Офелия широко улыбнулась, но ничего не сказала. Удивительно все-таки, как похожи между собой люди, где бы они ни работали. Она не раз слышала подобные комментарии от недовольных поселенцев-стажеров.
– Не желаете… освежиться? – Мужчина изобразил, как прикладывается к фляге.
Должно быть, он имел в виду алкоголь; такие, как они, жить не могут без нарушения законов. Офелия помнила, как сразу после отбытия корпоративных инструкторов кто-то из поселенцев соорудил аппарат для перегонки спирта из завезенных культур. Она помнила споры и драки, как один из аппаратов разбили и как быстро обжигающая горло бурда появилась снова в маленьких фляжках, которые кочевали из рук в руки…
– Я для этого слишком стара, – сказала она, но улыбнулась. Эти двое… Она знала таких людей всю свою жизнь, хотя они бы, конечно, с ней не согласились. – Но спасибо за предложение, – добавила она. Не стоит подчеркивать свое превосходство над мужчинами, которые накачивают себя запрещенными веществами.
– Было бы за что, бабуля, – сказал громкий. – Вы только нашему несравненному не говорите, лады?
– Конечно, – кивнула Офелия. – Только он ведь меня все равно не слушает.
Они благодушно посмотрели на нее. Она не представляла угрозы и вела себя в точности так, как можно было ожидать от неграмотной старухи.
– Еще бы слушал, – сказал тот, что потише, кажется, Бо. – Он же у них главный. Никого не слушает, разве что, может, духа вселенной…
Офелии хотелось спросить, верит ли в это еще кто-нибудь, но решила, что лучше будет помолчать. Разговоры о религии всегда заканчивались ссорами.
– Неплохо вам тут жилось, а? – продолжал Бо. – Машины все, какие пожелаете, еды полно. Чего еще надо для счастья?
– Тут было очень тихо. Но вы правы, машины мне и правда здорово облегчили жизнь.
– Эта стерва Стави говорила, что вы испортили журнал какими-то байками. Вы что, книги писали, пока вас сюда не отправили?
Офелия помотала головой:
– Нет, серин. Я раньше никогда не писала. А журнал… Я просто читала его, и мне он показался скучноватым: сплошные имена и даты. Я подумала, что никто все равно не узнает.
– И решили разбавить эту муть? Стави говорит, вы там писали про всякие интрижки…
Да ему ведь хочется почитать, поняла вдруг Офелия. Хочется узнать про местные интриги, предательства, ссоры… но у него не было подходящего предлога. Она заговорщически улыбнулась – ни дать ни взять бесстыдная старуха, почуявшая родственную душу.
– Это все равно что кубодрама, – сказала она, понизив голос и оглядевшись по сторонам, словно хотела убедиться, что Кира, заступница нравственности, их не подслушает. – Поймите, серин, мы ведь жили очень замкнутой общиной. А стресс…
Мужчина фыркнул:
– Стресс! Да что гражданские знают про стресс? А вот секс…
– Секс, конечно, был, – сказала Офелия с сальной ухмылочкой. – Нас сюда привезли, чтобы мы плодились и расширяли колонию. Никакого контроля рождаемости, выплаты за каждого ребенка, начиная с пятого. Ну и, конечно, были среди нас особенно… миловидные, понимаете, к чему я веду?
Не перегибает ли она палку? Нет. Громкий инструктор отложил инструменты и, прислонившись спиной к фургону, настроился слушать.
– Не уверена, стоит ли о таком рассказывать, – с притворной скромностью продолжила Офелия. – Сера Стави недовольна тем, что я дополнила журнал. Как бы не вышло…
Громкий инструктор сказал, что конкретно сера Стави может сделать со своим мнением; Офелия не услышала ничего оригинального. Уже не впервые она задумалась, что, возможно, за последние десять тысяч лет человечество не придумало ничего нового. Может быть, люди и в космос-то отправились просто потому, что устали от набивших оскомину шуток и ругательств?
Она начала рассказывать скабрезную байку, которой даже не было в журнале, потому что пришли существа, и Офелия не успела дописать: историю девушки Ампары, которая добрых полгода морочила голову половине взрослых мужчин в колонии, не говоря уж о немногочисленных парнях ее возраста.
– И как она выглядела? – спросил мужчина.
Второй инструктор, поспокойнее, продолжал работать над фургоном и демонстративно громко стучал молотком, явно давая понять, что осуждает своего ленивого напарника. Офелия растянула губы в такой широкой улыбке, что у нее заболела челюсть.
– Да разве старуха вроде меня сумеет ее описать?
Но она лукавила; это была часть ритуала, игра со слушателем. Офелия пустилась в подробности, описывая даже то, чего знать не могла, и на ходу вспоминая, какие вещи подобным мужчинам нравится слушать больше всего – про густые мягкие локоны, струящиеся по гибкой спине, пышные изгибы, упругие округлости и нежную влагу. Вскоре инструктор тяжело дышал, а у Офелии заканчивались идеи.
– Идут, – сказал вдруг второй резким сухим тоном. – Завязывайте.
Офелия замолчала и медленно повернулась. Сер Ликизи и Кира Стави шагали в ногу, словно пытались обогнать друг друга, не переходя на бег, и лица у обоих были ужасно недовольные.
– Сера Фалфурриас! – В голосе Киры звенело раздражение. Интересно почему.
– Да, сера? – кротко отозвалась Офелия. Она стояла, сложив перед собой руки, как послушная служанка. Новый внутренний голос не преминул отпустить язвительное замечание.
– Вы знаете, что они задумали?
– Задумали, сера?
– Автохтоны. Они исчезли, все, кроме одного, и тот отказывается разговаривать. Они вернулись туда, откуда пришли? Я видела утром, как вы уходили с одним из них в лес, так что не говорите, будто ничего не знаете.
Первоначальный план провалился. Офелия ухватилась за второстепенный вопрос.
– Почему вы думаете, что я буду вам лгать, сера?
– Я такого не говорила, – нетерпеливо начала Кира.
– Простите, сера, но вы сказали…
Кира раздраженно притопнула, как осаждаемая мухами корова.
– Я лишь сказала, что, если вы собираетесь сказать, что вам ничего не известно, то я уже видела, как вы… А, ладно. – Она сердито уставилась на Офелию; громкий инструктор скорчил рожу за ее спиной.
К тому времени, как она договорила, Офелия успела продумать ответ.
– Они нашли место, где я пряталась, когда колонию эвакуировали, – сказала она. – Я оставила кое-
какие вещи, и существа хотели знать, чьи они, мои или ваши.
– Хм. – Кире явно не хотелось в это верить: Офелия видела, что она готова сомневаться в каждом ее слове, – но к этому ей было не привыкать. Кира с неохотой приняла ее ответ, и складка у нее на лбу разгладилась. – Ну ладно. Просто было интересно.
У Офелии мелькнула мысль дополнить легенду какими-нибудь подробностями, но она передумала.
– Наверное, они видели, как я ходила в лес за образцами биотканей… Вот и подумали, что я оставила какое-то оборудование.
– Думаю, так все и было, сера, – согласилась Офелия.
– Вы что-то хотели? – спросил Ликизи. – Или просто решили составить компанию нашим охранникам и инструкторам? – произнес он так, словно она занималась чем-то непристойным, и, хотя она действительно распускала грязные сплетни, его слова вызвали у нее омерзение.
– Я хотела поговорить с вами, сер Ликизи. И с серой Стави, если возможно.
Он закатил глаза.
– Как скажете. Но если это снова насчет того, чтобы остаться, поберегите дыхание и мое терпение.
– Дело не в этом, сер Ликизи, – сказала Офелия. Она старалась говорить как можно почтительнее, но получалось не очень.
Кира быстро глянула на нее, но промолчала.
– Ну хорошо, – сказал Ликизи. – Пойдемте внутрь, тут слишком жарко.
Он прошел мимо фургона и инструкторов, стоявших с таким видом, будто съели по лимону, и повел Офелию в просторную палатку с пневмодверью.
Несмотря на ревущий охладитель воздуха, внутри было душно и не так прохладно, как в комнатах с тенистой стороны домов. Ликизи раскинул руки в стороны.
– Другое дело. – Он с размаху плюхнулся на скамью с мягким сиденьем. – Кира, душенька, принеси нам чего-нибудь холодненького.
Женщина состроила такую же гримасу, как инструкторы, и явно хотела что-то сказать, но в последний момент сдержалась и вместо этого спокойно спросила, чего желает сера Фалфурриас. Офелия дважды вежливо отказалась, а на третий раз согласилась на воду. Кира скрылась за перегородкой. Ликизи она спрашивать не стала – значит, уже приносила ему напитки.
Ликизи поглядывал на Офелию из-под прикрытых век.
– Ну, что на этот раз? Хотели узнать, как устроена эта палатка? Сколько вещей можно взять с собой, когда мы улетим?
– Нет, сер Ликизи. – Он не предложил ей сесть, и Офелия осталась стоять, сложив перед собой руки. Воздух от вентиляторов обсушил пот у нее на спине и охладил кожу.
– Пожалуйста. – Кира протянула Офелии стакан воды с кубиками льда. – И садитесь уже, не стойте на пороге. – Ликизи она поднесла стакан чего-то фиолетового, а свой стакан с прозрачной жидкостью поставила на невысокий столик, вокруг которого было расставлено несколько кресел. – Присаживайтесь рядом, если хотите.
Офелия подошла к ней и опустилась в соседнее кресло. Кресло ожило и зашевелилось; она вскочила и негодующе уставилась на Киру.
– Простите, – сказала та с виноватым выражением. – Я не подумала… Эти кресла подстраиваются под того, кто в них сидит. Пожалуйста, простите.
Офелия с опаской села снова. Кресло зашевелилось под ягодицами и бедрами, услужливо прогибаясь под ее весом. Сидеть с прямой спиной было сложно; Офелия чувствовала, как мышцы поневоле расслабляются. Наконец она прекратила сопротивляться, и кресло приняло форму ее тела. Пришлось признать, что это и правда удобно. Она отпила воды. Холодная, пресная, безвкусная – совсем не то, что местная вода.
– Спасибо, сера, – вежливо сказала она. – Вы очень любезны.
– Похожие кресла используются в гериатрических жилых блоках, – сказала Кира. – Они помогают от пролежней.
– Как интересно. – Офелия все еще не представляла, как подступиться к теме. Она сделала еще глоток. – Сера… Эти… автохтоны, как вы говорите…