Добро пожаловать в электронный костер.
В 2015 году на видео-фестивале кошек в Интернете, проводившемся в Сент-Поле, штат Миннесота, около пятнадцати тысяч человек всех возрастов собрались на новом городском стадионе. В этот летний вечер они пришли с корзинами для пикника, расстелили одеяла на земле и устроились, чтобы посмотреть любительские видео с кошками на огромном экране. Мой друг, который присутствовал на этом мероприятии, так описал эту сцену: «Это было что-то сюрреалистическое – сборище людей, одетых в костюмы кошек – полностью: от привязанных на голове ушей до меховых костюмов. Это было нечто!»
Смешные видео с кошками. Виноватые собаки. Эти ролики распространены почти так же, как поп-песни. В фильме «Охотники за привидениями» доктор Питер Венкман (Билл Мюррей) и его команда пытаются предупредить город о готовящемся нашествии призраков и демонов, катастрофе библейских масштабов: «Сорок лет тьмы! Землетрясения, вулканы!.. Мертвые восстают из могил!.. Человеческая жертва! Собаки и кошки живут вместе! Массовая истерия!». Пожалуй, «собаки и кошки живут вместе» – самая запоминающаяся фраза в этом фильме. И предвидение тоже, учитывая всех этих межвидовых друзей-животных, заполонивших YouTube и рынок подарочных книг. Кошка и черепаха. Лиса и барсук. Собака и львенок. Медведь и тигр. Собаки и кошки живут вместе!
Профессор Денверского университета Филип Тедески так описал эту тенденцию:
«Есть бесчисленные видео-примеры того, как животные помогают друг другу, реагируют на серьезные проблемы друг у друга, демонстрируют любовь и горе, связь и защиту. В поведении животных можно наблюдать все то же самое, что мы бы делали с членами наших собственных семей. И все же, во многих случаях мы говорим: «Ну, поскольку это не человеческая любовь, мы не знаем, действительно ли это любовь». И дистанцируемся от них. А увидев несчастных животных, переживающих сильный стресс, мы готовы отрицать то, что видим своими глазами.
Высокоразвитые животные постоянно ведут себя так же, как и люди, но многие из нас часто предпочитают отрицать их похожесть на нас. Многие, но не Барбара Сматс, исследователь приматов из Мичиганского университета. Для описания связей между самками бабуинов она использует слово «дружба». А почему не между представителями разных видов? На ранчо в Вайоминге Сматс стала свидетельницей того, что она считала дружбой между ее собственной собакой Сафи и ослом по имени Уистер. Сафи научила Уистера поднимать палку и нести ее. «Уистер выглядел так, как будто он не совсем понимал, почему он ходит с палкой во рту», – сказала она в интервью газете «Нью-Йорк Таймс», которая написала: «Эти двое животных, казалось, выработали общий язык. Когда Уистер, который был в несколько раз больше Сафи, случайно ударил собаку во время игры, осел замер, как бы говоря: «Я нечаянно, я не хотел этого». Сафи, со своей стороны, вскочила и куснула Уистера за шею, как бы подавая сигнал: «Это было больно». Затем эти двое продолжили игру с того места, где остановились».
До недавнего времени подобные разговоры вызвали бы аллергию у исследователей животных, которые так реагируют на все, напоминающее антропоморфизм. Но ситуация меняется. Гордон Бургхардт, который первым выдвинул концепцию критического антропоморфизма, а также другие ученые, полагают, что изучение подобных историй и видеозаписей может дать нам новые знания о дружбе животных, а также об отношениях человека с другими видами живых существ.
Одно из препятствий, которое необходимо преодолеть, или возможность, которой следует воспользоваться, – создание базы данных таких примеров, необходимой для установления критериев «дружбы» между разными видами животных. Профессор на пенсии Барбара Дж. Кинг, антрополог из колледжа Уильяма и Мэри, предлагает свои мерила этого понятия: «Дружба должна поддерживаться в течение определенного периода времени; должны присутствовать взаимность или симбиоз, когда оба вида вовлечены в отношения и взаимодействуют; должно быть какое-то приспособление друг к другу, выработанное ради поддержания этих отношений».
Проверьте еще раз свою электронную почту. Возможно, вас ждет еще одно неожиданное видео о дружбе животных. Собаки и кошки живут вместе. Собаки и кролики тоже. Неважно, что собака на видео, которая дружит с кроликом, – это исключение, что на каждый новый случай дружбы есть множество других примеров, когда собаки пожирают кроликов. Эти видео имеют меньше общего с реальностью, чем одиночество человеческого вида и наше стремление к миру в семьях и во всем мире. И поэтому миллионы людей смотрят видео о дружбе животных, а затем пересылают как письмо любви, сыновьям, дочерям и друзьям, а затем показывают на фестивалях, привлекающих тысячи людей.
Тогда волк будет жить вместе с ягненком,
и барс будет лежать вместе с козленком;
и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе,
и малое дитя будет водить их.
И корова будет пастись с медведицею,
и детеныши их будут лежать вместе,
и лев, как вол, будет есть солому.
И младенец будет играть над норою аспида,
и дитя протянет руку свою на гнездо змеи.
Исаия, 11:6–8
Этот библейский стих может быть истолкован как радикально отличающийся, даже противоестественный, договор между животными и богом. Я попросил своего друга, лютеранского священника, преподобного Синди Джонса расшифровать этот стих. Первый ответ был довольно резким: «Один мой друг говорил – «лев и ягненок лягут вместе, но долго поспать ягненку не удастся». Затем последовал серьезный ответ: «В Эдеме Бог создал растения, чтобы животные ели, но после грехопадения Адама и Евы животные начали есть друг друга. Когда будет явлено новое небо, мы восстановим созданный порядок. Люди и все животные будут вегетарианцами. Поэтому животные смогут лежать вместе. В этом отрывке говорится о Новом небе и Новой земле».
С разрешения или же без санкции какой-либо религии возникает новое соглашение между людьми и другими видами живых существ, поскольку территориальные границы смещаются в связи с изменением климата и бесконтрольной застройкой. Мы видим внедрение человеческой технологии в тела и жизни как домашних, так и диких животных: от идентификационных чипов у домашних животных до усовершенствованных дронов и генетического смешения людей и других животных. В 2016 году Национальный Институт здравоохранения (NIH) решил отменить мораторий на научное исследование гибридов человека и животных для целей медицинских исследований. Такие исследования, как признает NIH, могли бы привести к созданию ферм человеческих органов (например, свиней с человеческой печенью или даже человеческим мозгом) или – кто знает! – к тому, что пока описывается только в произведениях научной фантастики. Меняется даже само определение жизни.
Веками при научном описании природы доминирующими были редукционизм, механицизм и эксплуатация. Наше поколение балансирует на грани между одним будущим, в котором человеческие гены будут внесены в код химеры, и другим будущим, в котором люди и другие животные станут ближе благодаря доброте, воспроизводясь природными способами, уже укоренившимися в общем естественном коде. Скорее всего, человеческая история превратится в гибрид двух противоположных сценариев. Но даже такой компромисс потребует изменения системы ценностей. Фермер и поэт Уэндел Берри пишет о войне между этими двумя видами этики:
«Стандарт эксплуататора – эффективность; стандарт воспитателя – забота. Цель эксплуататора – деньги, прибыль; цель кормильца – здоровье: его земли, его собственное, его семьи, его общины, его страны. Эксплуататор обычно служит учреждению или организации; кормилец служит Земле, семье, общине, своей земле. Эксплуататор мыслит в терминах чисел, количеств «твердых фактов»; воспитатель – в терминах характера, условий, качества, личности».
В мирном королевстве эксплуатация природы должна сдавать свои позиции по мере роста заботливой воспитательной этики. Воспитательная этика будет опираться на две концепции, являющиеся основой культурной антропологии: взаимности и перераспределения. В академическом мире интерпретация этих терминов может, мягко говоря, вызывать трудности. В устах экономистов и политологов эти слова несут сильный эмоциональный заряд. Но давайте примем их за чистую монету: взаимные отношения – это отдача и получение; перераспределение – это обмен. Сегодня мы получаем от природы больше, чем отдаем, а перераспределение обычно оказывается односторонним механизмом, способствующим нашему обогащению, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Мы много отбираем у других животных и, за исключением домашних животных, очень мало даем взамен.
Мы можем изменить это, начав с повседневной жизни. Мы можем подумать – отдаем ли мы в наших непосредственных отношениях с другими животными столько же, сколько получаем? Мы можем создавать пространства, которые позволят животным выживать и процветать, в том числе больше заповедников дикой природы или садов во дворе, опыление в которых происходит за счет использования местных видов. Мы можем начать действовать, добиваясь большего биоразнообразия, поддерживать строительство мостов дикой природы или туннелей под шоссе. Профессор на пенсии университета Колорадо Луиза Чавла описывает основу зарождающегося движения за новую природу как «идею о том, что, будучи людьми, мы можем не только сделать следы своего воздействия на экологию настолько легкими, насколько это возможно, но и оставить окружающее нас пространство в лучшем состоянии, чем оно было тогда, когда мы появились, делая его поистине чудесным». Какое прекрасное наследие!
Право Быть
Моральные проблемы обострятся, когда мы осознаем, что невозможно организовать связь с другими животными только за счет технологии, что она глубже, чем просто биологическая общность. Декартовская концепция bête machine, согласно которой животные, в отличие от людей, являются тупыми машинами, явно устарела. Наше сосуществование с животными – необходимое условие выживания всех видов живых существ, включая наш. Следовательно, защита семьи живых существ в конечном счете является вопросом прав – права человека на единство с природой и прав самой природы.
Доктор Нушин Разани является основателем Центра природы и здоровья, который проводит исследования связи между временем, проведенным на природе, и здоровьем. Она является первой в стране клиникой, опирающейся на общение с природой, которая связана с крупным поставщиком медицинских услуг – детской больницей UCSF Benioff в Окленде, Калифорния. В июне 2018 года Центр начал выставлять счета страховым компаниям за визиты пациентов, которые включают в себя единение с природой в рамках лечения. Разани утверждает, что степень взаимосвязанности с природой может приравниваться к разнице между жизнью и смертью, особенно в наименее благополучных районах. В 2017 году исследование, опубликованное в престижном медицинском журнале The Lancet Planetary Health, показало, что люди, живущие в более зеленых кварталах, живут дольше, чем те, рядом с жилищем которых нет зеленых насаждений. Исследование, проведенное в тридцати крупнейших городах Канады, рассматривало в качестве контрольных факторов социально-экономические и образовательные различия.
Как я сообщал в журнале Sierra в 2019 году, психологические, физические и когнитивные преимущества связи с природой едины для всех, а вот доступ к участкам живой природы – нет. «Это вопрос социальной справедливости», – сказала мне Разани. Многие из ее пациентов страдают от отсутствия доступа к природе и от загрязнения окружающей их среды. Каждый день она становится свидетелем глубокого стресса, который испытывают семьи в городах. Некоторые из них лишены, казалось бы, базовой возможности проводить время на улице – родители чувствуют себя вынужденными держать своих детей взаперти из-за высокого уровня преступности. «Важно не считать, что люди с меньшим доходом меньше ценят природу, – добавила она. – Это не вопрос их системы ценностей, это вопрос возможности выбора жилья, имеющего доступ к природе. Некоторые застревают на идее, что мы должны научить людей любить природу, но на самом деле правда в том, что народы, чьи культуры были колонизированы, часто имеют в своей истории больше истинных связей с природой, чем культура колонизаторов».
Разани входит в зарождающееся глобальное движение, состоящее из родителей, педагогов, исследователей и практикующих врачей. Они настаивают на том, что всеобщий и справедливый доступ к природе является основополагающим условием жизни человечества, а также будущей жизни на Земле. Единомышленники движутся вперед к признанию этого факта.
В Шотландии в 2005 году вступил в силу так называемый закон о праве на свободу передвижения. Закон «О земельной реформе» теперь предоставляет каждому право ответственного доступа на большинство земельных и внутренних водных путей по всей Шотландии. Туристы могут отправиться в любое место на общественной или частной земле, если они с уважением относятся к этой земле и ее владельцам. Когда на конференции 2018 года Nurturing Nature Play в Шотландии, проходившей в Королевском ботаническом саду в Эдинбурге, обсуждалось право на передвижение, министр по вопросам материнства и детства Мари Тодд процитировала строчку из творчества поэта Нормана Маккейга, которая выгравирована на стене здания шотландского парламента: «Так чья же это земля, – того, кто ею владеет, или того, кто одержим ею?»
Часто путешествующий американский писатель Кен Илгунас страстно отстаивает принятие аналогичного закона о праве на передвижение в Соединенных Штатах, но там такое право вряд ли будет установлено. Однако пример Шотландии говорит о том, что расширение доступа к природе возможно и там, и в других странах.
В 2012 году Международный союз охраны природы принял резолюцию, в которой говорится о том, что позитивная связь с природой является одним из прав человека, обязательным для детей. Все дети нуждаются в общении с природой, а не только дети с родителями, ценящими природу, или дети, родившиеся в семьях определенного экономического класса, или те, чьи способности дают им беспрепятственный доступ. Это право должно быть провозглашено и для взрослых. Я говорю здесь не о юридическом, а об определенном моральном праве. А право на связь с природой – это не право причинять ей вред. Как и с правом на свободу перемещения – с правом приходит ответственность. Чтобы защитить это право и осознать ценность его защиты, люди должны прочувствовать свою связь с миром природы.
Есть еще один, не менее важный вопрос: права самой природы. Томас Берри считал: «Все имеет право быть признанным и почитаемым. Деревья обладают правами деревьев, насекомые – правами насекомых, реки – правами рек, а горы – правами гор». Сейчас люди все быстрее приходят к осознанию этого. В 2008 году Эквадор изменил свою конституцию, чтобы дать природе «право на существование, сохранение, поддержание и восстановление ее жизненных циклов». В 2010 году Боливия приняла закон «О правах Матери-Земли», наделяющий природу правами, равными правам человека. А в 2017 году Новая Зеландия объявила, что третья по величине река страны, Вангануи, имеет те же юридические права, что и человек. Это сделало Вангануи первой рекой в мире, которая была признана живым существом. Это стало результатом 140-летней кампании коренных народов, в том числе новозеландских племен маори, которые считают, что река имеет важное значение для благополучия людей и любых других существ, выживание и воспитание которых зависит от нее. Законопроект наделил реку всеми правами, обязанностями и ответственностью, которые присущи личности, и теперь река может быть представителем в судебном разбирательстве. От имени реки будут действовать два Хранителя: член племени Иви Вангануи и представитель короны.
Конечно, найдутся люди, для которых идея о том, что природа имеет какие-то права, кажется смехотворной. Но вся жизнь, все растения и животные, которых коснулась река, имеют право на эту реку, и она сама имеет право на существование. Идея прав на природу должна быть вплетена в нашу систему образования, в само движение за сохранение природы. На недавних выборах в США доля голосов, поданных людьми, называющими себя защитниками природы или защитниками окружающей среды, была крайне низкой. Одна из причин этого заключается в том, что для большинства американцев защита природы – это некая абстракция. Но у большинства людей, неважно, либералов или консерваторов, прямая забота о благе животных вызывает глубокий эмоциональный резонанс.
Забота о природе становится реальной только тогда, когда она переходит из головы в сердце. Движение за обновленную природу не возымеет успеха, если оно будет подпитываться только страхом или интеллектуальным видением альтернативного будущего. Успех придет только в случае, если людьми начнет двигать глубоко эмоциональная, личная, духовная связь с другими видами. Чтобы это произошло, потребуются массовые культурные и даже нейрологические преобразования. Фантазия – скажут многие. Но разве вера в среду обитания сердца более фантастична, чем вера в то, что мы можем продолжать разрушать естественный мир, не разрушая себя?
Цель – не царство полного покоя, но такое существование, в котором поддерживается жизнь и ценится взаимность, где возникают маловероятные союзы между различными животными, включая людей, и где дикая природа возвращается не только в отдаленные парки, но даже в города.
Если мы всерьез хотим стать воспитателями природы, мы должны противостоять нашей противоречивой системе ценностей, где противопоставляются риски и выгода. Герпетолог Гарри Грин – один из самых ярых сторонников плейстоценовой перестройки, как способа борьбы с массовыми вымираниями и разрушением биоразнообразия. Как описано в главе 18, «Плейстоценовый парк» – это попытка выделить обширные участки земли для возвращения волков, горных львов, бизонов и другой мегафауны, которая когда-то царила на равнинах. Столкнувшись с резкой критикой со стороны общественности и некоторых биологов, Грин и его коллеги провели обзор ценностей, обнаружив, как говорит Грин: «Большинство биологов больше беспокоит наше предложение вернуть то, что может нас убить». Но возрождение биоразнообразия требует защиты и реинтродукции крупных хищников. Для некоторых людей эта цель кажется достаточно справедливой только до тех пор, пока рискует кто-то другой. «Мы хотим, чтобы танзанийцы заплатили за пребывание на земле африканских львов, – сказал Грин, – что включает в себя не только расходы на их содержание, но и случаи нападения львов на людей. Но давайте будем по-настоящему честны!»
Сохранение природы не должно быть чем-то, что делают и за что платят другие люди; оно должно осуществляться повсюду так, чтобы все люди в равной степени разделяли затраты, опасности и удовольствия. «Я провел большую часть своей карьеры, пытаясь заставить людей заботиться о змеях, даже гремучих змеях, – сказал он. – Мне кажется, что я в определенной степени преуспел в этом». Ключ к этому успеху – правдивый рассказ о змеях. То же самое верно и в отношении других опасных животных: следует говорить о них правду, а затем практиковать старые и новые методы воспитания участия и более глубокой связи и сопереживания. Чтобы откликнуться на этот призыв, нужно выработать в себе чуткость и понимание не только в отношении животных, но и людей.
Человеческое поведение управляется не столько законом или даже культурой, сколько духовностью и естественным природным циклом, который начинает и заканчивает все споры. Наши рассуждения об охоте и рыбалке, о животноводстве и тофу из соевых бобов, собранных с земли, где дикая природа находит свой конец под пашней – все это сбивающее с толку, бесконечное кружение со смешанными чувствами подозрения, превосходства, а иногда и смирения. В этих спорах мы могли бы подумать о возможности отнимать другие жизни только тогда, когда речь идет о том, чтобы обеспечить себя, свои семьи и сообщества пищей, необходимой для выживания. Мы могли бы думать об этом как об обмене жизнями. Под этим я подразумеваю, что когда мы едим других существ – животных или даже растения, которые, как мы теперь знаем, перешептываются с другими растениями, – мы обмениваем их жизни на наши. Мы будем жить, да. Но рано или поздно, даже став пеплом, наши тела пополнят бесконечную цепь еды и желания, плодоношения, жизни, смерти и разложения, чтобы воскреснуть – снова, снова и снова. Возможно, в этом и заключается высший смысл взаимности. И причастия.
Описывая биологическую реальность жизни, в которой по-прежнему доминируют зубы и клыки, мы также знаем, что у нашего вида больше свободы выбора, чем у большинства прочих. В малом и большом мы можем отойти от бездумного потребления и выйти за пределы проблем, связанных только с продолжительностью жизни. Мы не нуждаемся в поощрении, чтобы обменивать жизнь на жизнь. Скорее, нам необходим центр, где остаются верны философии сострадания и вдумчивости. Это наш дух и зов.