Любой, кто сплавлялся по реке Потомак, когда она петляет через Вашингтон, округ Колумбия, поражается почти первозданной природе этой реки. Около реки живут и процветают бобры, выдры, лисы, скопы, цапли и совы. Проплывая мимо бревен, усеянных греющимися черепахами, вы можете увидеть оленя, вздымающего свои рога.
Эрик Дайнерштейн хорошо знает Потомак. «Удивительно, но из всех столиц мира только в двух есть более дикая река, чем Потомак», – говорит он. В милях густой растительности по берегам реки скрываются большие магазины и городские дома. «Это отличный пример для будущего. На реке я видел диких индеек, а теперь у нас в округе Монтгомери зимуют черные медведи, хотя я не уверен, что они живут около реки». Сейчас Дайнерштейн – директор RESOLVE и занимается проблемами биоразнообразия и решениями задач в области дикой природы. Ранее он был ведущим ученым и вице-президентом Всемирного фонда дикой природы по науке о сохранении видов. Дайнерштейн понимает, что наиболее биологически благополучные участки обычно расположены глубоко во Внутренних землях, где их менее всего изменила человеческая деятельность. Но биоразнообразие может найти свой путь также в пограничные земли и воды между горами и равнинами, на побережье моря, в поселки, к окраинам парков, где заканчиваются футбольные поля и начинаются камни, дикие травы и тени. И в города.
По мере того как все больше диких животных переселяется в города, главный вопрос заключается не в том, смогут ли они приспособиться к нам, а в том – сможем ли мы приспособиться к ним и сделать это таким образом, чтобы защитить людей и улучшить их жизнь. Очень большое значение имеет сохранение участков дикой природы в городах, но самой важной задачей будет создание убежищ для животных и людей. На этой следующей стадии расселения человечества дальновидные люди закладывают основу города нового типа, который послужит инкубатором биоразнообразия.
Проектирование пространства для мирного сосуществования видов
Движение за создание экологически чистых городов становится международным. Один из его лидеров – Тим Битли из университета Вирджинии. Применяя гипотезу Э. О. Уилсона о биофилии к городской жизни, Битли руководит проектом «Биофильные города». Его цель – создать всемирную сеть более зеленых городов, где запланированы новые пространства для местных животных и растений, чтобы они могли отлично уживаться с людьми. Согласно его определению, биофильный город – это «город, который обеспечивает пространство». В качестве примера Битли приводит Сингапур, считая его развивающейся моделью. Сингапур изменил свой девиз с «города-сада» на «город в саду».
Посетители сингапурских садов у залива в восторге: в реку, протекающую под эстакадной дорогой, возвращаются речные выдры – они плавают между восемнадцатью огромными скульптурами, называемыми «супер-деревьями». Достигая почти ста футов в высоту, эти супердеревья используют фотовольтаику для переработки солнечной энергии. Их стальные конструкции образуют вертикальные каркасы для тропических цветов и папоротников. Образуемые ими пологи уменьшают жар окружающего воздуха, поглощают и рассеивают тепло, а также обеспечивают укрытие для людей и других живых существ.
В некоторых городах создаются и расширяются уже существующие участки дикой природы. В Анже, городе на западе Франции, городской парк Зеленый Остров, расположенный в месте слияния трех рек, соединен с Северным Анже переходной тропой. Здесь обитает около двадцати тысяч птиц, и это лишь часть экологически защищенной для тридцати видов территории. Остров продолжает использоваться для древних методов выпаса скота и охоты. В парк приходит более пятисот тысяч посетителей в год, там имеется четырехзвездочный кемпинг, практикуются водные виды спорта и органический сад, открытый для визитов школьников и широкой общественности.
В Лондоне набирает обороты движение за превращение всего города в национальный парк. Дэниел Рэйвен-Эллисон, основатель кампании «Национальный парк Большого Лондона», отмечает впечатляющее достижение – 47 процентов территории Лондона уже является зелеными пространствами, включая сады и крупнейший в мире городской лес. Он и его союзники хотят сделать эту концепцию – центральным и основным элементом облика Лондона. «Существует огромный потенциал, позволяющий Лондону стать еще лучшей средой для дикой природы, – пишет он. – Национальный парк Большого Лондона будет новым видом парка – национальным городским парком, который может быть воспроизведен в других частях Великобритании и всего мира». Его цель – вдохновить людей на массовые усилия по увеличению биоразнообразия города. «Через 250 лет после промышленной революции мы хотим вызвать первую волну возникновения национальных парков, поставив Лондон в авангарде серии глобальных кампаний по возвращению природы в города».
В частности, в Соединенных Штатах существует Национальная Лига городов (в которую входят около девятнадцати тысяч мэров и других муниципальных лидеров) и сеть «Дети и природа». Они совместно стараются определить, что означает для города быть хорошим как для семьи, так и для природы. Эти организации включают в свой план проектирование участков города, одинаково удобных для нескольких видов живых существ; изучают вопрос – как в течение длительного времени оценивать пользу для людей и других животных и растений; как обучать будущих мэров и других муниципальных лидеров, чтобы в будущем они сумели обогатить природу своих городов.
В последние десятилетия «новые урбанисты» работали над тем, чтобы вернуть в городах дома с красивыми крыльцами, тротуарные кафе и возможность ходить пешком в пригородах. Некоторые новые урбанисты сопротивлялись внедрению природы в города, возможно, из-за ассоциации с теми примерами, которые некоторые дизайнеры считают неудачными пригородами прошлого. Но приходят люди, которые способны ускорить следующую великую волну урбанизма нового типа – биофильного урбанизма, под которым я подразумеваю создание нового слоя естественной среды обитания в городах – на озелененных крышах, за уличными перегородками, на задних дворах домов и на корпоративной территории. Все это способствует укреплению пищевой цепочки и созданию более естественной среды обитания, большему биоразнообразию и, как следствие, улучшению здоровья человека. Эти города станут местами, где люди будут более тесно связаны не только с другими видами живых существ, но и с другими людьми.
Среди других обнадеживающих тенденций – движение за создание агрорайонов в новых или уже существующих городских или пригородных районах, где типичные соглашения и ограничения перевернуты с ног на голову. Обычно жителям не разрешают сажать перед своим домом овощи или даже цветы, но в агрорайонах жителей поощряют разбивать огороды, высаживать травы, а также местные растения. Жители городов и пригородов уже меняют вид своих домов и кварталов. Некоторые города отменили старые постановления, которые исключали наличие даже небольшого количества кур и коз. Одним из нерешенных остается вопрос о том, какие новые правила следует применять к домашнему скоту, учитывая тот факт, что при этом в города перемещаются и дикие хищники? Если выгул маленькой собаки увеличивает вероятность неприятной встречи с хищником, то что же может случиться у обитателя городского или пригородного двора с курами, утками и козами? Скоро понадобятся инновации в дизайне курятника и изменение стереотипов человеческого поведения. Некоторые сторонники разведения кур приглашают к участию весь район. «Бросай мне объедки через забор», – говорит наш сосед, у которого куры живут в боковой части двора. Табличка на его заборе гласит: «Я мечтаю о мире, где цыплята могут перейти дорогу, ничего не опасаясь».
Другой, но дополняющий первый, подход, о котором я писал и пропагандировал с момента публикации в 2011 году The Nature Principle, предлагает людям и семьям возможность действовать, не дожидаясь разрешения городских властей. Они уже сейчас могли бы начать «терраформировать» (популярный термин, используемый для озеленения Марса) городскую жизнь посредством массового, возможно, финансируемого самостоятельно, создания «национального парка своими руками».
Дуг Таллами, ботаник и энтомолог из университета Делавара первым предложил эту идею. Он считает – если нас действительно тревожит сокращение биоразнообразия, мы должны сажать местные виды растений-опылителей вокруг своих домов, на церковных и школьных дворах, на зеленых крышах в городах. Мы надеемся, что эти растения помогут восстановить популяции насекомых, включая местных пчел, которые являются пищей для других диких животных, потенциально восстанавливая маршруты миграции птиц. Из-за изменения климата со временем набор местных видов растений будет меняться, и это потребует дополнительного внимания. Такой парк, состоящий из десятков тысяч миль задних дворов, стал бы новым вариантом дикой природы, который в конечном счете заполнил бы наши города и распространился по всему миру, становясь «Всемирным домашним парком».
В последние годы термин «одичание» стал особенно популярным среди защитников природы, которые выступают за привлечение дикой природы в города. Этот термин заставляет некоторых людей нервничать, потому что такая ситуация довольно опасна. Но возможна. Уайлдинг призывает принять тот факт, что польза перевесит риски. Необходима точная оценка и управление рисками, это важно как для людей, так и для дикой природы.
Понятно, как проектировать пространство для сосуществования видов: нужно создавать коридоры для дикой природы – зеленые крыши, мосты над проезжей частью и туннели для животных под автострадами. Но когда мы смотрим в будущее, то понимаем, что многого не знаем. Экология дикой природы и так сложна, но города – это относительно новый рубеж. В рамках своей работы в Чикагском институте городской дикой природы Сет Мэгл задается вопросом: «Что происходит с интеллектом, скажем, енотов, когда они поселяются в городах? Остается ли енот енотом, или в городских районах он становится в некотором смысле другим животным? Как дикие виды в городах решают, где им укрыться, где искать пищу и где найти себе пару? Как могут люди и другие животные, дикие и домашние, сосуществовать в городах?» Чтобы найти ответы на эти и другие вопросы, институт Мэгла сотрудничает с градостроителями, ландшафтными архитекторами и чиновниками здравоохранения, чтобы создать то, что он называет «франшизами мониторинга биоразнообразия» в городах.
Чтобы выработать политические рекомендации, биологи и планировщики должны установить новые правила, основанные на науке, а не на чувствах. В разных биорегионах и в разное время эти правила, скорее всего, будут различаться, потому что в мире продолжается изменение климата.
Агентство по охране природы Nature Conservancy сообщает, что только два процента природных земель на восточном побережье США соединены таким образом, чтобы животные могли перемещаться через города. Препятствиями являются дороги и фермы, коммерческие здания. Только 41 процент природных земель в Соединенных Штатах соединен таким образом, что животные могут передвигаться по ним в процессе миграции. Как лаконично заявил Брэд Макрей, ландшафтный эколог Nature Conservancy незадолго до того, как он ушел из жизни в 2017 году, «суть в том, что различные виды животных должны будут или переместиться, или адаптироваться, или умереть». Специалисты по охране природы изучают способы создания новой среды обитания, адаптированной к нуждам мигрирующих представителей дикой природы, включая подземные переходы, эстакады, зеленые крыши и другие решения, помогающие животным передвигаться по городам и их окрестностям.
Хорошей новостью является то, что строительство коридоров дикой природы больше не является экзотической идеей, растет интерес к биофильной архитектуре. Рабочие места, созданные или модернизированные с помощью биофильного дизайна, демонстрируют признаки улучшения здоровья и производительности труда работников, улучшение качества их продукции и повышение удовлетворенности потребителей. Благодаря богатому природными ресурсами городскому дизайну целые города могли бы обрести аналогичные преимущества – и в то же время создать новую среду обитания для диких существ.[26]
Догландия
Люди мирно сосуществуют бок о бок с другими видами живых существ на протяжении десятков тысяч лет. Особенно с собаками. Со временем роль собак значительно изменилась, по крайней мере, в большинстве развитых стран.
«Со времен моего детства в Хьюстоне в 50-х и 60-х годах владение собаками во многом изменилось – говорит Ли Фенли, бывший редактор газеты в Сан-Диего. – В те времена весь мир был одним большим собачьим приютом. Они передвигались относительно самостоятельно без особого присмотра, их направляли запахи, улавливаемые их носами, и они завоевывали друзей взмахом хвоста».
В той Америке собаки навещали соседские семьи, иногда их даже привечали там, как своих. Иногда они защищали других собак и людей. В любом случае они были неотъемлемой частью общины. Не у всех остались теплые воспоминания о собаках, живших в их квартале, ведь они могли преследовать автомобили, хватая их зубами за протекторы шин. Они дрались, иногда яростно, а порой даже кусали людей.
Сегодня, благодаря законам об обязательном выгуле на поводке и более бдительной общественности, количество свободно перемещающихся собак значительно сократилось. При этом по мере того, как все больше людей заводят собак, особенно в густонаселенных районах, число их нападений растет. Одна из причин этого – последствия непреднамеренного скрещивания собак. Марк Бекофф, почетный профессор экологии и эволюционной биологии в университете Колорадо-Боулдер, считает, что еще одна причина такого поведения – это сужение социальной жизни собак. По мере того, как люди становятся все более изолированными и пугливыми, то же самое происходит и с собаками. Главная проблема никогда не заключалась в том, свободны собаки или нет, хотя определенные ограничения неизбежны, а в том, готовы ли люди к ответственному поведению.
Собаки уже тысячи лет назад пересекли границу между цивилизацией и дикостью. Но не все собаки принимают нашу сторону. Примерно из одного миллиарда живущих сегодня собак только около четверти из них – наши компаньоны. Остальные – бродячие животные, падальщики, которые выживают и размножаются на окраинах мест человеческого обитания. По сути они мало чем отличаются от волков, которые некогда бродили на границах человеческих поселений. На самом деле, в большинстве стран мира, в отличие от Соединенных Штатов, некоторые популяции собак становятся все более дикими.
По сообщению National Geographic, в 2014 году индийское правительство утверждало, что в Индии около тридцати миллионов бездомных собак. Причем, по меньшей мере, сто тысяч из них живут в Мумбаи. (Убийство собак в Индии запрещено законом, поэтому в настоящее время проводится программа их стерилизации). Правительственный отчет также включал информацию о том, что происходит, когда встречаются эти собаки и дикие животные: ежегодно в массивном городском Национальном парке Санджай в Мумбаи леопарды убивают около полутора тысяч собак, что в качестве побочного эффекта предотвращает тысячу укусов собаками людей и, возможно, ежегодные девяносто случаев бешенства, тем самым ежегодно экономя правительству до 18000 долларов. Один из авторов исследования назвал это «экосистемной услугой, о которой мы даже не просили».
Бродячие собаки также имеют некоторые общие черты с городскими койотами, которые научились пересекать автострады. Лаура Мосс из сети Mother Nature сообщает, что в Москве наблюдали тридцать пять тысяч находчивых бездомных собак, которые наблюдали за светофорами. Свидетели рассказывают об их печально известной уловке «лай-и-хватай» – они пугают людей лаем, и те бросают свою еду на землю. Эти собаки также ездят на метро. После целого дня поисков на улицах, собаки садятся в электричку, выбирая передний или задний вагоны, и возвращаются в пригород. Эксперты говорят, что псы научились оценивать продолжительность времени, проведенного в поезде, и даже определять, что они выходят на нужной остановке. Сиэтл может похвастаться лишь одной свободно гуляющей собакой, которая научилась ездить на городском автобусе в соседний парк.
Хотя нам и известны замечательные исключения, по большей части за последние три десятилетия, как правило, общение между людьми и собаками не поддерживается. В семье из двух работающих людей собака постоянно остается дома одна на весь день. Находясь дома в одиночестве, собаки могут становиться нелюдимыми, недисциплинированными, обуреваемыми тоской и даже яростью.
В моем районе у соседей живет гигантский пес по кличке Билл – собака-спасатель неопределенного происхождения. Он научился открывать входную дверь, нажимая на рычаг. После этого он с радостью отправлялся на прогулку. Когда дверную ручку заменили на другую, без рычага, Билл сбежал, прогрызя дыру в стене. В Сан-Диего сотрудник по контролю за животными советует владельцам домашних животных «проводить больше времени со своими собаками, так же, как и со своими детьми». Больше гулять пешком. Больше разговаривать. Играть с соседскими собаками? А почему бы и нет? Некоторые владельцы собак, признавая их социальные потребности, оставляют своих псов в специальных организациях по уходу за ними – тенденция, которая возникла в Калифорнии и распространилась по всему восточному побережью. Например, в Орландо, штат Флорида, есть собачьи отели под названием «День собаки» (неудачное название, данное по фильму с тем же названием (Dog Day Afternoon) о смертельно опасной ситуации с заложниками) и «Постель и печенье мисс Эмили». У мисс Эмили есть то, что владелец называет «мош пит» (круг перед сценой на рок-концертах, образованный толпой – прим. ред.) для депрессивных собак, которым нужно высвободить своего внутреннего щенка. Тина Патель управляет в университете Догландо программой обучения собак и людей и центром дневного ухода за домашними животными в Орландо. Она выступает за организацию более свободных зон для собак. И, что еще лучше, не только за места для выгула собак, но и за то, чтобы собаки могли вести привычный им образ жизни. Она предложила следующие варианты: создание природных ландшафтов для домашних животных с использованием стволов деревьев, песчаных ям и тюков сена, которые часто меняются, чтобы поддерживать интерес у животных и чистоту. А вот и более радикальная идея Патель: вместо того, чтобы выделять собакам только определенные места в парках и на пляжах, она предлагает установить вывески, на которых указываются определенные часы в районе или городе, когда собакам разрешено бегать свободно, как и их предкам. Кошки, берегитесь!
По оценкам организаций по спасению животных и глобальной экологической сети, в США насчитывается более шестидесяти миллионов диких кошек, а во всем мире – более ста миллионов. Наряду с домашними, свободно гуляющими, кошками, дикие кошки довольно сурово относятся к популяции певчих птиц. Как показывают исследования, только в Соединенных Штатах они убивают более миллиарда птиц ежегодно, в Австралии – миллион в день. Но у диких кошек есть своя компания яростных защитников. Мнения расходятся.
Следует отметить две взаимосвязанные тенденции. Одна из них – появление собачьих будок с кондиционерами, включая будки с монетоприемниками возле ресторанов. Другая – наружный кошачий вольер, обычно прилегающий к дому, из которого кот может вернуться домой через окно. По крайней мере, один вариант такого дома позволяет полусвободной кошке перемещаться из дома через туннель в куполообразную конструкцию из проволочной сетки, где она может гулять на открытом воздухе, не причиняя вреда птицам.
Переписка с Толстокожими и летучими мышами из Бендиго
Как отметил биолог Майк Пелтон, изучающий медведей, самые смелые виды диких животных так же любопытны, как домашние кошки, и так же проницательны, как собаки. Неофилы – это животные, которые, скорее всего, потеряли страх перед людьми. И это отсутствие страха может представлять реальную опасность как для людей, так и для дикой природы.
В 2012 году Джим Стерба, ранее работавший в The Wall Street Journal, написал об этом книгу-предостережение – Nature Wars (Войны с природой, Природные войны). Хотя книга очень четко описывает меняющуюся реальность, ее название, ориентированное на войну, символизирует более древний взгляд на наши отношения с другими видами, согласно которому они являются нашими врагами в дикой природе, и их следует победить. В 2017 году Animal Planet в двухчасовом телевизионном спецвыпуске, мрачно названном The Uprising (Мятеж), представил случаи недавних нападений диких животных на людей, задавая вопрос: «Являются ли эти нападения, приведшие к травмам или даже смерти, случайностями или частью создающейся модели существования на земле? Возможно, это нечто более значительное и расчетливое?… Неужели животный мир жаждет крови?… Возможно ли, что эти вспышки являются преднамеренными актами возмездия человечеству?»
Нет, конечно. Случаи нападения животных на людей действительно были, но их количество не настолько велико, как полагает большинство из нас – ни в дикой природе, ни в городах[27]. И эту опасность следует сопоставить с теми преимуществами, которые дает людям влияние диких животных.
Тем не менее, угроза остается. Задолго до того, как медведи и горные львы начали появляться в современных городах Соединенных Штатов, людей на окраинах городов Индии и африканских стран пугали и убивали дикие животные, в том числе львы и тигры. И это продолжается до сих пор. В Израиле шакалы перемещаются по периметру городов; гиены в поисках еды проникают в городские районы Африки и Азии. «Сегодня я еду в Австралию, – сказал мне Стэн Герт, следователь по делам койотов из Чикаго. – Мне будет любопытно посмотреть, в какой степени динго (дикие собаки этого континента) колонизируют города и как на это реагируют люди».
В африканских странах и в Индии широко распространены традиционные и высокотехнологичные способы реагирования на опасность со стороны диких животных. Электрифицированные манекены в форме людей предотвращают в дальнейшем нападения на реальных людей. Некоторые индийские фермеры используют электрические ограды на солнечных батареях, другие устанавливают автоматические стробоскопы, активируемые датчиками света и движения, которые создают хаотичные световые вспышки. Есть и более естественные решения – например, ульевые ограждения, так как слоны, которые нередко нападают на людей и опустошают засеянные поля, боятся пчел. Поскольку тигры (как и североамериканские горные львы) обычно бросаются сзади, вцепляясь в шею, в Индии некоторые сельские жители предотвращают подобные нападения, надевая на затылок маску в виде человеческого лица. Правда, трудно представить использование подобных защитных масок в больших городах (возможно, за исключением корпоративных встреч). К тому же, тигры быстро раскусили эту уловку.
Как описано в главе 14, одним из наиболее остроумных новых решений этой проблемы является использование интернета. Конечно, сами слоны не посылают сообщения, но за них это делают их радио-ошейники, содержащие SMS-чипы. «Представьте себе, что вы получаете текстовое сообщение от дикого слона, – пишет Орион Маккарти в Conserve. – В Западных Гатах, Индия, возникла новая природоохранная инициатива: получаемые текстовые сообщения используются в качестве системы раннего предупреждения для предотвращения столкновений человека и слона. Ошейники для слежения за этими гигантами со встроенными SMS-чипами автоматически отправляют сообщения обитающим поблизости людям, предупреждая их о последних перемещениях слонов».
Как указывает Маккарти, незнание того, где находятся слоны, было в 75 процентах случаев решающим фактором, приведшим к гибели людей в случаях, приписываемых этим животным в регионе. После установки системы оповещения на основе текстовых сообщений число смертельных нападений слонов на людей сократилось на 50 процентов. Такая система могла бы сработать в перенасыщенных мобильными телефонами Соединенных Штатах, хотя внезапное получение сообщения от медведя при движении по шоссе тоже могло бы создать проблемы. Использование ошейников GPS-слежения действительно позволяет биологам выявлять особо уязвимые точки пересечения человеческой и не-человеческой жизни, включая встречи с оленями и хищниками. С помощью этих ошейников ученые и сотрудники департамента по контролю за животными могут действовать более активно и более целенаправленно распределять финансирование.
Как выяснили чикагские исследователи и сотрудники по контролю за животными, работающие с койотами, на первый взгляд разумные подходы, такие как отлов и переселение, не всегда срабатывают. Против особо надоедливых медведей менеджеры департамента дикой природы на Аляске используют электрошокеры. Но как только вы поймали медведя, что вы с ним будете делать? Перемещенные медведи часто возвращаются туда, где их поймали, или создают проблемы на новом месте обитания. Иногда животные умирают от стресса при поимке. Они могут испытывать трудности с поиском источников пищи или подходящих мест для спячки в берлоге. К тому же на новом месте доминирующие местные медведи могут просто убить их.
Когда некий регион – особенно городской – превышает свою биологическую пропускную способность для любого животного, оно начинает вытеснять местных животных и растения. Отчасти именно из-за этого в некоторых городских регионах разрешена охота с луком в пределах города. Но охота может дать обратный эффект, и не только из-за неприятия общественности. Виргинские охотники традиционно проводят «сезон дрессировки собак», когда они выходят без оружия и выпускают своих собак. Исследователь жизни медведей Пелтон сказал: «Как только медведям пару раз случится отбиваться от преследования собачьей своры, после этого, услышав стук дверцы пикапа и собачий лай, они просто уходят. Поэтому я называю это «сезоном дрессировки медведей».
Значительную проблему представляют собой животные как переносчики болезней – это вопрос посерьезней, чем медведи с пограничным поведением, хотя они также могут удивительным образом защищать здоровье человека.
Однажды вечером, во время визита в Бендиго в австралийском штате Виктория служащий отеля предупредил нас с Кэти, чтобы мы не смотрели на небо. Мы вышли наружу и вскоре, конечно же, увидели собирающееся темное облако из крылатых животных, кружащихся над горизонтом, от которого небо над нами внезапно потемнело. Крыланы. Летучие лисицы. Большие. Как мы узнали позже, размах их крыльев может достигать почти метра. Причина, по которой нас предупредили не смотреть вверх, заключается в том, что эти летучие мегамыши выпускают мега-бомбы помета. Доказательство этому валялось у наших ног – серые разбрызгивающиеся шары размером с яблоко. Как нам потом сказали, летучие мыши не были постоянными жителями Бендиго. Они мигрировали, прилетая за сотни миль с севера, и тысячами гнездились в городском парке. В ту ночь масса летучих мышей обрушила линии электропередач, вызвав в Бендиго перебои с электричеством. Вскоре после этого я узнал о недавней теории распространения вируса Эбола. Плодовые летучие мыши являются носителями вируса, а из-за изменения климата они перемещаются с места на место.
Когда я рассказал о летучих мышах Бендиго эксперту по климату и здоровью Говарду Фрумкину и упомянул потенциальные риски для здоровья от диких животных в городе, он сказал: «Соответствующий уровень тревоги и мер предосторожности будет сильно варьироваться в зависимости от местоположения и обстоятельств. Тасманийский дьявол кроется в деталях. Расчет риска и пользы в угандийском буше сильно отличается от аналогичного расчета для сельских районов Коннектикута».
В любом экологическом пространстве можно резко нарушить биологическое равновесие. Слишком большое количество оленей в городе может разрушить среду обитания других видов, в том числе находящихся под угрозой исчезновения, вызвать болезни и голод в популяции оленей, а также привести к гибели на дорогах как оленей, так и людей. Слишком комфортные условия – и животное легко становится переносчиком болезней. В итоге в какой-то момент времени популярность оленей падает, и они становятся чем-то вроде паразитов. Этот факт указывает на необходимость тщательной подготовки и серьезной поддержки тех, кто работает в области городской экологии и контроля за животными, с тем, чтобы популяции диких животных развивались сбалансированно и контролировались таким образом, чтобы максимизировать преимущества и уменьшить угрозы.
Фрумкин является ведущим сторонником инициативы «Одно здоровье для всех» в рамках общественного здравоохранения. Согласно отчетам центров по контролю и профилактике заболеваний (CDC), здоровье людей связано со здоровьем животных и окружающей среды. Цель движения «Одно здоровье для всех» заключается в расширении сотрудничества между представителями различных дисциплин, невзирая на региональные и национальные границы, «для мониторинга и контроля угроз общественному здоровью и изучения процесса распространения заболеваний среди людей, животных и окружающей среды». Это движение имеет и другие названия. В 2013 году Барбара Наттерсон-Горовиц, профессор кардиологии в медицинской школе Дэвида Геффена калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, которая входит в медицинский консультативный совет Лос-Анджелесского зоопарка, и научный писатель Кэтрин Бауэрс, назвали подобный подход к медицине «Зообиотикой». В своей одноименной книге они пишут: «Зообиотика проистекает из простого, но очевидного факта: животные и люди болеют одними и теми же болезнями, но врачи и ветеринары редко консультируются друг с другом». Вот несколько примеров из их длинного списка болезней, общих для людей и других животных: золотистые ретриверы, ягуары, кенгуру и все белухи болеют раком груди. У сиамских кошек и доберманов бывает обсессивно-компульсивное расстройство. Многие из них сидят на «Прозаке». Канарейки, рыбы и даже собаки породы йоркшир падают в обморок, когда испытывают стресс. Кобылы могут стать нимфоманками. Коалы подхватывают хламидийную инфекцию… Олени ищут спасение от стресса в галлюциногенных грибах. Гориллы испытывают клиническую депрессию и расстройства пищевого поведения». Бауэрс рекомендует специалистам здравоохранения, которые работают с людьми, больше использовать опыт и знания ветеринаров и биологов дикой природы.
Точно так же, как канарейки когда-то использовались для обнаружения смертельного газа или недостатка кислорода в шахтных стволах, здоровье других животных может служить системой раннего предупреждения болезней, также угрожающих человеку. Например, CDC установил, что здоровье местных животных (в данном конкретном случае исчезновение уток в Нигерии) может служить системой раннего предупреждения об отравлении свинцом детей. Это агентство также раскрыло факт, который получил название «тайна отравленных морских выдр».
В 2007 году в районе залива Монтерей в Калифорнии были обнаружены одиннадцать мертвых или умирающих морских выдр. Десны у них были желтые, а печень распухла. Ученые и ветеринары обнаружили, что выдры умерли от микроцистинового токсина, выделяемого сине-зелеными водорослями. Токсин, представляющий опасность и для человека, возник в пресноводном озере, которое вытекало в ручей, впадавший в реку, а затем в залив. Кроме того, прежде чем заразить людей, вирус Западного Нила часто убивает птиц. «Отражение в отчетности и изучение мертвых птиц – это один из способов проверить наличие вируса Западного Нила в окружающей среде», – говорится в сообщении CDC. – Некоторые программы полагаются на сообщения граждан о мертвых птицах местным властям».
Движение «Одно здоровье для всех» также поддерживает полезные личные и общественные отношения человека с другими животными, домашними или дикими. Задача, особенно когда речь заходит о людях и диких животных, состоит в том, чтобы добиться относительно мирного сосуществования.
Соседство с енотами
Когда люди переезжают в новый район с другими обычаями или вступают в брак, они либо чувствуют себя комфортно с соседями или родственниками, либо нет. В любом случае мудрые люди стараются установить границы и научиться ладить с соседями, несмотря на различия в традициях, правилах воспитания детей, расовые, материальные, политические разногласия или различные подходы к уходу за газоном. В сравнении с общением с людьми, разве так трудно уживаться с поселившимися по соседству енотами? «Да!» – настаивают городские экологи, защитники природы и специалисты по контролю за дикой природой.
В своем кабинете над сараем Майк Пелтон хранит стопку фотографий людей, кормящих медведей в парках, даже кладущих мед на руки детям, чтобы медведь мог слизать его. Самая большая проблема – это не поведение животных, а поведение людей.
Кормить диких животных не полезно, особенно в городах. Мы испытываем желание накормить окружающих нас живых существ, но есть и лучшие способы сделать это, такие, как: защита и создание участков дикой природы для животных в городах, высаживание местных видов растений, которые восстановят пищевую цепочку из насекомых, птиц и прочих животных. Обеспечивая еду такого рода, мы питаемся вместе с другими животными.
Сета Мэгла из Чикаго часто просят оценить пользу взаимодействия людей с другими видами живых существ, особенно с точки зрения затрат. «Слушать певчих птиц, смотреть на кролика, который вызывает у тебя улыбку. Это трудно измерить. Так же как и чувство благоговения,» – говорит Мэгл. Он и его коллеги из зоопарка Линкольн-Парк так сильно ощущают ценность этого чуда, что в августе 2017 года они провели «День рассказывания историй», пригласив людей в зоопарк, чтобы поведать им свои истории о «непередаваемом чувстве при встрече с койотом во дворе и других неожиданных встречах с природой». «Это чувство удивления, – говорит он, – самый важный дар, который преподносит нам встреча с дикой природой. Для этого в городе нам необходимо отдельное место». Сет любит подчеркивать, что каждый из нас живет в границах экосистемы, которая «так же сложна как Амазонка или глубинные земли Австралии, но она просто более привычна для нас». Мэгл считает этот факт очень вдохновляющим. Он выступает за увеличение финансирования новаторских, гибких методов контроля за животными, а также за непрерывное обучение, необходимое для того, чтобы поспевать за быстрыми изменениями в окружающем мире и повышением уровня хитрости и интеллекта животных.
Лучше всего будет увеличить уровень знаний людей о животных, обитающих в регионе их проживания и рядом с ними. Такой подход потребует большего контакта человека с дикими животными, который должен быть достаточно осторожным и происходить на почтительном расстоянии. И введение этого вопроса в программу государственного образования может дать больше, чем отдельные биологи.
В «Симбиоценовом городе» мы стремимся к единству. Школы, группы социальной поддержки и природоохранные организации могли бы учить людей, как предотвратить агрессию со стороны диких животных: не беспокоить их (особенно тех, у кого большие зубы или рога), изучать правила контакта с конкретными видами (например, вам нужно изображать мертвеца, бежать или выглядеть большим и угрожающим?), постоянно напоминать – не кормите диких животных. Лучше кормите своих питомцев у себя дома. В конце зимы снимайте кормушки для птиц. Держите кошек в доме, не давайте им выбираться на волю – это сократит убыль популяций певчих птиц. Разбейте собственный огород. Держите бинокли и цифровые камеры наготове на случай, если мимо пройдет олень, орел или редкая кольцехвостая кошка. В «Симбиоценовом городе» вы можете почувствовать желание стать художником, изображающим мир дикой природы, вести журнал, где фиксируется жизнь диких млекопитающих и птиц в вашем биорегионе, или создать заповедник для дикой природы на собственном заднем дворе. С какой радостью мы стали бы работать вместе с другими людьми над восстановлением городских водно-болотных угодий и местных видов растений!
Точно так же, как в местных сообществах создаются группы по наблюдению за окрестностями для предотвращения преступлений против людей, мы могли бы создать группы по наблюдению за дикой природой. Даже в самых густонаселенных городских районах члены таких групп могли бы отслеживать потоки людей, предотвращать опасные столкновения и регистрировать появление животных-беженцев, мигрировавших из-за нарушения климата. Они могли бы стать добровольцами, работающими в городских центрах реабилитации дикой природы и спасения домашних животных. В церковных приходах и школах также могли бы создаваться клубы наблюдения за дикой природой. Там можно было бы обучать студентов биологии и читать другие учебные курсы естественной истории, изучая особенности биорегиона, в котором они живут. Молодые люди могли бы больше узнать о рисках и возможностях, возникающих при увеличении биоразнообразия в городах, совместно изучать способы взаимодействия с животными в различных культурах, знакомиться с мифологией разных культур, их народными сказками и медицинскими практиками. Они могли бы стать очагами науки, откуда выйдут будущие биологи, ветеринары и зоотерапевты. В подобных группах школьники и взрослые могли бы изучать, как город может породить яркое ощущение самобытности, привлечь экотуризм и потенциально создавать новые рабочие места в области общественного здравоохранения, городской экологии, городского дизайна и архитектуры. В дополнение к снижению нанесенного вреда диким, домашним животным и людям, кампании по наблюдению за природой в регионах могли бы способствовать равноправному доступу к природе, позволить людям ощутить собственную уникальность и неповторимость региона, в котором они живут, способствуя укреплению психологического комфорта и внутренней уверенности в себе.
Таким образом, формирование социальной инфраструктуры между человеком и природой уменьшит одиночество отдельных видов и даст надежду как людям, так и диким животным. Как выразился Боб Рэндалл, старейшина Янкунитьятьяра, это «был бы прекрасный способ существования, когда никого не выталкивают, но всех приглашают присоединиться». В этом контексте люди могли бы поделиться своими историями о животных, сидя вокруг костра двадцать первого века, реального или виртуального, и найти в этих историях радость обновления.