопления по оси долины, зато распределение снега на ее бортах практически повсеместно подтверждает поступление снега с южными ветрами, в чем мы были уверены заранее. Лыжня, хруст снега под ногами, тяжесть рюкзака за спиной. Временами туман вызывает чувство скованности, лишает уверенности, отчетливо сказывается на темпе движения. Окрестный пейзаж при этом напоминает плохо проявленную фотографию: какие–то кочующие белые пятна, ничего определенного. В целом погода подходящая для маршрута.
На следующий день вышли в долину Семмель — предел намеченного маршрута. Снега, клочья тумана на каменистых склонах, вдали на юге — солнечная Земля Натхорста со срезанными облачностью горными вершинами. Тишина, спокойствие в душе и в природе, сплошная умиротворенность вокруг: таким запомнился финал непродолжительного маршрута. После возвращения 1 июня в Баренцбург мы разделились: Зингер с Михалевым отправились на снегосъемки западнее Грен–фьорда (не слишком обременительные даже с учетом маршрутных качеств нашего предводителя), а мы с Троицким приступаем к решению задачи посложнее. Судя по всему, снег в центральной части Земли Норденшельда уже на пределе существования, и поэтому мы поспешили зафиксировать его характеристики (прежде всего водозапас), продолжив наблюдения по той же методике, что и в долине Грен. Нам предстоял маршрут под двести километров, с хижинами неясно, рюкзаки настолько перегружены, что мы вынуждены отказаться от палаток, что привязывает нас к жилью. Уже 3 июня нас высадили на причалы Лонгьирбюена, откуда руководство норвежскими шахтами доставило нас на машине по шоссе в глубь острова (сократив пеший переход километров на пятнадцать), откуда мы предприняли марш–бросок дальше по намеченному пути в долине Адвент, знакомой с 1965 года.
Первые впечатления — весьма сложные. Долина выглядела мрачной, пятнистой, мокрой и даже грязной, вызывая у нас противоречивые чувства. С одной стороны, снега здесь оказалось достаточно, чтобы подтвердить наши сугубо теоретические представления на основе известной читателю концепции, но слишком мало, чтобы регулярно пользоваться лыжами. Тащить их на себе по уши в грязи да еще ухитряться мерить то, что осталось, такое могут только одержимые! Лыжи снять, лыжи надеть, чередующиеся полосы насыщенного водой снега, чавкающая тундра, хляби снежных болот на наледях, все тридцать три удовольствия на наши головы! Но ведь это мы сами совершенно добровольно обрекли себя на подобную жизнь, а не по приговору суда!
Между тем особенности асимметрии снегонакопления, отмеченные в долине Грен, здесь также отслеживаются совершенно отчетливо даже на глаз. На южных бортах долин черные пятна проталин на белом фоне снежного покрова, на северных — белые пятна сохранившегося снега на темном фоне освободившейся от снега тундры. Даже без обработки ясно, что минимум снегонакопления совпадает с положением области горного оледенения и с наибольшими высотами границ питания на ледниках. Сравнение со съемками в долине Грен еще раз подтверждает справедливость исходной концепции, требующей, однако, количественного подтверждения. Если мы хотим противопоставить концепцию современного оледенения Шпицбергена устаревшей на наш взгляд концепции древнего реликта, наши оппоненты не сдадут свои позиции без сопротивления.
Продолжаем маршрут к востоку, к берегам Баренцева моря, и в долине Эскер (пределе нашего продвижения на восток) картина существенно меняется. Заметно прохладней, снега становится больше, причем с корочкой наста практически без проталин, а самое главное, очередное совпадение — снижение границ питания ближе к Баренцеву морю, которое мы установили год назад. Значит, мы оказались в зоне повышенного накопления, существование которой предвидели еще до начала снегосъемок, а теперь доказали непосредственными наблюдениями. Определенно, выражаясь словами барда, «не зря топтали мы подметки, нынче и вчерась…» Никто из исследователей Шпицбергена не догадывался о существовании выявленного нами природного феномена на архипелаге, по крайней мере в литературе об этом ни полслова.
Дальнейшее продвижение на восток означало поход в зиму, снег лежал здесь уже сплошным покровом по дну долин и на склонах. И все–таки мы были вынуждены отказаться от выхода на берега Баренцева моря, повернув обратно из верховьев долины Сассен по двум причинам: во–первых, в случае продолжения маршрута на восток мы рисковали упустить снегосъемки на участке между долинами Адвент и Колс; во–вторых, за это время вздувшиеся от таяния снегов речки отрезали бы нам возвращение на запад. Пришлось отступать, хотя и с сожалением, тем более что главное было сделано… Последний раз мы с долей разочарования бросили взгляд на мрачные тучи, переполненные снегом за главным водоразделом, и повернули на запад к голубым прогалинам в облаках над долиной Адвент. На ходу рассуждая: что лучше — неполный профиль снегонакопления поперек всего главного острова архипелага или тот же профиль с «дырой» на самом интересном месте?
Арктика всегда (хотя и по–своему) вознаграждает упрямых. На этот раз ее благосклонность проявилась в трехдневном морозце, сковавшем лужи и образовавшем корочку превосходного наста, скользить по которому на лыжах было сплошным удовольствием. Как бы зима ни сопротивлялась, наступавшая весна теснила ее неотвратимо. У оленей появились малыши, из–под хмурого неба то и дело доносятся крики гусей, звучно трещат петушки куропаток, завлекая подруг. С упругим шуршанием рушатся снежные карнизы, заснеженные склоны расчерчены трассами обвалов, на моренах грязные оплывины: все это убедительные признаки наступающей весны. Но чтобы утром набрать воды в протоке, приходится разбивать ледяную корку ударом сапога. И это в первой декаде июня!
Холостой, то есть без наблюдений, переход по долине Адвент к хижине Уроа, зажатой в тесной долине, от которой рукой подать до Колсбэя, прошел без приключений. Запомнилось выражение лица встречного шофера–норвежца, когда мы вышли на шоссе у первых шахт: что за оборванцы с заросшими и обгоревшими лицами, с рюкзаками за спиной и лыжами на плечах, словно выходцы из далекого прошлого, оказались на его пути?.. Ночевали в Уроа под шелест поземки и завывания ветра, ласкавшие наш слух, — это означало, что мы не опоздали со снегосъемкой на завершающем этапе с приближением к Баренцбургу, в чем мы окончательно убедились на с пути в Колсбэй.
Семейная пара из Баренцбурга, жившая там для охраны брошенного имущества после закрытия рудника Грумант, встретила нас с настоящим русским гостеприимством, хотя никак не могла понять, почему мы не можем разделить с ними некоторый напиток местного производства. Они явно были разочарованы тем, что гости провели с ними только одну «ночевку» (последнее понятие, разумеется, весьма относительное в условиях полярного дня). Объяснить этим хорошим людям, что мы на пределе как сроков, так и собственных сил, было довольно трудно, и боюсь, что м