Поежились колхозники:
— Пусть подождет дорога.
Но Савельев решил не ждать.
Взял он кирку, лопату, вышел с рассветом к околице. Проснулись люди, видят — Савельев дорогу ладит.
— Савельев дорогу ладит!
— Савельев дорогу ладит! — пошло по селу.
Первым прибежал бригадир Червонцев, рассмеялся:
— Ты что же, Степан Петрович, один?!
— Один, — отвечает Савельев.
— Ну что же, давай помогу.
— Вот и выходит — двое.
Прибежал за Червонцевым Вася-ракетчик. За Шишкиным — дед Опенкин:
— Ах, опоздал! Ах, опоздал!
Дядя Гриша явился пятым.
Дудочкин был шестым. Потом были десятый, двадцатый, тридцатый…
В общем, возникла народная стройка. Заработали здесь трактора и катки.
Подзадорил Савельев колхозников. Мол, интересно, кто же быстрее управится: те, мастера с настоящей трассы, или они у себя в Березках?
— Прыткий, прыткий у нас председатель, — говорили колхозники. — А что же, верно, чего же время напрасно тянуть!
Дорогу строили дружно. Семьи пошли на спор: то ли Беловы, то ли Сизовы, то ли Корытовы, то ли Копытовы лучшими в стройке будут.
Не отстали колхозники от мастеров с настоящей трассы. Завершили работу в одинаковый с ними срок.
Чайная
Бегут по стране дороги. Тысячи разных дорог. Паутиной бесчисленных линий ложатся они на карту. Паутиной бесчисленных линий режут родную землю. Вдоль, поперек, к югу, на север, к любому большому городу, любому поселку, любой деревеньке дорожные тянутся нити. Бегут по стране дороги. Уходят дороги вдаль.
Солнце палит, дождь, непогода, бураны, гроза, метель — идут по дорогам машины. Раннее утро, поздний ли вечер, солнце стоит в зените или землю сковала ночь — идут по дорогам машины. Уходят машины вдаль.
Та, важная очень трасса, которая нынче легла у Березок, тоже одна из таких дорог.
Все хорошо на трассе. Плохо одно: мчишь из конца в конец — и поесть тебе негде.
Степан Петрович приметил этот ее недостаток. «А что, — рассуждал председатель, — если в наших местах у трассы построить, допустим, чайную или хотя бы буфет? Колхозными силами. И колхозу их содержать. Тут же двойная выгода: и тот, кто едет, будет чайной такой доволен, ну, и, конечно, колхозу доход от этого».
Председатель и место уже прикинул. Как раз на развилке, где их самодельная трасса входит в большую трассу.
Мысль о чайной пришлась по душе и правлению. А бухгалтер, тот прямо сиял. Чувствовал счетный работник, что тут колхоз внакладе не будет.
Открыли колхозники чайную. Назвали ее «Березки». На всю трассу «Березки» были пока одни. Представьте, как ломились двери у этой чайной!
Однако чайная принесла председателю великие неприятности. Вызвали Савельева в район и предложили ее закрыть.
— Не колхозное это дело, — сказали строго Степану Петровичу. — Есть специальные, предусмотренные государством тресты и управления. Нечего им мешать.
А разве колхоз мешает? Пусть тоже откроют чайную.
— Мы ж для людей построили!
Упрекали Степана Петровича в том, что погнался председатель за лишним доходом, и если говорить политически, то это какой-то заскок — то ли вперед, то ли куда-то вправо.
«Вперед» — это совсем не страшно. Это даже, скорее, похвально. Вот «вправо» — это намного сложнее. «Вправо» — значит, куда-то не в верную сторону.
А при чем здесь неверная сторона, если от чайной лишь общая польза? Не согласился председатель с мнением районных властей, ездил специально в область. Чайная и там поставила многих в тупик.
— Да, впервые такое в областной нашей практике.
Хотели, между прочим, тоже ее закрыть.
И все же вернулся Савельев с победой.
Неизвестно, как будет дальше. Но чайная все же пока стоит. Отлично в той чайной кормят.
Грибоварня
Грибов в Березках — вози возами.
И колосовики здесь бывают — это первые грибы; появляются они ранним летом, когда колосится рожь. И, конечно, не переводятся грибы весь август, и весь сентябрь, и так до самых заморозков.
Однако выбирали в Березках их самую малость. Ценился только «гриб». Грибом называли белый. Все же грибы остальные считались вроде сорной травы. Даже маслята, даже лисички и даже грузди.
Лучшим, а вернее, единственным грибником считался в Березках дядя Гриша, тот, которого звали Тетей. Собирал он грибы для продажи. Возил их в область. Хотя дохода от этого никакого и не имел. Областной город далеко. Денег, вырученных от продажи грибов, как раз хватало на оплату дороги. Ездил же дядя Гриша лишь потому, что вообще любил ездить.
Обилием грибов в Березках Савельев был потрясен. Решил председатель построить прямо в лесу колхозную грибоварню. Руководить строительством Савельев по совету деда Опенкина поручил дяде Грише.
Сложили грибоварню в три дня. Ибо грибоварня — это не завод и не фабрика, а просто сарай или будка: крыша, четыре стены и котел для варки грибов.
О березкинской грибоварне узнали в районе, и так же, как с чайной. Савельев опять имел неприятности. Вновь говорили: «не то», «не туда», «не колхозное это дело».
— В районе есть заготовительная артель, — сказали председателю. — Пусть артель и занимается грибоварением.
А поскольку грибоварня уже построена, то и приняли в районе решение, чтобы колхоз передал грибоварню в эту артель.
Вернулся Савельев из района хмурым. Хотел снова ехать в область, но задержали дела колхоза. Как раз в самом разгаре была уборочная пора.
А через несколько дней примчалась к председателю Нютка Сказкина:
— Степан Петрович, Степан Петрович! Ой, что случилось. Ой, что случилось! Нет грибоварни в лесу!
— Как — нет?! — опешил Савельев.
— Нет, нет! — тараторит Нютка.
Сходил председатель в лес, глянул на то место, где сложили они грибоварню, — верно, нет грибоварни, словно и не было.
Понял председатель: обозлились на решение районных властей колхозники, разобрали в момент грибоварню.
Пытался Савельев дознаться, кто виноват. Но так и не выяснил. Все разводили руками. И в один голос:
— Сами такому дивимся.
С грибоварней в Березках не получилось. Дядя Гриша по-прежнему единственный здесь грибник и заготовитель.
Стульчики с дырочкой
К зиме работы в колхозах заметно стихают. Особенно у полеводов.
В длинные зимние вечера кое-кто в Березках занимался плетением корзин. Особенной мастерицей считалась Варвара Нефедова. Орудовала она лозой, словно иглой и ниткой. Проворность рук у нее поразительная.
Корзины колхозники возили в район на базар.
Насмотрелся однажды Савельев на проворные Варварины руки, на горы сплетенных ею корзин и, во-первых, подумал: «Да, немало у нас способных людей», а во-вторых: «Вот ведь тоже доход колхозу. Конечно, корзины — неплохо, — рассуждал председатель. — А если расширить дело? И изготовлять в Березках в зимнюю пору, допустим, плетеную дачную мебель?»
Идея захватила Савельева. Заговорил он с Варварой Нефедовой. Та ахнула:
— Да как же так? Да к этому мы неспособные!
Однако интерес проявила. А в конце разговора сказала:
— Что же, Степан Петрович, не боги горшки обжигают.
Ездил Савельев в область, привез оттуда какого-то молодого человека. Называл его важно: «товарищ архитектор» и «модельер». Этот «товарищ архитектор» и «модельер» и сорганизовал за месяц производство в Березках плетеной мебели. Стали делать стулья, кресла и кресла-качалки.
А потом дед Опенкин внес и новое предложение.
— Вот что нужно еще делать, — заявил дед, — стульчики с дырочкой.
— Какие тебе еще стульчики с дырочкой! — огрызнулись на деда.
— Для детей, — пояснил старик. И сам, как образец, сделал первый стульчик. И очень удачный.
Опробовал стульчик двухлетний Гришатка Нефедов, сын Варвары. И тоже удачно.
Эти стульчики с дырочками плели теперь все. И взрослые, и старики, и дети.
При сбыте продукции оказались они самыми ходкими. Даже для Москвы заказали однажды в Березках тысячу стульчиков с дырочкой.
В новом начинании Березкам никто не помешал.
Табак
Неожиданно Савельева пригласили в район. Приехал. Показали письмо. Прочел Степан Петрович и ахнул.
Речь в письме шла о Березках, а точнее, о председателе. Городились одно на одно обвинения.
Сообщалось, что Савельев покрывает воров. (Приводилась история с Григорием Сорокиным.) Насаждает на важные должности своих людей, а работников старых, заслуженных изгоняет. (История с Параевым.) Равнодушно относится к людям колхоза. (Отказался взять на поруки Глафиру Носикову.)
Были в письме обвинения и посильнее. Мол, потакает председатель кулацким настроениям. (Об огороде Анисьи Сыроежкиной.) И снова о той же чайной и той же грибоварне: мол, тянет Савельев в неверную сторону.
Далее в письме говорилось: колхоз разваливается, люди бегут из Березок. И тут же конкретно — Степан Козлов.
И как общий вывод: пока не поздно, Савельева надо снять.
Письмо было без подписи.
Разбирать дело Савельева приехал в Березки старый знакомый. Тот самый представитель из района, который заставил деда Опенкина поднять руку, когда избирали председателем Лапоногова.
Приехал представитель с огромным желтым портфелем. Роста он был высокого. И этот рост, и особенно портфель уже сами собой невольно внушали трепет.
Районный работник расположился в правлении и стал вызывать людей. Конечно, по одному.
Побывали у него Григорий Сорокин, Параев, Нютка, колхозный зоотехник. Затем представитель ходил по селу, заглянул на ферму, осмотрел чудо-огород Анисьи Сыроежкиной. Потом вновь вернулся в правление и продолжил свои беседы.
К приехавшему был вызван и дед Опенкин.
— Ну, Лука Гаврилыч, ты должен нам помочь. Помочь, — сказал представитель. — Дело несложное, а все же… Савельев живет у тебя?
— Ну, у меня.
— Так, так… Пьет?
— Пьет. Кофию пьет по утрам.
Представитель хмыкнул.