— Без разрешения пристава никого не велено выпускать.
Женя Смирнова подняла шум:
— Пришли посторонние люди и мешают работать, оставляют больных голодными!
На крик фельдшерицы пришел пристав Сизов. Он разрешил выпустить «служителей» из корпуса — товарищи были спасены. Но в корпусе оставался Артем, и это сильно беспокоило всех, кто знал о том, какая опасность ему грозит.
Базлову по телефону вызвали в контору больницы на допрос. Следователь из охранки в черной сюртучной паре и жандармский офицер сидели за столом.
— Где Артем? Отвечайте немедленно, мы все о вас знаем. Если будете молчать, арестуем, отравим в Петропавловскую крепость, там и сгниете.
Базлова ответила, что никакого Артема она не знает.
— Глупый вы человек, Базлова, не думаете о своем будущем. Скажите нам, где Артем, и вы не будете выброшены из больницы, мало того — вам прибавят жалованье.
Даша еще раз подтвердила, что Артема не знает и поэтому не может сказать, где скрывается этот неизвестный ей человек.
Тогда рассвирепевший жандарм вскочил со стула и прохрипел:
— Знаем, подлая, что скрываешь Артема в своей берлоге! Сейчас приедет врачебный инспектор, и тогда мы вытащим твоего гостя, а тебя повесим на первом фонаре. Вон отсюда!
Базлова вышла из конторы и со всех ног бросилась в свой корпус. В отделении она нашла Смирнову, рассказала ей о допросе и потребовала немедленно выводить больных на утреннюю прогулку. Были сейчас же собраны семьдесят умалишенных и строго по больничному распорядку выведены в парк, мимо стороживших у входа в корпус полицейских. Среди больных был и Артем. Отличить его от других было невозможно. Черные усы, свисающие вниз, бессмысленные и тусклые глаза, какая-то странная, загадочная улыбка, застывшая на лице, — таков был портрет одного из семидесяти больных. Обратно в корпус вернулись не все, но их, к счастью, не пересчитывали. Артем бежал через парк, бежал в больничной одежде в заводской район. Но это уже было неважно. Главное, спасен.
Между тем часов в двенадцать дня пожаловал на Сабурку врачебный инспектор Грабовский. Он позвонил на второй этаж главного корпуса и вызвал Базлову. Зная, что все товарищи в безопасности, Даша, приветливо улыбаясь, спросила инспектора, чем может ему служить.
— Откройте дверь и впустите к себе в комнату агента полиции, старшего фельдшера и меня.
Базлова подчинилась приказу. Грабовский отвел Дашу в отдельную комнату, запер и доверительно сказал:
— Где Артем? Если он еще здесь, в отделении, то его можно спасти. Поверьте мне, я ваш друг.
История с Красной Шапочкой и Серым Волком не повторилась.
— Ведите меня по отделению, — сказал Грабовский фельдшерице уже другим, не заискивающим тоном, когда понял, что эту женщину на мякине не проведешь.
— Не поведу я вас и полицейских по палатам, сами не хуже меня знаете здесь все ходы и выходы.
Охранники бросились искать Артема в палатах. Вошли в первую. Больные, увидев посторонних, заволновались, многие из них, до того как попасть в психиатрическую больницу, были участниками революционных волнений. Их тяжело избивали в застенках полиции. И вот, узнав в агенте охранки одного из своих палачей, они с диким криком бросились на полицейского и на всех пришедших в палату незнакомых людей. Избиение было настолько серьезным, что угрожало их жизни. По тревоге прибежали служители и растащили больных. А окровавленные и истерзанные незваные гости были вынесены из корпуса. Волнение больных передалось и в другие палаты. Желание продолжать обыск у охранников исчезло. К вечеру генерал-губернатору было доложено о безрезультатности облавы на Сабуровой даче. Был задержан лишь один Саша Садевский, но и тот сумел вечером убежать от часовых.
Памятник Артему в городе Артемовске.
В крестьянской семье Евдокии Ивановны и Андрея Арефьевича Сергеевых 7 марта 1883 года родился сын Федор.
Федор Сергеев — студент Московского высшего технического училища.
Февраль 1902 года. Федор Сергеев с товарищами у памятника Пушкину.
Париж 1903 года. Букинисты на берегу Сены. Один из парков Парижа.
Харьков. Аптека на углу Сумской и Рымарской улиц.
Завод земледельческих машин в Харькове после вооруженного восстания 1905 года.
Городская управа в Харькове. Здесь в 1905 году выступал Артем.
Одна из конспиративных квартир Артема в Харькове.
Дмитрий Бассалыго.
Бастуют…
Факсимиле письма Артема родителям из пермской тюрьмы.
Артем после возвращения из эмиграции.
Русские эмигранты в Австралии.
Артем во главе делегации советских профсоюзов перед поездкой в Западную Европу в 1920 году.
Артем в 1920 году.
В. И. Абаковский — конструктор аэровагона.
Артем и его товарищ по революционной борьбе Семен Шварц.
Артем (Сергеев) Федор Андреевич, член ЦК РКП(б), член ВЦИК, председатель ЦК Всероссийского союза горнорабочих.
Памятник Артему на берегу Северского Донца.
Более недели после облавы Артем не появлялся на Сабуровой даче. Но однажды ночью в комнату Базловой вбежал какой-то незнакомец в форме гимназиста. Даша насторожилась: кого это еще нелегкая принесла? Незнакомец заговорил. Это, конечно, был Артем, прекрасно умевший менять внешность. Он сказал Даше, что ее квартира безнадежно испорчена, что за нею усиленно следят. О том, когда можно будет возобновить работу и получить явки в городе, куда перенесена деятельность комитета, Артем обещал вовремя сообщить.
Накануне нового, 1906 года Сабурову дачу снова навестили казаки, городовые и жандармы. По заранее приготовленному списку вызывали работников больницы и арестовывали. Всего было взято около шестидесяти человек, в их числе была Даша Базлова. Посадили ее сначала в полицейский участок, а затем перевели в городскую тюрьму. Базловой предъявлялось обвинение в укрывательстве Артема, в принадлежности к РСДРП, в содержании конспиративной квартиры, хранении оружия, вывозе на тачке главного врача Якоби.
Около девяти месяцев отсидела в тюрьме Даша, лишь врачебная комиссия смогла ее оттуда вырвать. Даша заболела тяжелой формой туберкулеза. Позже последовали ссылка, побег, нелегальная жизнь, а затем опять тюрьма. С Артемом Даша уже больше не виделась, их пути разминулись.
После провала Сабуровой дачи Артем ночевал по нелегальным квартирам заводского и городского районов. Неудачи в поимке этого неуловимого подпольщика отражались на самочувствии начальника харьковской охранки и генерал-губернатора. Была выделена крупная сумма денег тому, кто поймает Артема.
По указанию партии Артем временно покинул Харьков.
ДЕЛЕГАТ СЪЕЗДА
Начало апреля. Весной пахнет даже здесь, в Северной Пальмире, то есть в столице Российской империи, городе святого Петра. Но Маркизова лужа еще скована льдом, только узкие каналы, пробитые портовым ледоколом, усиленно парят и уже не замерзают по ночам. Апрель — это слово происходит от латинского и означает открывать, открывать весну. Что же, на юге она уже открыта. В апреле земледельцу не до отдыха, и яровые нужно посеять, и овощи, и клевер, в садах посадить новые деревья, пробуждаются от спячки пчелы, только успевай поворачиваться.
В апреле погода капризная, недаром вообще переменчивую погоду именуют «апрельскими причудами».
Когда садились в поезд, чтобы ехать в Финляндию, в Куоккалу, где этой весной 1906 года живет Ленин, весело посверкивало в лужах солнце и так же весело отстукивала замысловатые ритмы апрельская капель.
Пока добирались до Белоострова, повалил крупный снег, завьюжило, словно в феврале.
До Белоострова в вагоне полно народа, штатские жмутся по углам, военные гремят шашками, бренчат шпорами, но лица у них настороженные. А вот жандармов и полицейских и вовсе не видно. В пятом их так напугали, что и по сию пору не очухаются. Предпочитают поменьше показываться на людях, особенно здесь, у границы с Финляндией. Финские «прогрессисты», есть тут такая партия, нет-нет да и подстреливают архангелов в голубых шинелях.
В Белоострове полки пустеют. Поезд стоит долго. Из вагона в вагон переходят чины жандармской пограничной стражи. Никогда раньше Артему не доводилось переезжать границу Финляндии. Это не австрийская, которую легко можно пересечь с заграничным паспортом на руках. На финской все зависит от жандармов — прицепятся, и не бывать тебе в «царстве финском».
А у стражников глаз наметанный. Со студентами не церемонятся, гонят из вагона, мастеровых оглядывают косо, одиночек, если они едут по своим делам, пропускают, а скопом — ни боже мой. Но мастеровой нынче уже не тот, того и гляди сцепится с жандармом, а то и револьвер к толстому брюху приставит.
У Артема вид типичного мастеровою: грубошерстная куртка, неказистый картуз, русская косоворотка, вышитая на малороссийский манер, вот только сапоги хромовые жандармские. Харьковские боевики подарили после того, как однажды пришлось босиком от шпиков удирать. Напрасно «распорядители», организующие доставку делегатов IV съезда РСДРП, не предупредили, что на границе можно и застрять. Впрочем, вон жандарм придрался к какому-то интеллигенту в пенсне, тот что-то сказал, и Артем с удивлением увидел, что пассажиры, сидевшие напротив, покатились со смеху, а жандарм стал красный, словно рак вареный. Именно вареный. Отскочил как ошпаренный, подхватил шашку, и дальше по вагону, а вслед ему не прекращался хохот. Так и промчался мимо Артема, даже не заметив «подозрительного». Ужель пронесло?
Поезд вскоре тронулся. Вот и великое княжество Финляндское. Только вчера в кабинете главы издательства «Вперед», куда занесло Артема, Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича, шел ожесточенный спор: а что, собственно, по своему политическому облику представляет это великое княжество? То ли автономное государство, пользующееся внутренней самостоятельностью, но без прав внешнего представительства, то ли провинция Российской империи? То ли вообще черт знает что?!