Буддизм учит людей быть оптимистами. Поэтому даже появление Пенелопы Крусовой надо было рассматривать как не очень большое зло. По большому счету, Пенелопа не собиралась огрызаться и убегала, если видела людей. Бывают в квартире существа куда мельче, но куда мерзопакостней.
Например, мьянманские термиты («ча»): эта напасть сродни пожару, уничтожающему все на своем пути и мгновенно превращающему хорошие вещи в труху. Если в квартире завелись ча, бесполезно пытаться их отравить, потому что они без проблем переживут любую химическую атаку, отсидевшись в прогрызенных ими в дереве глубоких норах. А когда процесс зашел слишком далеко, нужно просто смириться с тем, что тебе придется вывезти в чистое поле из квартиры все деревянное, включая паркет на полу, и там все это торжественно сжечь.
Другая квартирная напасть – это тараканы. В отличие от российских собратьев, которые тут тоже имеются, но их мало, мьянманские тараканы – большие, величиной с палец. И, что особенно неприятно, они умеют летать. Дома в мьянманских городах обычно строятся впритык друг к другу, окно в окно, и тараканы даже особо не утруждают себя, чтобы очутиться в другой квартире. Присмотревшись к мьянманским тараканам, замечаешь, что то это – на удивление красивые насекомые, даже не без изящества. И если абстрагироваться от понимания того, что они переносят грязь и заразу, их вполне можно полюбить. Впрочем, вся любовь обычно заканчивается в тот момент, когда в ночной темноте на тебя пикирует и с увлечением начинает по тебе ползать это милое насекомое. Тут уж даже у буддистского монаха, которому обычная человеческая привычка хлопать на себе комаров кажется святотатством, возникнет жуткое желание прибить нахала насмерть.
Лично для меня с этими тараканами связано совсем не «квартирное» воспоминание. Как-то, когда я гулял по городу, вдруг начался дождь. Спасение от дождя было одно – крытая автобусная остановка с лавкой. Дождь оказался настоящим тропическим ливнем: вода начала заливать все вокруг, затекая под остановку. И в этот момент из всех щелей в асфальте начали ползти тараканы. Они лезли толпами из всех щелей заливаемого водой асфальта, пытаясь найти какое-то сухое возвышение. Первыми начали орать мьянманцы, сидевшие на лавке: кишащая толпа тараканов полезла вверх по ножкам, абсолютно скрыв их, а потом – по сидящим людям. Но даже те, кто стоял, вынуждены были постоянно танцевать и подпрыгивать: тараканы огромными толпами устремлялись к их ногам и пытались карабкаться по ним вверх. Некоторые взлетали и садились людям на плечи и на голову. После странных танцев людей на остановке весь асфальт был покрыт мерзкой скользкой коркой из давленых тараканов, которую постепенно смывали потоки воды. Это ощущение ловушки – сильный ливень снаружи и полчища ползущих по людям тараканов под крышей – я, наверное, буду помнить еще долго. А еще – понимание того, что человек на Земле жив до сих пор только потому, что какие-нибудь мелкие твари типа тараканов просто еще не расплодились как следует.
На фоне всего этого постоянно бегающие по любой мьянманской квартире зелено-серые безобидные лупоглазые ящерки (по-бирмански они называются «эйн-мьяун», что можно перевести как «домашние прилипалы») кажутся более чем дружелюбными существами. Они молча смотрят на тебя с потолка, когда ты сидишь за компьютером, или, расположившись возле горящей лампы, с увлечением охотятся на летящих к ней мошек и комаров. Иногда, правда, они способны внезапно и громко застрекотать где-то над ухом, но это и есть самое серьезное беспокойство, которое они в состоянии принести людям.
Примечательно, что ни одно из этих живых существ человек не наделяет способностью мыслить. А значит, априори не считает равным себе. Дав крысе имя, – Пенелопа Крусова – ты тем самым признаешь, что это такое же живое существо, как и ты, наделенное разумом, способное мыслить и чувствовать. Если у мьянманца спросить, кто умнее – собака, крыса или корова, мьянманец почти стопроцентно выберет крысу.
Именно поэтому дальнейшая охота на Пенелопу Крусову строилась совсем по другому принципу: не от идеи, что она дура, а от понимания того, что любое умное существо тоже делает ошибки, особенно когда спешит. Если честно, лучше бы она жила где-нибудь подальше, не в моей квартире. Потому что наблюдать, как она вскакивает на кухонный стол и лазает между тарелками, из которых ты потом ешь, малоприятное занятие. Это, собственно, и определило окончательно мое отношение к этой в принципе симпатичной мне крысе. Она может быть симпатичной до какой угодно степени, но не за счет угрозы человеческому здоровью. А о том, что именно из-за крыс часто начинались эпидемии, известно любому школьнику.
В стратегии охоты на Пенелопу был выбран безошибочный вариант: сделать пути ее выхода в свет максимально извилистыми, установив на них мышеловки и положив листы с клеем. А чтобы крыса была решительнее, за пределами этого лабиринта оставить для нее суперприз – то, что крысы особенно любят. А любят мьянманские крысы все тухлое, особенно уважают сушеную рыбу с резким запахом. Поэтому заманивать их свежим куском мяса – дело бесполезное. Предполагалось, что крыса, бросившаяся наутек, не сможет в быстром темпе обогнуть все лабиринты из клея и мышеловок, и обязательно во что-то вляпается.
Сегодня утром все случилось именно так. Удирая в свое укрытие при виде зашедшего на кухню человека, Пенелопа получила по башке мышеловкой. Мьянманские мышеловки вполне могут быть использованы против медведя, поэтому я уверен, что крыса вообще не мучилась. Вместе с мышеловкой она была выкинута на улицу, оставив при этом в душе ощущение какой-то пустоты. Все-таки за то время, пока Пенелопа Крусова хозяйничала на кухне, она сумела стать неотъемлемым элементом моего мьянманского пейзажа, без которого он выглядит уже не таким ярким.
Мьянманские «Почему»
Вопросы, на которые нет ответа
Почему мьянманцы разных возрастов так любят, сбрив все волосы на подбородке, оставить 2–3 волоска, культивировать их, холить и лелеять? Эти волоски вырастают у них сантиметров на тридцать, и встречный ветер закидывает их через плечо. Причем среди людей, практикующих такое, попадаются генералы и банкиры. Они считают, что с этими волосками резко повышается их привлекательность. А по-моему, все совсем наоборот.
Почему мьянманцы считают больших летучих тараканов грязными разносчиками заразы, но не убивают их, если найдут этого таракана у себя в квартире? Они просто ловят его и выкидывают в окно. Понятны их чувства как буддистов. Но как же быть с тем, что они все-таки грязные и заразные?
Почему мьянманцы искренне считают, что перед тем как открыть банку сгущенки, ее надо с высоты своего роста шмякнуть дном о каменный пол? Понятно, что при этом дно прогибается вниз, и после прокола консервным ножом молоко не лезет наружу. Но когда с непривычки слышишь на кухне такие звуки, поневоле думаешь, что там кого-то убивают.
Почему мьянманцы так любят повторять то, что им говорят? Это с непривычки может ввести европейца в заблуждение. Например, иностранец садится в такси и называет таксисту цель пути – башню «Сакура». «Сакура тауа», – говорит он. «О-о! Сакура тауа!» – отвечает таксист. Если иностранец решил, что таксист четко понял, куда ехать, – он ошибается. Проверочный вопрос – «Хау мач?». Не исключено, что таксист ответит тем же: «О-о! Хау мач!».
Почему мьянманцы-мужчины считают, что когда они в юбке-пасо, им не стыдно прилюдно помочиться, а когда в штанах – стыдно? Много раз я наблюдал картину, как на оживленной улице на краю тротуара спиной к прохожим на корточках сидит мьянманец и мечтательно упирается взглядом в забор. А был бы он в штанах – искал бы укромное место.
Почему мьянманцы при принятии решений руководствуются какими угодно соображениями, но не заботой о безопасности человека, идущего рядом? Идея перейти оживленную улицу мьянманцу приходит настолько внезапно, что он сам не понимает, как вдруг оказался на середине проезжей части, хотя секунду назад он спокойно шел вперед по тротуару. А вы будете долго крутить головой, не понимая, что это было, и куда вдруг пропал человек, только что шедший с вами рядом.
Почему все мои знакомые, носящие имя Турейн («солнце» на древнем языке пали) или Нэй (то же самое, но по-бирмански) отличаются повышенной темнокожестью? То ли их солнце коптит особенно нещадно, то ли имя им было дано в насмешку…
Почему мьянманец подчиняются первому же импульсу что-то сделать, не успевая логически осмыслить, что делать это ему в данный момент затруднительно? Например, мьянманцу, который только что набил рот едой, внезапно приходит в голову мысль позвонить по телефону в связи с неотложным делом. Пока он набирает номер, он еще подкладывает в рот пищи. И только к началу разговора, когда другой абонент уже вовсю орет из трубки «Алло!», мьянманец внезапно осознает, что ответить членораздельно ему он не может.
Почему очень многие мьянманцы и мьянманки когда спят, любят обнимать подушку, а не класть ее под голову? В мьянманских домах есть специальные длинные подушки в виде валика – как раз для сна в обнимку. Где тот мьянманский дедушка Фрейд, который бы дал оценку такому их поведению во сне?
Почему у молодых мьянманцев так популярна одежда с изображением черепа? В торговых центрах – кепочки на любой вкус с оскаленной черепной коробкой, рубашки и майки, где череп изображен во всевозможных ракурсах и количествах, и, наконец, штаны, с задницы которых доброжелательно скалится нечто с пустыми глазницами. На что намекает такая одежда, и в чем секрет ее востребованности?
Почему мьянманцы, когда подзывают официанта, кондуктора, продавца, служащего в банке, да и вообще, любого другого человека, издают громкие поцелуйные звуки? Хотят ли они этим сказать, что они его страстно любят, или это просто от неумения свистеть и нежелания колотить по столу?
Почему мьянманцы, обретя счастье иметь кондиционеры в междугородных скоростных автобусах, тут же начали врубать их на полную мощность? Впрочем, знакомые янгонцы мне объяснили, что большинство из них все равно сидит в автобусе по-азиатски, задрав ноги на сиденье, поэтому ледяной ветер, дующий под сиденьями, они не ощущают. В конце концов, знали, куда садились: берите с собой носки и ботинки.