Но Лиза просто вышла из собственной квартиры, оставив Тимура одного.
Он открыл кран на кухне и налил холодной воды себе за шиворот.
Потом открыл холодильник, достал оттуда бутылку водки и выпил прямо из горла.
Легко, как воду.
Лиза вернулась через пару часов.
Деловито достала из коробки под раковиной картошку и принялась её чистить.
— Почему у вас только водка в холодильнике? — спросил Тимур. — Пьянствуете в одиночку?
— Грузчики, сантехники, электрики. Это называет переезд одинокой женщины, котик.
— Я её всю выпил.
— Молодец, — похвалила Лиза, не оборачиваясь.
— Я из-за вас алкоголиком стану, — пожаловался Тимур её спине.
— Подходящая, в целом, компания для сталкерши — извращенки.
— А разве нет?
Лиза кинула в него, не глядя, картофелиной. Она пролетела в полуметре от Тимура и отскочив от стены, покатилась по полу.
— Не играйте с едой, — возмутился он.
Лиза поставила на плиту кастрюлю и только тогда повернулась к нему.
— Ну вот что, мой ненаглядный параноик. По существу вопроса имею доложить следующее: здесь продавалась подходящая мне квартира, и я её купила. Она подходила мне по цене, планировке и близости к остановкам общественного транспорта. Твое столь близкое соседство это скорее минус, нежели плюс.
— Враки.
— Ну хорошо. Мне понравилась идея жить рядом с тобой. Это что, преступление?
Она смотрела на него с таким вызовом, как будто признавалось в том, что по ночам ворует цыплят из чужого курятника.
— И я не преследовала твоего отца. Мы с ним…
— Стоп.
Лиза послушно замолчала.
Тимур встал и снова заглянул в холодильник. Водки больше не было, а четверть бутылки, которая бултыхалась сейчас в его пустом желудке, уже не защищала.
— Что это вообще за история с преследованием? — спросила его Лиза.
— Давайте не будем больше говорить о нем, — сказал Тимур. — Никогда.
— Звонки продолжаются, да? Я могу попробовать помочь, Тимур.
— Как? — коротко спросил он.
— Я вижу университет изнутри, — мягко сказала Лиза, — а ты — снаружи. Это же кто-то из наших, да?
— Я не знаю. Может быть, кто угодно. Студентки бывшие.
— Что говорит детализация звонков?
— Ничего особенного. Номер сотового телефона.
— Пробивал?
— Пробивал. Номер оформлен на отца. Чтобы его заблокировать или запросить детализацию, нужно свидетельство о праве наследования, а оно пока не готово.
— Пришли мне всё, что у тебя есть, — попросила Лиза.
— Не хочу.
— Это же глупо, Тимур.
— Мне всё равно.
Ему действительно не хотелось отправлять ей фотографии — чтобы она их разглядывала одну за другой, перелистывая ушедшие годы?
Сколько вообще времени нужно, чтобы разлюбить мертвеца?
Сорок дней?
Сорок лет?
— Я пошел домой, — объявил Тимур, не трогаясь с места. — Не звоните мне.
— А я тебе и не звонила, — заметила она спокойно.
— Я знаю, — с достоинством ответил он. — Целых восемь дней и не звонили. Переезд настолько хлопотное дело?
Лиза подошла к нему ближе, прислонилась плечом к холодильнику, разглядывая Тимура с доброжелательным интересом.
— Я пошла на поминки, — сказала она, — потому что подумала, что вдруг тебе понадобится поддержка.
— Вы меня ужасно поддержали, спасибо, — язвительно отозвался Тимур. — Мне было очень приятно слушать, как это грымза, завкафедрой, без устали вас пилит. К вам настолько плохо относятся в университете? И почему вы такая уставшая? И зачем вы постриглись? Почему вы так на меня смотрите?
Под градом его вопросов Лиза слабо улыбнулась.
— Приходи ко мне в воскресенье, — сказала она, — будем собирать шкаф. Я приготовлю что-нибудь.
— Вот еще, — фыркнул он, — нашли себе прислугу! Сами свой шкаф собирайте! Ни за что не приду. И еду сам принесу, вы все равно готовить не умеете. И постарайтесь выспаться к воскресенью. На вас же смотреть больно.
Она снова улыбнулась и с неожиданной, какой-то печальной робостью, легко поцеловала его в щеку.
11
Открывая перед сном окно, чтобы впустить в спальню немного сентябрьской свежести, Тимур поморщился из-за громкого женского смеха внизу.
Послышался шум подъезжающей машины, и, выглянув на улицу, Тимур увидел, как несколько женщин прощаются у такси.
— Лиззи, с новосельем тебя! Не забудь про кино в выходные. Привет своему профессору!
В бесформенном длинном плаще и тапочках, Лиза целовалась и обнималась с подругами, и дружный нетрезвый смех порхал по тихому двору.
Близилась полночь. В нечетких отблесках фонарей фигуры внизу отбрасывали длинные тени. Такси увезло двух нетрезвых визитерш, еще одна осталась вместе с Лизой во дворе.
— Покурим? — спросила она.
— Давай, — отозвалась Лиза, и Тимур удивился, потому что прежде за ней запаха табачного дыма не замечал.
Щелкнула зажигалка, на секунду вырвав из темноты Лизино сосредоточенное лицо.
— Значит, ты переехала ближе к бабушке?
— Угу.
— Хорошее решение, Лиззи. Сколько можно было мотаться из одного конца города в другой. Этот твой профессор… Кстати, ты давно про него не рассказывала. Он тебя наконец бросил?
— Можно и так сказать, — без всяких интонаций отозвалась Лиза.
— Я всегда говорила, что такие, как он, всегда возвращаются к женам…
— Он умер, Маш. Попал под машину.
Тимур даже пожалел в эту минуту, что так и не научился курить. Представив, как он спустился бы со своего второго этажа вниз, закурил бы от Лизиной сигареты и сказал бы этой неизвестной ему Маше: «Я сын профессора… Теперь я вместо него».
Какая гнусная гадость оплетала его горло.
— Умер и умер, — сказала Маша без всякого сожаления. — Мы тоже умрем. Все умирают. А ты, может, даже успеешь пожить. Ты же с ним совсем с ранней юности… Сумасшедшая Лиза, связавшаяся с престарелым женатиком! Лиза, живущая без семьи, без детей, без перспектив. Всю жизнь к ногам самовлюбленного павлина!
— Ты даже ни разу его не видела!
— Зато много о нем слышала… Не плачь, о мертвых либо ничего… Расскажи, как твоя бабушка?
— Всё также, — Тимур услышал улыбку в голосе Лизы, — шастает целыми днями по улицам, как бродячая кошка! Домой приходит только спать. Не бабушка, а пилигрим какой-то, честное слово. Теперь она всё, что у меня есть.
— У тебя никого другого и не было, — сердито отозвалась Маша. — Лиза, честное слово, если ты сейчас впадешь в затяжной траур, я тебя лично отправлю к психиатру. Ты из тех, кто превыше всего на свете любит страдания?
— Машка, перестань нести чепуху, — рассмеялась Лиза и затушила окурок. — Превыше всего я люблю шампанское. Пойдем, у нас там пузырьки выдыхаются.
Шаркая шлепанцами по асфальту, они вошли в подъезд. Хлопнула тяжелая дверь, и все стихло.
Ощущая себя Андреем Болконским, подслушивающим юную Наташу, Тимур осторожно закрыл окно.
Что он знал о Лизе и её жизни? Она всегда появлялась как-то сама по себе, как будто возникала из космоса. Как будто у неё не было никаких родственников и друзей.
Бабушка-бродяга? Серьезно? И больше никого?
Сумасшедшая Лиззи, связавшаяся с престарелым женатиком?
Почему она не могла найти себе какую-нибудь посредственность, выйти за эту посредственность замуж и родить ребенка? Или отчего не стала типичным синим чулком, которых полным-полно среди преподавателей кафедры?
Но нет — её притянул к себе тот неуловимый свет, который исходил от его проклятого отца.
Свет блуждающих огоньков, заманивающих неосторожных путников в болото.
Лиза заявилась через несколько дней сама, не дождавшись воскресенья, о котором они договорились.
Позвонила в дверь в семь утра, и Тимур, который только допивал свой кофе и собирался выходить на работу, увидел на пороге взъерошенную, какую-то потрясенную даже женщину вопреки традиции изменившей ситцевому халату с махровым банным. Один глаз у неё был густо накрашен, второй — нет.
— Тимур, — сказала она, — мне тоже позвонили. Какая-то сумасшедшая, я не понимаю. Она спрашивала, как осмелилась я явиться в ваш дом… И не желаю ли я себя наказать за свои пороки…
— Как наказать? — спросил Тимур.
Эта мысль: наказать Лизу за связь с его отцом, тоже какое-то время волновала его.
— Я не знаю, — ответила она растерянно. — Какая разница?
— Действительно, — пробормотал Тимур. — Хотите кофе, Лиза?
Она поежилась.
— Нет, — сказала Лиза. — Мне надо собираться на работу. Я просто растерялась. Прости, что вломилась к тебе так рано…
— Ничего, — вежливо ответил Тимур. — Подождите секунду.
Он вымыл чашку из-под кофе и взял пиджак.
— Я подожду, пока вы соберетесь. Провожу вас до универа.
Вместе они поднялись в квартиру Лизы.
На кухонном столе была разбросана косметика, на плите подпрыгивал вовсю кипящий чайник.
— Вы напугались, что ли? — спросил Тимур, выключая чайник.
Его невозмутимая мать на такие звонки реагировала куда спокойнее, впрочем, ей и стыдиться было нечего.
Губы Лизы запрыгали, как по команде.
— Я сначала не поняла ничего! Может номером ошиблись, или ненормальная какая. Она сказала, что я всего лишь пиявка, а Руслан просто не знал, как от меня отделаться. Что я бесстыдная…
— Конечно, — сказал Тимур. — Бесстыдная пиявка, о чем тут плакать? Докрашивайте свой левый глаз быстрее, а то мы оба опоздаем на работу.
Лиза посмотрела на него с возмущением и злостью, а потом фыркнула и вернулась к макияжу.
— Чем вы завтракаете? — спросил Тимур.
— Чем придется, — сказала она, сосредоточившись на стрелке на веке. Её руки ощутимо дрожали, и стрелка красивой не получалась. Лиза шипела и приглушенно ругалась. Тимур нашёл в холодильнике яйца с молоком, начал взбивать омлет.
— Лиза, — спросил он, — какая у вас семья?
Она стерла кривую стрелку и приступила к новой.
— Блуждающая, — ответила Лиза с досадой. — Бабушка знатный пешеход!
— А родители, братья-сестры?