— На нас давят анонимы, сочиняют кляузы. Давят государственные службы, причем уже проиграны суды с ними, всё — нам конец. А земля интересна застройщикам — ведь площадка в центре города. Я двадцать два года работаю на этом рынке, и все это время власть его колбасит. Мы пришли, чтобы город нас услышал, чтоб землю не продали. Нас полторы тысячи человек. В такое тяжелое время для страны потерять работу — это просто невозможно представить.
Она говорила с видимым надрывом, иногда пряча лицо от камеры, но, в конце концов, не удержалась и расплакалась прямо перед объективом. Я опустил камеру, но ее сразу как прорвало:.
— Они там, наверху, знают, что никаких революций в Киеве больше не будет!. Вон, на Майдане люди снова стоят, но власть их не боится. И нас не боятся, потому что за нами нет американцев или мужиков с арматурой. За нами никого нет, кроме наших деток. Поэтому нас можно кинуть. А ведь мы раньше с рынка продукты тоннами отправляли на оба Майдана! Кличко на наших харчах пришел к власти. И вот как он нам отплатил, скотина…
Она, наконец, отошла от меня в сторону, и принялась там аккуратно промокать мокрое лицо платочком.
Тем временем на ступенях мэрии появились мужчины в хороших пальто. Они начали по очереди представляться и высказываться, я едва успевал записывать. «Украинское объединение патриотов — УКРОП», «Объединение «Самопомощь», Всеукраинское объединение «Батькивщина», Всеукраинское объединение «Свобода», «Демократический альянс», «Гражданская позиция», «Республика», «Сила людей», «Национальная демократическая партия Украины».
— Люди, которые сейчас сидят в КГА (Киевская горадминистрация. — Авт.), они думают, что они небожители. Мы хотим им напомнить, что два года назад в этом здании сидели люди, которые тоже думали, что они пришли навеки грабить нас и устанавливать свою власть. Нынешние тоже врут и воруют, они тоже дождутся революции, — энергично прокричал в микрофон один из спикеров, и его поддержали нестройными криками: «Смерть ворогам!».
Эта сцена показалась мне жалкой и смешной. Усталые рабочие люди стояли под серым мартовским небом, глядя на монументальное здание мэрии и выкрикивая снизу вверх свои жалкие, неубедительные проклятья.
Кто же знал, что уже через пару недель я увижу на этом месте классический украинский погром: до смерти напуганных чиновников, забитых до обездвиживания охранников и торжество отмороженных чубатых молодчиков…
Глава тринадцатая
— Игорь Петрашевич? А пройдемте вон туда. Нет-нет, вон туда, с нами, — меня приняли два мордоворота на выходе из пресс-центра с очередного скучнейшего экономического брифинга, где лоснящейся от солидности господин из министерства экономики, поправляя на носу золотые очки, разъяснял журналистам, почему населению следует потуже затянуть пояса.
Я шел молча, понимая, что рыпаться особо некуда — если это СБУ, выезд из страны для меня будет закрыт. Но еще хуже, если это нацики — им ведь меня не высылать захочется, а помучить под видео, да и забить потом на фиг.
Мордовороты были вежливы. Они не спеша довели меня до роскошного черного лимузина и пригласили в салон. Я попробовал было слегка задержаться снаружи, но вежливость моих сопровождающих тут же закончилась — я получил увесистый толчок в спину и послушно уселся в кресло, сжимая на коленях пакетик с камерой.
Мы тут же поехали, причем мордовороты не стали меня сопровождать. Кроме меня и водителя, в машине никого не оказалось.
Конечно, все двери были блокированы, но можно попытаться вырваться, когда меня привезут и будут открывать дверь. Еще можно высадить окно и выскочить на светофоре. Я пригляделся к окнам — они были покрыты бронебойной пленкой. Смешно даже и думать разбить такое стекло голыми руками.
Мы прибыли на место минут через двадцать, из которых десять стояли в пробках. Я опасался закрытого особняка или каких-нибудь гаражей за пределами города, но итогом поездки оказалась довольно оживленная киевская улица. Больше того, дверь мне распахнул тот самый лоснящийся министерский очкарик, что только что вещал на брифинге.
Я решил, что удирать от него сейчас было бы совсем глупо.
— Пойдемте, — пригласил он широким жестом, но потом остановился.
— Э-э, камеру оставьте в машине. Вас потом отвезут, куда скажете, не беспокойтесь.
Я положил пакет на кресло, захлопнул дверь и пошел вслед за чиновником.
Мы прошли роскошный холл пока еще пустого ресторана, потом поднялись по лестнице на второй этаж и там сели за столик на стеклянной террасе.
— Что будете пить? Вы, кстати, успели пообедать? Я вот еще нет, так что присоединяйтесь, — предложил мне меню мой собеседник.
Я раскрыл меню, посмотрел на цены и сказал, что ограничусь чашечкой кофе. Чашкой кофе по цене трех обедов в «Пузатой хате», между прочим.
Чиновник состроил заботливую гримаску:
— Да бросьте прибедняться, счет я оплачу.
Теперь я был уверен, что меня станут вербовать.
Мы посидели молча, выбирая блюда из меню, потом пришли сразу два официанта, которые, ничего не спрашивая, накрыли нам стол на двоих.
Передо мной поставили блюдо с таким вдохновляющим запахом, что я едва дождался, когда мой сосед зачерпнет ложку из своей тарелки, и тут же начал есть сам.
— Как вам? — через некоторое время спросил он, сняв запотевшие очки.
— Очень вкусно, — признал я.
— На второе будут пельмешки из телятины. Больше нигде в городе таких не поедите.
Мы доели суп, и пока нам меняли приборы и посуду, он спросил:
— Вы, наверное, решили, что я буду вас вербовать?
Я неопределённо хмыкнул, пожал плечами и в конце концов признал:
— Ну, что-то вроде этого.
— Да нет, конечно. Мы позвали вас, чтобы вы нам рассказали, что сейчас себе думают в Москве. Что думают люди, имеющие отношение к власти, о проблемах Украины. И как они собираются эти проблемы решать.
Появились официанты с пельменями, и мы дружно помолчали, ожидая, пока они уйдут.
Они ушли.
— Что скажете?
Я понял, что простым мычанием уже не отделаюсь.
— Хорошо, расскажу.
— Ну и отлично, — он принялся есть, и я последовал его примеру.
Потом мы перешли в другой зал, куда нам принесли кофе и сигары. От сигар я отказался, а вот кофе выпил с удовольствием.
В зал вошли несколько человек, почти все в костюмах и даже при галстуках. Гости подсели к нам за стол. Мой собеседник снова нацепил свои золотые очки, встал и как-то необычайно торжественно сказал:
— Господа, позвольте вам представить Игоря. Он журналист из Москвы. Он нам расскажет о мыслях и настроениях в Москве.
Вошли официанты, быстро собрали и разнесли заказы, а как только они вышли, невысокий мужчина с короткой бородкой клинышком спросил меня:
— Штайнмайер требует проводить выборы в Донбассе. Москва, — что, договорилась с Германией? Чего они там вообще хотят добиться? Что у вас там говорят на этот счет?
Я сделал лицо поумнее, лихорадочно вспоминая, что там у нас полагается по Минским соглашениям, и в какой последовательности.
— Выборы на непризнанных территориях предполагаются после достижения предварительных политических соглашений. Но до передачи границы от ополченцев к ВСУ, — заметил я осторожно.
— Да это все мы знаем, — нетерпеливо оборвал меня господин с бородкой. — Меня интересует, что в Москве говорят про финальную диспозицию, чего они хотят в итоге добиться? У вас есть топовые спикеры в Москве, вы же разговариваете там с политиками, с элитой? Чего они хотят на самом деле?
— Вообще-то мнения у топов разные, — сказал я, вспоминая дежурные заявления наших привычных спикеров из числа сенаторов и депутатов Госдумы. — Клинцевич, например, считает, что никакой интеграции Донбасса обратно в Украину не будет, а Пушков настаивает, что процедуру можно запускать, но под контролем ополченцев…
— Да это тоже ясно все, эти мнения нам известны. А что думают те, кто на самом деле принимает решения?
Заговорили все разом, пытаясь втолковать мне свои беды и опасения. До меня дошло, что передо мной сидят вовсе не чиновники, а коммерсанты, которые опасаются потерять активы, если вовремя не примут важных решений:
— По удобрениям какие сейчас обсуждают варианты — будут гнать через прокладки или ждать, что вообще прикроют тему?
— Порты на Азове — что с ними, дадут работать? Какие перспективы там? Или уводить все нужно в Херсон, Одессу? Крымский мост помешает навигации, закроют море или все останется, как прежде?
— Грузовой транзит остается интересным Москве? Или все уже, закончили бодаться? Теперь будут товар гнать через Белоруссию?
Я ошалел от множества таких конкретных и всеобъемлющих вопросов.
— Господа, я на все вопросы ответов дать не могу, — признался я честно.
— Рассказывай, что знаешь. Главное, скажи — есть там у ваших желание развернуть ситуацию на обратно, или всё, проехали — прошла любовь, завяли помидоры?
— А у вас, что, есть такое желание — «развернуть ситуацию»? — обалдело спросил их я.
— Ну да, почему нет-то? Поиграли в войнушку и разошлись, чего нам делить-то, на самом деле? — выдал, похоже, общее мнение тип с бородкой.
Лица напротив меня согласно закивали. Я смотрел на них с изумлением, а потом уже и с плохо скрываемой ненавистью. Они, значит, поиграли в войнушку. Убили несколько тысяч своих граждан, выгнали два-три миллиона человек из своих домов в Донбассе, уничтожили там почти всю инфраструктуру, лишили людей работы, по всей Украине объявили охоту за русскоязычными гражданами, засадили в тюрьмы тысячи или даже десятки тысяч из них, и теперь говорят — а давайте разойдемся, чего нам делить, надо снова делать бизнес?!..
Видимо, мое лицо меня выдало. Бородатый негромко сказал:
— Выпить ему надо, вот что.
Остальные как-то преувеличенно засуетились, вызвали официантов, те тоже устроили некоторую суету, итогом которой стал почти пустой зал. Передо мной стоял графинчик водки, тарелка закуски и стакан. Напротив сидел все тот же чиновник из министерства энергетики и тоже пил водку, но не закусывал.