В век взаимосвязанности педагоги являются одними из первопроходцев. Особенно когда они подчеркивают, что связь с природой так же естественна, как электронная, или даже больше. Во время посещения средней школы в Лос-Анджелесе, где училось много детей кинозвезд и других деятелей индустрии развлечений, меня познакомили с Анджелиной – большой бородатой ящерицей – и ее маленьким компаньоном – гекконом Брэдом. Они были названы в честь актеров и бывших супругов Анджелины Джоли и Брэда Питта. Один из учеников сказал: «Хотите знать, чем мы их кормим? Тараканами и капустой». Мне показалось, что это название модного Лос-Анджелесского ресторана. Когда я спросил учителей, почему животные находятся в классе, ответ был единодушным: из-за их полезности для преподавания науки, но, что более важно, вследствие их эмоционального воздействия на учеников, особенно непослушных. Гекконы, морские свинки, кролики и бродячие собаки – все это успокаивает учеников. «Важно просто их присутствие, – сказал один учитель. – Это самое главное. Ученикам даже не нужно общаться с животными, чтобы успокоиться».
Не все уверены, что живым животным место в классах. Но Дэвид Собел, лидер в области изучения природы, объясняет, что, особенно в раннем детстве, основной целью экологического обучения является воспитание отождествления себя с природой. Один из самых простых способов сделать это – рассказывать истории, петь песни и представлять, каково это – быть животным. Он пишет: «Чтобы спасти животных, мы должны начать с сопереживания, став этими животными».
Однако до недавнего времени количество школ, где считалось нормальным поощрять связь с животными, было исчезающе мало. Для некоторых лидеров образования присутствие живых животных при подготовке учеников к работе в экономической сфере было и остается неуместным, другие же считают эту практику формой эксплуатации животных. Они правильно говорят, что животные, особенно маленькие, прячут боль или дискомфорт – это эволюционная адаптация, позволяющая скрыть свою уязвимость от хищников[29].
С другой стороны, сторонники присутствия животных в классах указывают, что большинство таких школьных питомцев, по сути, являются спасенными – брошенными собаками, ранеными птицами или такими животными, которые слишком привязаны к людям для того, чтобы их можно было безопасно для них самих выпустить в дикую природу. Кроме того, эта практика строго регламентирована, как с точки зрения обеспечения безопасности животных, так и – главным образом – для уменьшения риска, который может представлять для учащихся питомец, обитающий в классе.
В последние годы Шотландия заняла иную позицию. На упомянутой ранее Эдинбургской конференции по проблемам детей, игр и связи с природой Генри Матиас, бывший воспитатель детского сада, а ныне руководитель отдела профессиональной практики и стандартов шотландской инспекции по уходу за детьми, рассказал о своих планах по улучшению жизни в детских садах и домах престарелых. С этой целью Матиас ввел «магию животных» как часть программы, поощряющей контакты с животными. «Я помню времена, когда школьники брали домой на выходные школьных морских свинок, – сказал Матиас, вспоминая времена своей работы воспитателем в детском саду. – Этот ритуал исчез, когда люди начали слишком сильно беспокоиться об инфекциях». Он хотел бы, чтобы эта практика вернулась.
В директивных материалах инспекции по уходу за детьми прямо говорится, что если ребенок, живущий в детском доме, «хочет держать домашнее животное, служба обязана постараться поддержать его в этом». Но почему? Потому что выгоды намного перевешивают риски. Будь то в детском саду или в доме престарелых, животные «приносят трансформирующую пользу посредством сопереживания, и это влияет на всех». Матиас с восхищением описывал воспитанников одного из детских садов, которые выращивали кур, собирали и продавали яйца. «Когда я приехал туда, дети отвели меня к могиле умершей курицы и подробно рассказали, как жила эта курица и какой она была».
Этот поворот в политике государственного регулирования стал возможен после того, как правовая система Шотландии начала признавать, что неблагоприятные последствия и риски должны оцениваться в контексте выгод, которые приносит или получает животное, вид живых существ или территория. Это представление до сих пор кажется слишком радикальным для американской правовой и регулирующей системы, которая по-прежнему готова любой ценой избежать риска. Но если развитие сострадания у детей должно рассматриваться как фундаментальная часть сбалансированного образования, то один из способов его развития – это научиться относиться ко всем животным, включая тех, кто живет в неволе, с уважением и заботой (и, да, даже хорошие люди будут продолжать расходиться в определении уважения и заботы).
Уроки вместе с животными
В идеальном мире школы были бы первым местом, где возникает взаимосвязь с животными. В дополнение к традиционным курсам биологии и экологии, ученики могли бы узнавать о межвидовом и внутривидовом общении, включая язык птиц (см. главу 8), более глубоко изучить структуру биорегиона школы и узнать о животных, обитающих на границе между одомашненной и дикой жизнью, которых наблюдательные ученики и учителя наверняка могли видеть, гуляя по окрестностям школы.
Включая набор моральных принципов в учебную программу, молодые люди могли бы научиться жить в гармонии с другими видами живых существ. Ученики будут изучать, как создавать биологически разнообразный мир на своем заднем дворе, на крышах и пришкольном участке, изучая, среди прочего, как использовать местные виды растений.
Уроки могут включать в себя то, как различные культуры связаны с миром природы, как естественная история повлияла на историю людей, ученики могут знакомиться с историями, которые животные рассказывают друг другу и нам. В старших классах могут быть предложены основы биофильной архитектуры и биомимикрии, а также курсы по разрушительному и позитивному использованию технологий для контакта с животными, что может привести к тому, что ученики выберут профессии, связанные с миром фауны. Поощряя такой естественный симбиотический подход к жизни и будущему, школы стали бы более интересными и привлекательными местами для обучения и способствовали бы накоплению человеческого социального капитала.
Животные, дикие и домашние, могут передать нам и нашим детям свои внутренние достоинства, научить нас терпению, тому, как жить настоящим, взаимной зависимости с другими живыми существами и друг с другом, смирению (пониманию, что мы не особенный вид или личность, как мы привыкли думать), умению внимательно слушать, жить по средствам и использовать только то, что нам нужно для выживания или процветания. (см. главу 16).
Традиционная школьная программа, включающая чтение, математику и естественные науки, может быть построена на уроках жизни, которые преподают нам другие животные.
Во время посещения крупного природного центра в 2018 году я познакомился с молодой преподавательницей, которая явно была увлечена природой, особенно дикими животными. Она и другие сотрудники устроили мне экскурсию по центру – показали его музейную таксидермическую коллекцию, аквариумы и террариумы, где жили американский домовый уж и красноухая черепаха. Меня провели по окрестностям, где можно было увидеть песчаных журавлей и волков. Мы спустились к пруду, где при нашем приближении леопардовые лягушки тут же спрыгнули в воду. Учительница, одетая в рейнджерскую рубашку цвета хаки, сказала, что из всех занятий, предлагаемых посетителям Центра природы, самым популярным, по крайней мере среди детей, оказалась ловля лягушек в пруду.
Затем она перечислила все факты о биологических и природных системах, которым она учит во время этого занятия. Мне было любопытно, просила ли она когда-нибудь учеников и их родителей просто посидеть рядом с прудом, быть тихими и внимательными, пока перепуганные лягушки не начнут возвращаться на поверхность. Она была озадачена. «Зачем?»
– Чтобы почувствовать, каково это – быть лягушкой.
Сначала мне показалось, что она не поняла, что я говорю. Она просто выполняла порученную ей работу – преподавала науку и соответствовала государственным образовательным стандартам, и делала это хорошо. Но я не мог не задаться вопросом, насколько богаче был бы опыт обучения, если бы она также практиковала критический антропоморфизм. Если бы она могла поделиться с детьми опытом превращения в лягушку – такой урок облегчил бы изучение науки, и сделал бы более глубокими и интересными научные вопросы, которые они задают.
«Сердечная привязанность» не ускользнула от внимания Дэвида Орра, которого многие считают отцом экологической грамотности и пионером в области экологического дизайна. Орр – профессор экологических исследований и политики в Оберлинском колледже в штате Огайо. Хотя большинство американцев, возможно, думают об устойчивости с точки зрения энергоэффективности, он понимает, что речь идет также о поддержании и развитии наших отношений с другими живыми существами и друг с другом.
В своей книге Hope Is an Imperative («Надежда – это необходимость») Орр рассказывает: много лет назад он подумывал о том, чтобы уйти из академического мира. Борясь с разочарованием, он отправился на долгую прогулку вдоль залитой лунным светом реки, а возвращаясь, почувствовал, что за ним следят. И в конце концов столкнулся с невероятно большим койотом, возможно, среди его предков был красный волк. В жизни Орра эта встреча стала поворотным моментом – она легла в основу его нового взгляда на мир и на самого себя. «Я думаю, он просто заинтересовался этим одиноким человеком, неуместным в этой обстановке. У меня не было ни оружия, ни машины, что сделало меня более доступным для общения, и я думаю, что мы действительно общались. Койот был одновременно и любопытен, и вежлив. А те, кто не верит, что животные мыслят, просто никогда не отваживались в одиночку без достаточной защиты вступать в разговор с одним из них на его условиях и в его родной среде обитания».
Я был поражен, насколько его опыт был похож на опыт многих людей, с которыми я беседовал, да и на мой собственный тоже. В этот момент Орр осознал наполненность пространства между собой и койотом, и он противопоставил это осознание образовательной пустоте общества, которое по примеру Декарта все еще рассматривает природу «как простой товар, а животных – как некие абстракции».
Такая пустота является логичным результатом того, что Орр воспринимал как «разделение головы, рук и сердца в ученом мире». Мейнстримное образование, похоже, начинало с шеи, а затем двигалось вверх, но при этом учитывало только половину того, то находится в черепной коробке. Другая половина, та часть сознания, где обитают чувства, юмор, поэзия и способность к обобщению, считалась лишней людьми, которые часто не могли отличить оцепенение от трупного окоченения. Глядя на подрастающее поколение в целом и на своих собственных студентов, он видел, что способность воспринимать природу как живой организм, становилась все более чуждой для «замкнутой на себе учебной программе Академии, где самыми важными вопросами были получение высокого среднего балла, сдача курсового блока, карьера, привычный распорядок дня и ежегодный рейтинг US News & World Report».
Тот обмен репликами с койотом открыл для Орра небольшую, но важную дверцу. Сегодня его громкий голос ученого призывает к реформе образования с учетом понимания природы. Он возглавлял проектирование и строительство Центра экологических исследований Адама Джозефа Льюиса в Оберлине, названным Министерством энергетики США одним из тридцати знаковых зданий двадцатого века. Его конструкция стирает различие между внутренним и внешним пространством, и для его работы требуется минимум энергии.
Теперь Орр призывает к «героизму высшего порядка» – развитию расширенного дизайнерского интеллекта, который учитывает права детей и представителей дикой природы, а также обеспечивает глубинную связь всех людей с природой. Орр, Дэвид Собел и другие преподаватели – формальные и неформальные – прокладывают путь к внедрению образовательного подхода, который расширяет, а не сужает восприятие студентов, чтобы они в конечном итоге понимали жизнь всех животных и природы в целом. Если будет развиваться основанное на природе обучение, в котором животные и глубинная связь с ними играют важную роль, колледжи должны его пропагандировать и учить будущих учителей тому, как выходить на простор самим и выводить детей.
Десять способов любить мир
Декарт все еще правит западным обществом, но его хватка ослабевает. Высшие учебные заведения, от колледжа Льюиса и Кларка в Орегоне до колледжа Уэллсли в Массачусетсе и Корнельского университета в Нью-Йорке, позиционируют себя как учебные среды, в которых студенты уже больше времени посвящают изучению и воссозданию природных условий.
Педагоги настаивают на создании дополнительных природных пространств для обучения студентов. Студенты колледжей также подталкивают в том же направлении руководство своих институтов. По всей стране создаются клубы любителей природы, в которых все внимание студентов сосредоточено на защите окружающей среды и на спасении себя от растущего давления со стороны образования, родительских ожиданий и неопределенности в сфере экономики. И даже в то время, как в некоторых районах начальные и средние школы продолжают ограничивать или отменять поездки на природу во время каникул, ряд независимых и государственных школ более серьезно относятся к выделению участков дикой природы для обучения там своих учеников.
Особенно быстро подобные изменения происходят в дошкольных учреждениях. В 2017 году издание Education Week сообщило, что пять лет назад в Соединенных Штатах действовало всего несколько десятков дошкольных учреждений с возможностью общения с природой. Сегодня их около 250. Эта тенденция повторяет пример Европы, в которой лесные школы (где учащиеся могут проводить большую часть своего учебного времени на открытом воздухе) уже много лет пользовались популярностью. И эта тенденция в настоящее время только растет. В то же время растет число исследований, связанных с достижениями учеников в условиях обучения на открытом воздухе, получающих более высокие баллы по стандартизированным тестам.
Естественная среда обучения поощряет методики, позволяющие активизировать чувства. Например, биоакустик Берни Краузе вовлекает детей в процесс «активного слушания». Он пишет: «В частности, в США не хватает признания фундаментальной ценности биофонии – коллективного голоса природного мира – это аксиоматическое выражение, обозначающее то, что присутствует в любой среде обитания, в любое время дня и ночи и в любое время года. Это повествование о месте и времени, это признак здоровья среды обитания». Он добавляет: «экологию звукового ландшафта можно преподавать детям с трех лет… в возрасте, когда дети более восприимчивы к тайнам животного мира, когда они слышат звуки, которые издают рыбы, не говоря уже о более привычных голосах птиц, амфибий и млекопитающих. При этом их лица озаряются удивлением и подлинным восторгом. Я говорю своим ученикам, что картинка может стоить тысячи слов, а звуковая картина стоит тысячи таких картинок». Он просит студентов прислушиваться к истинной танцевальной музыке, звучащей повсюду вокруг нас в природе: в шепоте и криках, в том, что Краузе называет «хором живых существ».
Любая система образования, которая игнорирует полноценное использование всех органов чувств, обесценивает естественную историю, сводит биологию к числам. И, как следствие, отвергает любое обсуждение возможности наличия единой души, присущей всем животным, включая людей, тем самым преподнося ученикам неточную версию реального мира. Мы принимаем как истину мнение, что на НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ доминирующей является среда обитания человека. Тем не менее, бактерии размножаются и мутируют быстрее, чем мы, они составляют значительную часть веса нашего тела. Их биомасса равна или превышает биомассу всех людей в мире. «Отдельные муравьи эквивалентны нейронам в вашем мозге – каждому из них нечего сказать, но вместе они способны на очень многое», – говорит Марк Моффет, энтомолог из Смитсоновского института в Вашингтоне, округ Колумбия. Он приводит отличный пример того, что муравьи уже контролируют Землю, отмечая: «Они просто делают это под нашими ногами». Если наш вид потерпит неудачу, в какой-то момент крысы или свиньи, с их сложной социальной структурой, или созданные нами искусственные существа смогут завоевать мировое господство.
В основе увеличения включенности природы в школьное или дошкольное обучение лежит этическое образование. В идеале преподаватели, будь то в неформальной или официальной среде, будут все активнее использовать базу знаний коренных народов. Они принесут нашему виду облегчение от одиночества и помогут нашей культуре перейти от этики эксплуатации к этике воспитания.
Говоря о роли животных, отличных от человека, вот десять советов, как способствовать вовлечению в процесс воссоединения с природой учащихся от старших групп детского сада до студентов колледжа:
1. Поощряйте учеников и учителей к эмпатическому слушанию, рассказывайте им истории о встречах с другими животными и взаимоотношениях с ними. Эти истории можно рассказывать у костров, на YouTube, при помощи литературы, искусства, фотографии, музыки;
2. проводите больше времени образовательного процесса за стенами класса, в среде обитания диких животных и растений. Это стимулирует ум и чувства. Подталкивайте молодых людей больше общаться с животными, но также учите их ответственности, которая связана с этим общением;
3. предложите всем будущим преподавателям в педагогических колледжах различные курсы по общению с природой, подчеркивая то, как взаимодействие с природой улучшает способности к познанию и творчеству. Преподавателей следует научить тому, как правильно выводить учеников на улицу, чтобы они могли там учиться и набираться опыта;
4. расскажите всем студентам, а не только тем, кто специализируется на естественных науках, о новых исследованиях в области эмоций и интеллекта животных, о видовом одиночестве, а также о влиянии изменений окружающей среды и урбанизации на популяции животных, в том числе о смешении диких и домашних животных – и о тех видах, которые обитают на границе между этими двумя мирами.
5. разработайте и применяйте альтернативы вивисекции и использованию животных в лабораторных экспериментах любого уровня сложности;
6. на каждом уровне обучайте студентов создавать новые физические среды обитания для диких животных, заботиться о животных-компаньонах, представлять способы построения городов, которые усиливают связь между людьми и животными;
7. поощряйте присутствие в классах настоящих служебных животных, а также спасенных и реабилитированных питомцев, которые не могут быть выпущены на волю; привлекайте учащихся к уходу за ними;
8. преподавайте критический антропоморфизм как часть научного метода, тем самым углубляя способность студентов к пониманию и наблюдению за животными;
9. познакомьте студентов с духовными, религиозными и философскими течениями, описывающими взаимосвязь человека с другими животными. Покажите, как эти понятия применимы не только к их связи с другими животными, но и к отношениям между людьми и различными культурами. Уважайте и вовлекайте в этот процесс представителей коренных народов и других культур;
10. предложите студентам и горожанам представить себе разумное будущее как альтернативу нынешнему антиутопическому трансу.
Чтобы привлечь больше животных в образовательную среду или больше учеников – в естественную природную среду, школы и учителя не должны действовать в одиночку. Дальновидные педагоги всего мира установили партнерские отношения с приютами для животных, центрами спасения животных, зоопарками и аквариумами, фермами и ранчо. Волонтеры из этих учреждений уже привозят в школы диких животных и собак-терапевтов. Но такие подходы нуждаются в большей общественной поддержке. Герб Брода, почетный профессор университета Эшленда в Огайо, является признанным специалистом по использованию школьных дворов в качестве обучающей среды, утверждая, что «для того, чтобы школы лучше воспринимали подобный подход, нужна большая настойчивость общественности – родители должны сами попросить, чтобы животные стали частью школьной жизни».
Это движение разрастается с невероятной скоростью. Два основных акционера Apple, пенсионная система учителей штата Калифорния и хедж-фонд Jana Partners совместно владеют акциями Apple на сумму около двух миллиардов долларов. В январе 2018 года оба инвестора опубликовали открытое письмо, в котором призвали Apple рассмотреть вопрос о том, как технология влияет на благополучие детей. Многочисленные исследования показывают, что молодые люди частично утрачивают способность читать эмоции, а их социальные навыки снижаются, поскольку у них остается меньше времени для общения лицом к лицу из-за все более широкого использования цифровых гаджетов. Американские подростки, проводящие три и более часов в день за электронными устройствами, более подвержены риску самоубийства, чем их сверстники, использующие их менее часа в день. А вот еще одна тревожная тенденция: некоторые подростки используют ножи и бритвы, чтобы порезаться, а затем продемонстрировать свои раны в социальных сетях.
И напротив, нам известно, что животные-компаньоны и контакт с дикими видами способны помочь молодым людям почувствовать себя по-настоящему привязанными к жизни, равно как и подарить более общие переживания в мире природы. Согласно данным одного исследования, после пяти дней, проведенных в лагере на природе, где ограничивается использование цифровых устройств, дети гораздо лучше справлялись с тестами на эмпатию, а дети, которые провели пять дней, даже не взглянув на смартфон, телевизор или другой цифровой экран, лучше читали человеческие эмоции.
Древнейший способ обучения
Сегодня в образовательной теории и практике сходятся несколько взаимосвязанных тенденций, опирающихся на принцип образования Вальдорфа и Монтессори. Один из них называется «гуманное воспитание». Институт гуманного образования (IHE) определяет его как способ преподавания и обучения, который предлагает возврат к этике «не навреди» в медицине. Он суммирует этику в одном придуманном слове – MOGO – сокращение от most good (самый хороший). Это быстрый способ поиска ответа на фундаментальный вопрос – как каждый из нас, независимо от нашего повседневного занятия, работы, сообщества и добровольческих обязанностей, может принести наибольшую пользу и наименьший вред себе, другим людям, животным и окружающей среде?
Филип Тедески из Денверского университета является сторонником гуманного образования. Он признает, что его название может многих ввести в заблуждение. Слово «гуманный» предполагает, что основное внимание уделяется людям (human). «Для обозначения всех этих понятий нам явно нужен новый язык, – сказал он мне. – Мы обнаружили, что одни и те же социологические показатели здоровья и благополучия применимы к людям и прочим животным». Жестокое обращение с животными – например, приковывание собаки цепью на улице в сильный мороз, когда она замерзает до смерти – оказывает прямое воздействие на здоровье любого человека, не только на виновника этой жестокости, но и на тех, кто был свидетелем этого или допустил это. Точно так же добрые поступки по отношению к животным способствуют росту благополучия как самого этого доброго человека, так и людей из его круга общения.
Гуманное образование никоим образом не ограничивается обучением в классе. Это также должны учитывать и градостроители. Приюты для животных часто располагаются на окраинах промышленных парков. Но Тедески и другие сторонники гуманного образования и гуманных сообществ считают, что, если такой приют разместить в населенном районе и запустить программы, привлекающие его жителей к заботе о животных, социальная изоляция уменьшится. Причем это относится как к людям, так и к животным. В настоящее время Денверский институт связи человека и животных работает совместно с полицией и приютами для бездомных, чтобы обучить их отношениям между бездомными людьми и их собаками. «Сегодня в Денвере почти нет приютов для бездомных животных. Мы надеемся изменить это», – сказал Тедески.
Он хочет, чтобы колледжи и университеты, начиная с Денверского университета, считали себя эпицентрами гуманного образования, для начала в качестве примеров демонстрируя, например, дружественное отношение к животным в общежитиях. «Мы знаем, в каком стрессе оказываются первокурсники, и доступ к животным-компаньонам может оказать положительное влияние на их психическое здоровье и способность учиться», – сказал он.
Но не будет ли это рассматриваться как еще одна привилегия для студентов? Нет, ответил он, если это будет частью образовательной программы, сосредоточенной на взаимной доброте, которую заслуживают животные, включая надлежащий уход за ними, а также понимание особых потребностей различных пород собак или кошек. Помимо общежитий, такая программа будет принимать во внимание здоровье и благополучие всех животных, домашних или диких. При воспитании гуманных взаимоотношений с другими животными в общежитии, классе или городе, это естественным образом перекинется на взаимоотношения между людьми.
Движение за гуманное образование делает основной упор на животных-компаньонах, но, когда я упомянул о своей идее создания местных групп по наблюдению за дикой природой, Тедески предположил, что школы могут спонсировать эти группы или участвовать в городской кампании по их продвижению. Он знает педагогов, которые присоединяются к этим группам или создают свои собственные, и через них распространяют идею о том, что все мы живем бок о бок с животными, что благополучие людей и других живых существ взаимосвязано. Дополнительно гуманное образование могло бы быть адаптировано для будущих родителей, новорожденных, малышей и их воспитателей; занятия по раннему воспитанию могли бы дать педагогам возможность научить будущих родителей более человечным отношениям между людьми, а также между людьми и другими животными.
Следует сказать следующее: движение за тесный контакт с природой во всех его формах еще не установило равноправных отношений с различными сообществами и экономическими группами. Несмотря на прогресс в этой области, дошкольные учреждения с возможностью тесного общения с природой, например, работают в основном только в белых, экономически привилегированных семьях. Что касается охраны природы, экологического образования и движения за тесный контакт с природой, то в нем недостаточно полно представлены коренные народы. Этот вопиющий разрыв должен быть исправлен. Обнадеживающие сведения в этом отношении приходят из Канады.
В 2017 году школа-лаборатория при Институте изучения детей доктора Эрика Джекмана университета Торонто, выпустила замечательную книгу Natural Curiosity, («Естественное любопытство», 2-е издание), созданную в сотрудничестве с местными педагогами. Переосмысливая образование в контакте с природой, авторы сообщают о нетрадиционных методиках преподавателей. В том числе об уроке, проведенном исследователем университета Торонто Фарве Гафури, который вместе с детьми из детсадовской группы обнаружил мертвую белку в парке за школой. Дети проявили естественное любопытство. «Этот опыт вызвал неделю интенсивного наблюдения, изучения и расспросов, которые продемонстрировали глубокий интерес детей к природе смерти (и связанные с этим страхи)».
Позже дети умоляли учителя вернуться на это место и ежедневно проводили там по нескольку часов, «рассматривая, рисуя и размышляя о тайнах мертвой белки». Они выражали беспокойство относительно «нынешнего благополучия белки (несмотря на то, что она была мертва)», и все чаще неохотно покидали животное, возвращаясь в класс. Что характерно, очевидное разложение не помешало им пытаться выражать заботу. Через неделю учительница забеспокоилась этим занятием детей и тайком убрала белку. Это вызвало «шквал вопросов и предположений о том, куда она делась». Несколько месяцев спустя, когда отцы двух детей неожиданно умерли, учитель написал авторам книги, что рассказ о смерти белки помог этим ученикам осознать смерть на более глубоком уровне. Чтобы ученики могли более полно осознать свое пребывание в этом мире, Natural Curiosity предполагает использовать структуру мышления аборигенов. В ее основе лежат понятия семьи, близости и взаимности:
«Представления коренных народов расширяют базис для интеграции знаний, включая в него все, что нас окружает, в конечном счете стирая концепцию окружающей среды, все глубже погружая нас в сияющее ощущение пространства до тех пор, пока все, что мы собой представляем, каждый аспект нашего бытия не станет единым целым, неделимой живой системой, объединенной изнутри…
Даже термин «неистощимое использование» не отражает того, что под ним подразумевается, поскольку он часто ограничивается использованием природных ресурсов. Как мы могли бы более ответственно потреблять то, что находится где-то отдельно от нас и добыто из других источников. Скорее нам следует спросить: что изменилось бы, если бы мы жили, отчетливо ощущая, что вода, земля, весь мир вокруг нас – наши родственники? Что, если мы будем любить окружающий нас мир так же глубоко, как свою семью?
И тогда у нас с миром начнется равноправное взаимное влияние, которое будет распространяться во всех направлениях и в будущее, вплоть до седьмого колена. Вместо того, чтобы вносить свой вклад в решения проблем, мы могли бы добиться баланса во всех наших взаимодействиях с окружающим миром, устремляясь вперед сквозь пространство и время».
В своей книге Natural Curiosity Нора Л’Эсперанс, работающая с маленькими детьми в школе-лаборатории Торонто, так описала эволюцию своего мышления: «Чем больше я узнавала об экологии и слушала то, что повествует нам наука о расширяющейся Вселенной, тем больше менялся мой язык в преподавании. Когда я говорю о планете Земля, я больше не говорю «мы находимся на Земле». Теперь я говорю о «Планете, частью которой мы являемся». Формулировка изменилась незначительно, но она демонстрирует огромный сдвиг в сознании: мы не отделены от всего остального на планете – фактически, на самом деле мы в буквальном смысле ее часть».
Слишком многие из нас утратили представление о том, кто мы есть по отношению как к физическому миру и к другим живым существам, живущим в одном с нами пространстве. Технологии, призванные соединить нас, не оправдали ожиданий. На протяжении всей человеческой истории с древнейших времен люди зависели от своей неврологической способности составлять ментальные карты, чтобы найти свой путь: сначала по поверхности земли и по морю, а затем по тропам, дорогам, автострадам. Когда-то мы полагались на собственный мозг, а теперь полностью подчинены электронным устройствам. Исследователи показали, что чем больше мы используем GPS-устройства в телефонах и автомобилях, тем меньше способны создавать ментальные карты.
Всем ученикам, молодым и старым, следует дать шанс развить более глубокую связь со Вселенной, частью которой они являются, и один из их учителей должен знать дорогу туда.