рошечные элегантные мушки. Ни одно насекомое не изучено теперь так тщательно, как дрозофила. Именно она — то первое насекомое, которое было послано на искусственных спутниках в космос.
Издавна на кусках ржаного хлеба и отрубях разводят неприхотливых личинок жуков мучных хрущаков. Ими кормят в неволе рыбок в аквариумах, а также птиц в зоопарках.
Теперь для разведения полезных насекомых, используемых в биологическом методе борьбы с насекомыми-вредителями, культивируют и тех, на ком они питаются. Так, для разведения крошечного наездника — поедателя яиц вредных насекомых — трихограммы, разводят гусениц некоторых видов бабочек.
Мы уже говорили, почему австралийским энтомологам пришлось обратиться за помощью к ученым других континентов: необходимо заполучить жуков навозников, питающихся коровьим и овечьим навозом. Специальные экспедиции направились в Европу, Азию, Африку. Выбор предстоит большой, только в одной Африке проживает около 1800 видов навозных жуков. Из великого множества видов будет выбран самый эффективный.
Новая отрасль — назовем ее условно насекомоводство — усиленно развивается. На насекомых, воспитываемых в неволе, проводят испытания инсектицидов, ставят разнообразнейшие эксперименты с научной целью. Близко к разведению насекомых стоит расселение полезных из них и, в частности, рыжих муравьев. Сейчас разработана несложная техника расселения муравьиных семей. Особенно энергичная кампания расселения лесных муравьев была проведена в лесах Италии, затем Германии — с 1950 года. Продолжается она и в настоящее время.
Для изучения сложной общественной жизни муравьев издавна предложены и испытаны самые различные конструкции искусственных муравейников или, как их называют, формикариев. Например, я уже рассказывал о таком формикарии, изготовленном из железобетона. Он имел вид вертикального блока высотой около метра с многочисленными, расположенными в несколько этажей камерами, с переходами между ними. Каждая камера была прикрыта отдельным стеклом. Нижняя часть блока опущена в воду. Благодаря этому насекомые могли выбирать по своему усмотрению те камеры, в которых влажность более всего соответствует их потребности.
Небольшие искусственные муравейники изготовляют за рубежом предприимчивые дельцы, продавая их для домашнего содержания. Журнал «Вокруг света» сообщал, что в Англии на Рождество стали дарить такие муравейники. Что это за новшество? Оказывается, колония муравьев вместе с хвоей и землей помещалась в четырехугольном стеклянном ящике. «Перед глазами наблюдателя, — сообщалось в заметке на эту тему, — проходит вся жизнь муравьев, которых справедливо считают самыми умными и дружелюбными насекомыми».
Как я содержал муравьев в своем домашнем формикарии? Сначала о том, как его устроил.
В двух дощечках длиной до полуметра и шириной четверть метра по краям пропилил узкие пазы. С помощью толстых брусков дощечки сбил дощечкой-дном на расстоянии около 30 сантиметров одну от другой. В пазы вставил стекла. Получилось что-то похожее на аквариум. На одной из дощечек внизу и вверху просверлил дырочки и заткнул их ватой. Из куска белого материала приготовил крышку и укрепил ее при помощи резинки.
Зимой из-под снега я добывал небольшую часть спящего муравейника. Комья земли вместе с муравьями осторожно перекладывал в сооружение. Место для него нашлось на подоконнике. Как переселенцы будут устраиваться в деревянном помещении со стеклянными стенками?
Муравьи пробуждаются не все сразу. Одни уже шустро бегают по новому жилью и обследуют его закоулки, другие — только пошевеливают ногами и усами. Проходит день, другой: все муравьи пробудились и собрались наверху. Но какие они притихшие, растерянные! Я приближаю к стеклу лупу, маленькие жители испуганно поворачивают головки в мою сторону, на меня глядят тысячи глаз, вздрагивают тысячи пар тоненьких усиков.
Жалко пленников. Не стал мешать им устраивать свою жизнь и отошел от муравейника подальше. Муравьи постепенно успокаиваются, кормят друг друга отрыжками пищи, еще с осени сохранившейся в зобах.
Вставляю в нижнюю дырочку короткую стеклянную трубочку. Через нее в муравейник наливаю немного воды, чтобы поддержать влажность в жилище. От чрезмерной сухости муравьи могут погибнуть. В верхнюю дырочку вставляю другую стеклянную трубочку длиной около полуметра. Наружный конец ее опускаю в тарелку, которую помещаю в таз с водой. Она — как остров на маленьком озере, на котором волшебник выставил угощение: варенье, сахар, несколько разных конфет, кусочек вареного мяса. Пожалуйста, дорогие гости, кушайте на здоровье!
Муравьи освоились с новым жилищем, тщательно его обследовали, и появление дырочки со стеклянной трубочкой сразу вызвало всеобщее внимание. Один за другим в нее вползают смельчаки. Пробегут два-три сантиметра и, будто чего-то испугавшись, мчатся обратно. И так много раз, но при каждой попытке заползают все дальше. Наконец, в течение часа трубочка преодолена смельчаками, за ними высыпает целая ватага и разбредается по острову-тарелке. Муравьи ползают осторожно, испуганно прячутся друг за друга, ищут щелку, куда бы скрыться. Почему такая нерешительность? Разве так ведут себя в настоящем лесном доме эти отважные разбойники? Да, здесь они «не в своей тарелке».
Муравьи не обращают внимания на пищу. Ни одно из яств не привлекает их. Насекомые настойчиво крутятся на краю острова, хотят переплыть озеро. Но куда им, сухопутным жителям! Один за другим падают в воду, жалко в ней барахтаются, затихают и погружаются на дно.
Проходит еще несколько дней. Муравьи отказываются есть… Чем же мне их кормить?
Наша лаборатория энтомологии разводит мух и с ними ставит опыты. Через приоткрытую марлевую крышку я вытряхиваю на муравейничек из пробирки мух. Здоровые и сытые, они жужжат, мечутся. И вот за ними погнались муравьи-охотники, но не в силах что-либо сделать. Кто-то из них подает сигнал тревоги. Несколько тысяч муравьев выскакивают из ходов. Все взбудоражены, обеспокоены, с широко раскрытыми челюстями подскакивают друг к другу, как бы спрашивая, что случилось…
Затем происходит странное. Один за другим муравьи пробираются в стеклянную трубочку, на острове скопляется добрая тысяча беженцев. Они не желают возвращаться обратно и с упрямой настойчивостью пытаются покинуть тарелку. Мухи же постепенно слабеют. Оставшиеся в жилище муравьи умерщвляют их и затаскивают в подземные галереи. На следующий день мухи, наверное, были съедены, так как на поверхности муравейничка поблескивали лишь одни мушиные крылышки.
После происшествия с мухами общество пленников оживляется; строятся галереи, с небольшим конусом складываются палочки и хвоинки.
Идут дни. Я кормлю муравьев мухами. Сверху на крышу кладу ватку, смоченную водою и раствором сахара. На нее долго не обращают внимания. Но, наконец, нашлись сообразительные: сосут раствор сахара, запивают водой. Животики сладкоежек наполняются, раздвигаются темные сегменты брюшка, между ними появляются светлые полоски, сквозь которые тело муравья просвечивает как комочек янтаря. С такими же раздувшимися брюшками там на воле летом в лесу спешат муравьи домой, наглотавшись сладких выделений тлей.
Постепенно в деревянном домике налаживается жизнь и как будто входит в привычное русло. Но его жильцы все еще недоверчивы, и тысячи черных глаз и вздрагивающих усиков настороженно поворачиваются в сторону поднесенной к стеклу лупы.
Солнце садится за полоску синего леса, и из окна хорошо видно, как оно с каждым днем все больше забирает вправо. Вскоре его лучи стали заглядывать в мое окошко, и вот перед закатом скользнули по муравейнику. Что тогда произошло! Все жители его высыпали наверх, муравейник покрылся копошащейся массой, и тысячи усиков радостно замахали, будто приветствуя дневное светило. Тогда мне вспомнилось, как ранней весной муравьи долго греются на солнце. Видимо, так начинается жизнь после долгого зимнего сна.
После этого я стал подвешивать лампу над самым муравейником, и муравьи, проделав дырочку в марлевой крыше, стали выползать наружу, чтобы погреться. Очень они любили тепло, а так как под самой лампой было слишком горячо, то кружок из муравьев образовывался вокруг нее, подобно тому, как мы в лесу толпимся вокруг костра.
Через дырочку муравьи стали выбираться наружу и подолгу разгуливать по комнате. Только таких смельчаков-разведчиков было немного. Завидев меня, они всегда старались куда-нибудь скрыться. Но самое удивительное было в том, что муравьи изменили ритм жизни: днем спали, а под вечер, когда в окно заглядывало солнце, просыпались и выбирались наружу. Ночью начиналась оживленная работа: кто ловил мух, подброшенных в муравейник, кто лакомился сахарным сиропом, налитым теперь уже в маленькое блюдечко, а кто и разгуливал по комнате, и никто из моих соседей не подозревал, что я живу вместе с тысячью шестиногих квартирантов.
В свободные минуты с лупой в руках я наблюдал за муравейником, ухаживал за своими питомцами. И как-то неожиданно заметил, что муравьи перестали меня бояться, не обращают внимания на руку, не становятся в боевую позу, и не брызжут кислотой на мои пальцы. Они привыкли ко мне.
Как-то я предложил моему знакомому положить на край муравейника палец. Муравьи сразу же атаковали его, стали кусать и поливать кислотой. На мой палец, рядом — не обратил ни один из них внимания. Что же, выходит, мы стали друзьями! Но когда я начинал чистить алюминиевые тарелочки, заполнять их водой и раствором сахара, миролюбие изменяло муравьям. Наверное, тарелочки считались у них чем-то вроде тлей-кормилиц, а их полагалось защищать от кого бы то ни было.
— Как вы терпите в своей комнате муравьев? — удивлялись мои знакомые. — Да ведь они всюду засунут свой нос, все испортят!
— Муравьи муравьям рознь, — оправдывался я. — Мои муравьи — охотники за живностью и ничего другого не трогают.
Возня с мухами мне надоела. Не придумать ли новое блюдо для питомцев? Может быть предложить просто кусочек сырого мяса? Но его, пожалуй, не так легко разгрызть на мелкие кусочки. Наверное, лучше дать немного мясного фарша.