— Сань! Нас в Союз приняли! — встретила меня супруга.
Ха, отличная новость.
— Звонили, что ли?
— Да, вчера буквально. Попросили сначала тебя, я сказала, что ты на работе. Тогда узнали, что я и есть Екатерина Андреева, обрадовались и сообщили, что нам нужно приехать первого ноября в Союз писателей. Состоится презентация твоей книги, а затем принятие нас в сообщество.
— Нашей книги! — поправил я жену. — На ней так же указаны мы оба, в соавторстве.
— Да ладно, ты же писал и пишешь о войне!
— Перестань. А кто звонил-то?
— Да вроде как тот, который тогда с нами беседовал после литсовета, главред.
— Кто же их клюнул-то, что вдруг зашевелились? — задумался я.
— Да какая разница?! Главное, наконец-то официальная занятость. Тебе-то хорошо, у тебя вон завод в трудовой есть, а мне?
— Вот я теперь и не знаю, как быть, — растерялся я, — то ли с завода увольняться, то ли в Союз не вступать… Дилемма.
Дело-то серьезное, меня Дерунов, как ценного специалиста, на будущую весну планирует откомандировать в Москву на выставку, с моими катушками и мотором. Да, с мотором-то песня просто вышла. Он показал на испытаниях наработку в двести часов на холостом без поломки. Понятно, что нагрузка совсем другое дело, но я уверен, что все наши «Нептуны» с «Вихрями» мы уделаем легко. Госзаказ, поступивший на завод, заставил даже Дерунова впасть в ступор. Двести тысяч штук. У него, по собственному признанию, мощностей максимум для пятидесяти. А тут двести! Да, выпустить нужно за год, причем старт назначили на первое февраля, двигатель еще продолжают гонять. Павел Федорович настоял, хочет быть полностью уверен, что не случится детских болячек. Те, что уже вылезали, ну а куда без них, устраняли оперативно.
Иван Горин назначен ведущим инженером проекта и был очень рад. Как признавался мне лично, лодки и моторы ему нравятся больше, чем самолеты. Тем более тут у него под началом не одна деталька размером со спичечный коробок, а все изделие, разница огромная. Я спросил его тогда, чего же он не на судостроительном работает, а пошел на моторный? Ответил уклончиво, но я понял, что там нет главного для него, свободы в работе. Дадут ту же деталь, или на крайний случай отдел какой-нибудь незначительный, и веди его, без права на инициативу. Сложно все в стране Советов, но перспективы все же выше, чем при капитализме. И это не могло не радовать.
Коснувшись успеха двигателя, я внес новый проект, хоть Дерунов и просил подождать годик. Проект был масштабнее, в него я первым делом посвятил Горина, как энтузиаста с горящими глазами.
— Смотри, Вань. Берем движок от мотоцикла, выкидываем коробку, ставим вариатор…
— Чего ставим? — непонимающе смотрит на меня инженер.
— Клиноременной вариатор, бесступенчатая трансмиссия, — поясняю, не вдаваясь в детали, — берем транспортерную ленту, делаем шасси, впереди руль через подвеску к лыже, кладем стекло — и весь Север ездит на наших снегоходах, — объясняя задумку, я рисовал схему на бумаге.
— Я видел в журнале нечто такое, где-то у нас сделали нечто подобное, но там какой-то гроб на колесах, а у тебя прям красота!
Еще бы, я ж ему не копию первого канадского снегохода рисовал, с которой мы и скопируем свой «Буран», а нечто, больше похожее на «Тайгу».
— Вот мы его и сделаем. Страна у нас северная, снега много и в некоторых областях он лежит чуть не весь год, надо помочь жителям Севера. А после замутим легкий вездеход, называется квадроцикл. Карданная передача и привод на все колеса. При весе килограммов в триста тащить двух-трех человек по полному бездорожью будет на ура.
— Охренеть, Сань. Что у тебя в башке творится, надо же так изобретать? Это воздух деревни так действует? — Горин просто сиял от восторга.
— Я ж писатель, а значит, выдумщик. На самом деле, поживи в деревне немного, сразу начнешь придумывать. Летом-то я на лодке добираюсь куда хочу, а зимой? А по грязи? Вот!
— Сань, а лодочный мотор мощнее не придумывал?
— Да чего там придумывать? — пожал я плечами. — Ты у нас инженер по развитию проекта, тебе и флаг в руки. Берешь два мотора, режешь, собираешь вместе, хочешь в ряд, хочешь под углом друг к другу. Четыре горшка, мощность… кобыл шестьдесят, а можно и больше. Или бери сразу больший объем, так же три или четыре цилиндра и вперед. Причем это будет уже твой проект. Тут вообще поле непаханое, делай что хочешь, тебе дали отдел, вот и соображай.
— Под углом синхронизировать, наверное, будет тяжело…
— Просчитаешь. А так, что V-образных моторов не видел? Вот и делай. Я на лавры не претендую. Могу еще совет дать, ставь два карбюратора, смесь быстрее готовиться будет. А так, по водному транспорту, я хочу на судостроительный «залезть».
— А там что?
— Есть проект катера, с возможностью дальнейшего развития, отличный вариант как для охотничьих хозяйств, так и для силовиков. Не патрульный катер береговой охраны, а поменьше. Его в будущем вполне можно и гражданским сделать. Плюс на твоем новом моторе мы сделаем одно новшество, вместо редуктора можно будет ставить водомет, его я вычертил уже, там ничего сложного. Для мелководья, всяких разных заросших озер, отличный вариант.
— Да ладно, один двигатель, а две насадки? — Горин почесал затылок. — А что, если улитка заборника небольшая, то вполне рабочее изделие.
— Это узкая ниша, КПД у водомета ниже, зато преимущества на мелководье и ресурс самого двигателя выше. Вот, кстати, скажи мне лучше, инженер. Испытания нашего «Ратника», — это мы так назвали двигатель, — проводишь ты. Какой у тебя сейчас показатель по расходу?
— Ха! — он поднял палец вверх.
— Что — ха? Я задолбался «Нептуна» своего кормить. Жрет, гад, как не в себя. Литров семь-восемь уходит, несмотря на то, что я, казалось, довел его до ума. В гаражных условиях, конечно.
— Наш «Ратник» на максимуме не более пяти ест, под нагрузкой двести килограммов я планирую увеличение на пол-литра, не больше.
— Хочу! — заключил я. — А как шумность?
— Во! — показал вновь большой оттопыренный палец инженер. — Думаю, поставь ты его сейчас, не услышишь после «Нептуна». Хотя твой еще не такой шумный, вот слушал я тут, как «Вихрь» визжит! Беда, если честно, как с ним люди без ушей не остались, не понимаю. Да, я ведь попробовал твою битумную мастику нанести на крышку изнутри, может, еще и от этого тихо так стало.
Встретился еще раз с директором, меня интересовало, как он смог пробить выпуск мотора. Ответил, что пришлось повоевать с москвичами. На московском заводе, где «Нептуны» делают, заинтересовались разработкой Дерунова, начались споры о том, кто должен выпускать двигатель. Моторный завод Дерунова для этого мало подходил, но Павел Федорович отстоял проект, сославшись на меня, как на изобретателя запатентованного изделия. Я согласился, ведь как, это дополнительные деньги для нашего завода, а значит, и города. Москве и так хватит, все в Москве, вся жизнь.
Позвонил за неделю до выезда в столицу по известному номеру, мне было интересно, как идут дела, и вообще идут ли. Шелепин ответил в трубку о готовности встретиться в известном мне сквере вечером, первого, как закончу свои дела. Обещал сообщить что-то интересное.
В этот раз дочь с собой брать не стали, погода была отвратительная, гулять по Москве в ноябре… Бр-р-р. Договорились с Павлом Федоровичем, а точнее, с его супругой, она сама проявила желание посидеть несколько дней с Аленкой. Ее просто нужно отводить утром в сад, вечером забирать, накормить ужином да спать уложить. Ну, немного развлечь, конечно. Мы здорово сошлись с семьей директора завода, а Катя как-то рассказала о разговоре с его женой. Супруга директора откровенничала и заметила Катерине, что я очень похож по характеру на ее мужа, такой же устремленный и честный. Мне было приятно, да и работая с ним, я замечал, как мы ладим, буквально во всем мысли сходятся.
В Москве лил дождь. Закутанные в плащи, мы с Катериной добирались до Дома писателей на такси, вылезать на улицу вообще не хотелось. Из вокзала в такси, из такси в Дом писателей, а после всех церемоний, вызвав такси, в гостиницу.
— А тут лучше, чем в прошлой! — заметила Катя, располагаясь на огромной кровати после того, как сходила в душ.
— Ну, теперь мы официально советские писатели, можем и шикануть, сгоряча! — усмехнулся я, присаживаясь рядом.
Интерьер гостиницы «Москва» радовал глаз, уютно как-то было, особенно, как мне кажется, сейчас, когда за окном слякоть и ветер. Мы с Катериной отметили наше вступление в Союз писателей бутылкой шампанского и бутербродами с красной икрой, заказали в ресторане гостиницы. После хорошего секса я напомнил супруге о встрече, запланированной на вечер.
— Вы бы хоть где-нибудь на квартире договорились встретиться, промокнешь весь.
— Да мы недолго, думаю, да и зонт есть, нормально.
Вызвав такси, я поехал по нужному адресу, покинув машину за квартал до нужного места. Не хотелось, если честно, давать возможность кому-либо знать, куда я еду. Время для встречи мы не назначали, Александр Николаевич увидит сам, когда я появлюсь, у него окна сюда выходят, сквер-то практически у него во дворе.
Так и произошло. Я встал у лавочки, сидя на которой мы общались в самый первый раз. Шелепин вышел буквально через пять минут. Одетый еще круче меня, он даже шапку теплую надел и перчатки, мы под зонтами направились на выход из двора. Просто Александр Николаевич предложил вдруг сходить в кафе поблизости, оно работает до девяти вечера, попьем чаю и что-нибудь съедим, а то он еще не ужинал.
В кафе было всего трое или четверо посетителей, это нас устроило, и, заняв свободный столик в углу зала, мы начали разговор.
— Ты не представляешь, что за формулу ты мне дал! — восхищенно, сияя глазами, начал Шелепин.
— Не представляю, — подтвердил я.
— Один очень умный человечек разложил ее для меня и удивился настолько, что начал задавать вопросы. Хорошо, что мое прошлое остужает людей, помня мое старое место службы, вопросов человек больше не задавал.