Но это было… правдой.
Кэтлин сохранила невозмутимое выражение лица, не дав своему недоумению отразиться на нем – она только вскинула бровь, повернулась и пошла убирать столик, стоящий в глубине зала. Она почти не обращала внимания на грязные тарелки, которые собирала. Да, в последнее время Розалинда вела себя странно. И Кэтлин не могла сказать, когда это началось – когда ее сестра изменилась.
Долгое время они противостояли миру вместе. Их совместные проказы составляли самые ранние воспоминания Кэтлин – она помнила, как в возрасте двух или трех лет они пытались залезть на ворота особняка Цаев, когда няни Джульетты не было рядом; как потом, уже постарше, они скрывали шишку на голове Розалинды после того, как она упала, неудачно скатившись по перилам лестницы; как они вдвоем играли с сухими листьями. Сестры Лан были тройняшками, но никто из посторонних об этом не подозревал – даже после того, как их отправили учиться в Париж. Их третья сестра не сидела с ними за обеденным столом, вместо нее стоял пустой стул, поскольку сама она лежала в кровати, борясь с очередной простудой. А Розалинда и Кэтлин тем временем шепотом делились друг с другом секретами, прикрывая рты салфетками, и хихикали, когда наставницы просили их вести себя прилично. Третьей сестры не было в автомобиле, когда Розалинда и Кэтлин попали в небольшую аварию и громко смеялись под обеспокоенным взглядом шофера.
Однако теперь… теперь Кэтлин не имела понятия, во что ввязалась Розалинда, хотя когда-то они знали все секреты друг друга. Разумеется, возможно, что никакого любовника нет, что это просто еще один торговец, которого Розалинда ублажала по просьбе их отца. Но Кэтлин все равно ощутила холодок сомнения, когда поставила стопку грязных тарелок в кухонную раковину. Может, они отдалились друг от друга, и теперь сестра считает ее чужой?
– Что ты затеяла, Розалинда? – пробормотала она. – Что ты от меня скрываешь?
Дверь кухни хлопала, поварята бегали мимо. Кэтлин вытирала руки кухонным полотенцем.
Розалинда всегда доверяла Селии. Может быть, в этом и заключалась проблема. Может быть, Селия исчезала под личиной Кэтлин.
Кэтлин покачала головой и, взяв стопку чистых подносов, поспешила обратно в зал.
Глава семнадцать
В комнате было слишком холодно, и Рома не мог заснуть.
Крякнув, он опять перевернулся и неохотно открыл глаза. В окне над его головой имелась крохотная трещина, и, хотя он постарался заткнуть ее, внутрь неумолимо проникал холод. Раз или два ему показалось, что он слышит скрип – как будто окно поднимают, но, когда он резко вскидывал голову и вглядывался во тьму, оказывалось, что это просто ветер. Он снова повернулся и случайно ударил локтем в стену. Секунду спустя послышался ответный стук.
Джульетта.
Черт возьми, так он сойдет с ума, и это будет целиком ее вина.
Их кровати стояли у одной стены – он знал это, поскольку стена была такой тонкой, что всякий раз, когда Джульетта двигалась, его матрас сотрясался. Каждый производимый ею звук был слышен и на его стороне – каждый долгий вздох, который она испускала, потому что тоже не могла заснуть.
Рома натянул на голову одеяло в надежде, что оно заглушит звуки.
– Спи, – приказал он себе. – Давай, засыпай.
Но в его сознании продолжали крутиться две мысли: «Как же тут холодно» и «Почему она ответила на мой поцелуй?»
Он с досадой отбросил одеяло. Работая с ней вместе, он совсем позабыл, что она лгунья, что она притворялась, будто любит его, только затем, чтобы предать. Он был глупцом.
Он повернулся лицом к стене. Возможно, если он постарается, то увидит ее, лежащую по ту сторону стены, возможно, он поймет эту девушку, с которой работал последние несколько недель, которая без зазрения совести убивала тех, кого он любил, однако продолжала смотреть на него так, будто они те дети, которые когда-то вместе играли на набережной Бунд.
Она вытолкнула его за ту дверь, и он не мог этого понять, как бы ни пытался. И, несмотря на всю ее напускную храбрость, он видел ее страх, когда она после, спотыкаясь, шагнула вперед, в его объятия. Она не была до конца уверена в том, что ее защитит иммунитет. Она рисковала, но все же потратила драгоценные секунды на то, чтобы вытолкнуть его за дверь.
Что бы с ней ни происходило, не все, что она делала, было притворством. Если она охладела к нему в Нью-Йорке или тогда, когда они охотились за Ларкспуром, то почему же действовала так в поезде – почему, не раздумывая, бросилась ему на помощь, почему так целовала его в ответ?
Видимо, что-то все-таки было настоящим в их прошлом – до того, как она выбрала сторону. Что-то в ней все еще тянулось к нему, даже если это был инстинкт, а не сознательный выбор.
Нужна ли тебе девушка без сердца? Он подышал на свои холодные руки. Он все еще был ей небезразличен, теперь он это понимал. И что теперь? Хочет ли он получить ее такой, какой она стала – с ненавистью, бегущей в жилах, с возможным предательством, если Алые попросят ее? Может ли он приблизить ее к себе, рассказывая себе сказки о том, что она не будет убивать тех, кого он любит? Просто потому, что ее он любит больше?
Рома выругался вслух, ужаснувшись своим мыслям.
Это слабость. Даже если они каким-то необъяснимым образом связаны друг с другом, ему не нужна девушка без сердца. Ему не нужна Джульетта, не испытывающая любви. Любви, которая не будет ранить, любви, которая не будет уничтожать.
Но в их городе это невозможно.
И он приложил ладонь к стене, представляя, что касается Джульетты.
За стеной в другой комнате Джульетта открыла глаза и увидела на стене серебряный свет луны.
По какой-то причине ее рука потянулась вперед, и она прижала ее к стене. Ей показалось, как будто что-то проникло ей под кожу – теплое ощущение безмятежности, как будто под звуки бессловесной молитвы затих бескрайний штормящий океан.
Замерев с протянутыми руками, они наконец заснули, будто парные каменные статуи, разделенные стеной.
Джульетте снились горящие розы и лилии, увядающие на корню. Ей снилось, будто она тонет в аромате сотни цветников.
Она пробудилась, хотя не понимала почему. Затем резко села. В изножье ее кровати стояла темная фигура и шарила в ее пальто. Окно было широко открыто, занавески колыхались.
Джульетта нащупала под подушкой нож и бросила его. Незваный гость крякнул. Его лицо было скрыто маской, он был одет в черное, но было видно, что рукоятка клинка торчит из его руки и он пытается выдернуть его. Джульетта бросилась на него и вжала локоть в его горло.
– Кто ты такой? – зашипела она.
Он сбросил ее с себя. Он больше не пытался выдернуть из себя нож – он пытался сбежать.
Джульетта ударилась головой о край кровати, и перед ее глазами все поплыло. Хотя она быстро пришла в себя, незваный гость уже успел вскочить. Он что-то держал в руках – что-то синее.
Это была вакцина.
Он выбежал вон.
– Нет! – завопила Джульетта. – Нет – черт возьми! – Она вскочила, надела ботинки, затем пальто, так что ее оружие едва не упало на пол. Схватив пистолет, она распахнула свою дверь и принялась молотить по соседней. Незваного гостя уже не было видно. Внизу парадная дверь оказалась открыта, хотя вокруг царила темнота, и фонтан не работал.
– Рома! – крикнула она. – Рома, сюда!
Она бросилась бежать, ее пальто развевалось. Хорошо, что на ней не было пижамы.
– Джульетта!
Она оглянулась. Рома бежал за ней, его волосы были растрепаны, и он тоже был полностью одет.
– Что стряслось?
– Беги туда, обойди эту рощу, – рявкнула Джульетта, показывая на виднеющиеся в конце улицы деревья. – Он забрал пузырек! Найди его!
Сняв пистолет с предохранителя, она бросилась в бамбуковую рощу. Под ее ногами шуршали палые листья. Незваный гость был впереди, он резко свернул налево. Она, не колеблясь, прицелилась и выстрелила, но он пригнулся, и пуля прошла мимо. Снова и снова она стреляла в темноту в ответ на малейшее движение, но вор нырнул в густые заросли бамбука, и к тому времени, когда она добежала до них, пропал из виду.
– Tā mā de, – выругалась она и ударила ногой по стеблю бамбука. Здесь, где ее не охраняли Алые, следовало быть более осторожной, следовало спать, прижав все ценное к груди. Она же чувствовала, что за ними кто-то следил. Но откуда она могла знать, что какой-то человек в маске влезет в окно второго этажа? И почему он украл вакцину? Почему просто не убил ее?
Она ударила по бамбуку рукой, но от этого не стало легче. Она не могла рассказать об этом отцу. Для него это станет предлогом приставить к ней людей – как будто от них был бы какой-то толк, ведь они оставались бы снаружи и только помешали бы ей.
Она сжала кулаки. Неважно, что скажет отец. Если она хочет доказать себе самой, что ей не нужна помощь, нельзя терять бдительность. Она наследница Алой банды, но как она может сохранить свою империю, если не способна сохранить то, что лежит у нее в кармане?
Рядом послышались шаги, и Джульетта снова вскинула пистолет. Шаги стихли, и она опустила оружие.
– Ты его видел?
– Нет, – ответил он, подходя. – Значит, мы потеряли вакцину?
– Да, – буркнула Джульетта. – И мой нож.
– Стало быть, вот что тебя беспокоит?
Его взгляд был устремлен на нее, и ей вдруг захотелось вытереть лицо. Перед сном она смыла макияж.
– Надо же, как удобно, – сказал Рома. – Вакцина, которую мы купили вскладчину и которую ты оставила у себя, таинственно исчезла, украденная каким-то ночным вором.
Джульетта широко раскрыла глаза.
– Неужели ты думаешь, что это я подстроила? – возмутилась она. – Я, по-твоему, могла спланировать вот это? – Она повернулась и подняла с затылка свои распущенные волосы.
Зимний ветер коснулся ее затылка, по которому текла кровь. Рома шумно вдохнул и прежде, чем она успела остановить его, осторожно коснулся кожи возле ее раны.