— Дядь Коль, ну какие похороны, вам всего-то пятьдесят! — возмущался я. — Да и как вы могли подумать, что мы, вот все мы, Андреевы, сможем вас тут теперь оставить и забыть? Вы ж нам как родной стали. Была вот женщина еще одна, вас бы с ней познакомить, вы бы понравились друг другу, так бандиты, суки, убили ее.
— Эх, да какие мне уж женщины, Сашка, — отмахивался ветеран.
Блин, тут, конечно, реально мужики выглядят старше, чем в будущем. Ну так и понятно, они такое прошли и пережили, это вам не в сытом будущем.
— Поедем, дядь Коль, за судачком сгоняем, а? Гости у нас намечаются, не на один день.
— Так заводи, я когда-то против был? Вечером, думаю, клев будет хороший, луна растет второй день, должен начать шевелиться судачок.
Наловили мы звездец сколько. Хвостов было много, отпустили опять больше, чем взяли, но зато уж взяли так взяли. Четыре тушки, по словам дяди Коли, весили килограммов тридцать, один уж больно матерый попался, один на десятку тянул, еле вытянули. Готовкой он занимался полночи, я только чистил и резал; варил, жарил, тушил и коптил исключительно ветеран. А ему ведь трудновато, нога-то почти не гнется, но мужик кремень. Он ведь и работал после войны лет двадцать, рассказывал, что только в середине шестидесятых ему совсем тяжко стало, и получил пенсию по инвалидности. Вот и сейчас трудится, но вижу, тяжело ему.
Дерунов прибыл с самого утра, вместе с женой и сам за рулем, без водителя. Увидев стол, начал жаловаться, что зря водителю выходной дал.
— Павел Федорович, ну, водителю-то тоже отдыхать надо.
— Согласен, поэтому и дал два дня, он у меня пашет как проклятый, работы-то вон сколько. Каждый день то Ярославль, то Череповец, а то и в Москву надо, не считая поездок по городу.
— Да уж, с нашими дорогами… Павел Федорович, а правда, почему в таком состоянии дороги? Что, совсем не выделяют средств? Или воруют?
— Да отрасль плохо пока развита, заводов асфальтовых много, но технологии используем старые, вынуждены чуть не каждые десять километров заводик ставить, иначе не довезешь материал, застынет.
— Надо развивать технологии. Подсмотрели бы в европах, наконец. Вон в Германии какие дороги еще до войны были!
— Ты сравнил! У них и климат другой, и самих дорог, как в одной нашей области. А у нас между городами иногда километров по пятьсот, а уж сто и вовсе не расстояние.
— Да, наши просторы это и наша гордость, и наша беда, — подытожил я.
Понравилась супруга Дерунова. Хорошая женщина, они быстро с Катей нашли общий язык, несмотря на разницу в возрасте, уйдя гулять по сосновому бору и взяв дочь. А мы, три мужика, болтали о рыбалке, лодках и работе, конечно. Я, подумав, высказал мнение о новом двигателе, Павел Федорович замахал руками.
— Дай хоть с одним разобраться, Саш, пожалуйста. В следующем году давай?
— Как скажете, мне, один черт, времени не хватает на все, вы правы.
— Скажи, а как ты додумался до двух коллекторов? — внезапно спросил Дерунов.
— Да не знаю точно, просто думал… ну, я же вам объяснял.
— Я дал задачу просчитать. Знаешь, что?
— Что?
— Такого нет ни у кого сейчас. Мы будем первыми. Если все сделать технологично и качественно, а для этого нужно время для испытаний, мы выйдем совершенно на новый уровень. Там целый букет преимуществ, я мог бы перечислить тебе их все, но вижу, что ты не в восторге от деталей.
— Просто, Павел Федорович, где небо, а где я? — лаконично ушел я с темы.
— Хорошо у вас тут, Саша, — вернувшиеся жены застали нас врасплох.
— Это не у меня, — усмехнулся я, — это в нашей любимой стране!
Все хором меня поддержали. Мы долго сидели и шутили, кушали, гуляли и вновь кушали. Рыба не мясо, съесть можно много, особенно когда она так вкусно приготовлена. Зоя Афанасьевна, жена Дерунова, не уставала хвалить дядю Колю, а он, стесняясь, отвечал:
— Так было голодно на фронте, казалось, что увидишь еду и не сможешь оторваться. Когда демобилизовали в сорок четвертом, я не добрался до Берлина, приехал домой, а тут хуже, чем на фронте. Думал, взвою. Но ничего, помогли люди, а потом лучше стало. Пока деревня жила, я всю округу рыбой снабжал, а мне в ответ мясо, хлеб. Выжили, теперь-то не такие времена.
А я сидел и думал, вот же, только попали сюда, начали причитать, этого нет, того не достать, а люди еще вчера вообще на трехразовом питании сидели, понедельник-среда-пятница. И выжили! Более того, многие еще и долгожителями окажутся, а мы там дох нем от обилия еды, зажрались, мля.
— Завтра уеду с утра, вернемся к обеду, может, чуть позже, смотря как погода, — ложась спать, завел разговор с женой.
Катя была под впечатлением. В первый раз в этом времени принимала гостей, да еще и не простых, аж целого директора огромного завода с женой. Молодым, не заставшим СССР, смешно о таком слышать, а в эти времена обед с такими людьми сродни обеду в двадцать первом веке с каким-нибудь губернатором. Влияние почти одинаковое. Даже Дерунов побольше вес имеет, чем какие-то марионеточные губеры будущего.
С утра дул ветерок. Сентябрь уже во всей красе, день тепло, как летом, а на следующий день ты вспоминаешь, что надо бы куртку потеплее надеть, да и шапочку можно. На Волге была волна, обратно идти будет труднее, ветер северный. На Углич же я шел относительно спокойно, кабина хорошая, надо бы отопитель какой-нибудь придумать. Ну, а что? Если подумать как следует, нормальный генератор прицепить к мотору можно, а дальше все просто. А вообще, катер бы побольше, запихнуть стационар в него, а там делай что хочешь. Хе-хе, это уже корабль получится, а не лодка!
К причалу в Угличе подходил долго, у шлюза скопилось много судов, пришлось лавировать между ними. Причалил к свободному пирсу, не успел на берег сойти, как бегут, кричат, руками машут. Ладно-ладно, отойду.
— Куда встать-то у вас можно? — не выдержав, спросил я.
— У тебя корабль пассажирский, чего тебе вставать? — было мне ответом.
Все же, отойдя метров на триста, на чистую воду, встал прямо к берегу, немного проскрежетав днищем о камни. Ничего, там не такая, как в будущем, фольга, советское железо еще лет тридцать проживет.
Забив длинный клин между камнями насыпи и накинув на него цепь с замком, запер кабину, да, доделал замок летом. Бывший хозяин лодки засов соорудил, а вот до замка так и не добрался, ну я и допилил.
Поднявшись по насыпи, двинул к автовокзалу. Тут рядом все, Углич городок старинный, маленький, десять минут не спеша, и ты в центре. Проходя мимо пожарной каланчи, отметил про себя, что она работает, в отличие от будущего. На вокзале, узнав, что автобус из Москвы будет через час, пошел искать харчевню. Нашел в ближайшем радиусе только чайную. Ха, вот это чайная! Те же пельмени, борщ, рассольник, пироги и тушеная капуста, котлеты и гречка, а то — чайная. Взял борщ и котлетку с гречей, наелся сытно и с аппетитом. Последние дни рыбу едим, во всех ипостасях, так что даже соскучился по другой пище. Кстати, тут и рыба была, но в основном костлявые лещи, я их не очень, если только копченых, их есть уметь надо.
Вернувшись на вокзал, увидел, как подходит автобус. Такой же МАЗ, как и тот, на котором мы несколько дней назад причалили сюда. Вглядываясь в людей, осознавал, что, похоже, я пролетел. Не приехал тот, на кого я так рассчитывал, а это значит, мне теперь еще и прятаться нужно, чтобы не нашли. Вдруг меня просто сдадут теперь, в тот же КГБ?
— Саша, что ж вы не встречаете-то, а обещали? — Меня хлопнули по плечу, и я аж подпрыгнул, вываливаясь из мрачных рассуждений.
Передо мной стояли два мужика, в широких штанах, сапогах, длинных куртках-штормовках и шляпах. Елы-палы, да я, дурень, просто не узнал их.
— Ни фига себе вы нарядились, я даже не заметил вас, а глядел вроде, — восхитился я.
— Я тебе говорил, не узнает! — пробасил, обращаясь к Шелепину неизвестный мне мужчина. Ну, как неизвестный, просто незнакомы пока, так-то я его прекрасно знаю. — Владимир! — и мне подали сухую крепкую ладонь.
— Здравствуйте, Владимир Ефимович, — пожал я протянутую руку. — Очень рад, что Александр Николаевич вызвал вас.
— Ты что же, меня знаешь? — по-простому, сразу на ты, спросил Владимир Ефимович.
— Конечно, — кивнул я, — товарищ Семичастный собственной персоной.
— Смотри-ка, ты был прав, но, может, он меня по плакатам помнит? — обратился Семичастный к Шелепину.
— Посмотрим, Саша обещал мне долгий и интересный разговор, я пошел на него, надеюсь, не зря.
— Вы есть не хотите, с дороги? — спросил я. — Идти долго, да еще Волга сегодня злая.
— Ты нас не утопишь случаем? — съехидничал Семичастный. — Что-то боязно в такую погоду на лодочке кататься.
— Не верю, — улыбнулся я.
— Во что не веришь? — поднял бровь Семичастный.
— Не верю, что два председателя КГБ могут бояться на лодке ходить.
— Уел! — заключил Семичастный и махнул рукой. — Поехали, чего, ночи ждать, что ли?
Это он точно подметил, хоть и время сейчас самое обеденное, но темно из-за туч. Если еще и дождь пойдет, то вообще неприятно будет.
Лодку не унесло, и никто не угнал. Открыв дверь, она у меня спереди, откидывается часть лобового стекла и вперед, залезай, я пропустил важных гостей внутрь, а сам, взяв тряпку, протер стекло. Нормально, брызги сегодня, конечно, задолбают, но дойдем.
— А неплохая у тебя лодочка, писатель! — заключил Семичастный, осмотревшись в салоне. — Спать негде, конечно, но сиденья хорошие! Сам ставил?
— Сиденья сам, кабину бывший владелец еще установил, инженер с завода.
— Вот у нас инженеры, да, Сань? — обратился Владимир к Шелепину.
— Это точно.
И мы двинули в путь. Волна в нос была неприятной, но глоталась лодкой на раз-два. Шли не по центру, мало ли, не заметишь в такую погоду какой- нибудь «Окский» или «Волго-Дон», и амба. У первого силуэт низкий, на волне и не разглядишь. Мои пассажиры недолго наслаждались видами, что открывались с воды, сказалась усталость, да и укачало, наверное, оба вырубились буквально через час пути. Только бы бензина хватило, я в Угличе спросил на причале, послали лесом, а на заправку с канистрой идти было лень. Запас у меня