Джульетте надо было разыскать этот список. В нем было еще четыре имени.
Еще четыре имени, еще четыре чудовища.
– Возможно ли это? – прошептала она.
Она встретилась взглядом с Ромой и увидела в его глазах отражение своего ужаса – значит, он пришел к тому же выводу, что и она. Розалинда выросла в Париже и, по сути, была такой же француженкой, как и любой житель Французского квартала.
– Неужели за шантажом стояла Розалинда?
Глава тридцать четыре
– Черт, черт, черт!
Джульетта с грохотом задвинула ящики письменного стола Розалинды и с такой силой хлопнула ладонями по его столешнице, что они заболели. Одно дело Розалинда в роли шпионки – обе стороны постоянно переманивали людей друг у друга, именно поэтому численность банд все время менялась. Шпионы пытались заглянуть внутрь ближнего круга каждой из двух банд. Но натравить на город чудовищ – это совсем другое. Мысль о том, что Розалинда могла использовать чудовищ в политических целях, казалась такой нелепой, что Джульетта не могла предположить возможную причину. Ее единственным мотивом могла была только жажда разрушения, желание сжечь весь город дотла.
– Неужели поэтому? – вслух спросила Джульетта. И, подняв голову, посмотрела в зеркало, как будто вместо своего отражения увидела в нем отражение недовольной Розалинды, глядящей откуда-то издалека.
Рано или поздно Джульетте придется разбираться со своим чувством вины. Она может продолжать считать себя сильной, потому что искусно владеет ножом. Но она оказалась наверху не из-за своего умения владеть ножом и не из-за своей безжалостности. Хотя они, возможно, помогли ей остаться наверху.
Наверх она попала по праву рождения.
– Это не имеет смысла, – прошептала Джульетта и, вытянув руку, коснулась пальцами зеркала – его холод проник в ее кожу. – Ты можешь злиться на меня за то, кем мы были рождены. Ты можешь злиться на то, что ты по рождению Лан. Но ведь ты никогда не хотела быть наследницей Алых. Тебе не был нужен наш город. Ты хотела только одного – быть значимой, известной, хотела, чтобы тебя обожали.
Так с какой стати ей было заниматься шантажом? Чем ей могло помочь оружие, чем ей могли помочь деньги? Каким образом, таясь в тени с чудовищами и помешательством, она могла обрести хоть что-то из того, чего желала?
– Lái rén! – позвала Джульетта.
В комнату тут же заглянула служанка. Видимо, она ждала поблизости и услышала громкий зов Джульетты.
– Чем я могу помочь вам, мисс Цай?
– Ты можешь позвонить и вызвать сюда Кэтлин? – Джульетта махнула рукой, пытаясь думать. Коммунисты постоянно меняли места дислокации своих опорных пунктов. Гангстеры все так же старались упразднить эти опорные пункты, действуя по указаниям Гоминьдана, но в остальном обстановка оставалась относительно спокойной. Коммунисты тоже выжидали, точно не зная, куда все повернется. – Она может находиться… в чайной Май? Или…
– Я не могу этого сделать, xiâojiê, – вежливо перебила ее служанка, не дав Джульетте возможности поразмышлять о том, где может находиться Кэтлин. – После переворота на телефонных станциях еще не набрали новый персонал и не восстановили работу. К тому же возле вокзала телефонные линии не работают, продолжается ремонт путей.
Джульетта тихо выругалась. Значит, телефонная связь в городе не функционирует. Без персонала на телефонных станциях позвонить куда-то невозможно.
– Ладно, – пробормотала Джульетта. – Я буду действовать по старинке и отправлю за ней посыльного.
В комнате Розалинды было холодно, но Джульетта не осознавала, что ее бьет дрожь, пока не вернулась в теплый коридор и не спустилась в гостиную. Однако как только она начала писать записку, парадная дверь отворилась, и в дом вошла Кэтлин.
– Кэтлин!
Но Кэтлин не слышала ее. Она шла с остекленевшими глазами, погруженная в раздумья.
Джульетта положила авторучку на стол и поспешила вслед за ней.
– Кэтлин!
Та снова не ответила. Наконец Джульетта приблизилась к ней настолько, что смогла положить руку на плечо своей кузины.
– Biâojiê!
Наконец Кэтлин повернулась и вздрогнула, осознав, что перед ней стоит ее кузина. Она прижала руку к сердцу, и ее черная перчатка слилась с темно-синим ципао.
– Ты напугала меня, – задыхаясь, проговорила она.
– Я позвала тебя по имени по меньшей мере три раза!
Кэтлин моргнула.
– В самом деле?
– Ну… – Джульетта огляделась по сторонам. В коридоре больше никого не было. – Ну, может, не три, а два.
Кэтлин вскинула бровь. Джульетта махнула рукой и, взяв свою кузину под руку, потащила ее в гостиную и затем вверх по лестнице. Идя, она быстро говорила, рассказывая о том, что сообщил ей Рома, к какому выводу она пришла в связи с этим, и как, примчавшись домой, обыскала комнату Розалинды, но так ничего и не нашла на ее столе.
– Подожди, подожди, – сказала Кэтлин, остановившись на втором этаже перед дверью кабинета господина Цая. Сейчас кабинет был пуст, господин Цай куда-то уехал, возможно в международные кварталы, чтобы оценить настроения иностранцев, а возможно, на встречу с самим Чан Кайши, чтобы выработать планы сотрудничества между Алыми и Гоминьданом.
– Ты искала листок бумаги, который лежал на ее письменном столе?
Джульетта кивнула.
– Возможно, она его куда-то переложила с тех пор, как я видела его, но у нее на столе было столько бумаг, а теперь там ничего нет…
– Они все в моей комнате! – воскликнула Кэтлин. – Джульетта, я просматривала их все последние дни, пытаясь найти какие-нибудь подсказки, которые могли бы помочь мне понять, куда она исчезла.
Джульетта уставилась на свою кузину, затем сжала кулаки и сделала вид, будто молотит ими Кэтлин.
– Почему ты не сказала мне об этом? Я потратила столько времени, обыскивая ее комнату!
– Сказать тебе? – повторила Кэтлин, хлопая ладонями по кулакам Джульетты. – Откуда мне было знать, что тебе что-то понадобится в ее бумагах?
– Ох, замолчи… – Джульетта замахала руками и сделала Кэтлин знак идти вперед. Они торопливо двинулись по коридору, по дороге едва не столкнувшись с одним из слуг, и наконец вошли в комнату Кэтлин, где на открытом окне шевелились занавески. Джульетта не помнила, когда заходила сюда в последний раз, не помнила, когда в последний раз сидела среди журналов Кэтлин и ее полок для обуви на толстом стеганом одеяле, лежащем на ее кровати. Она просто заглядывала сюда, чтобы позвать свою кузину, а разговаривали они в комнате Джульетты.
– Вуаля, – сказала Кэтлин, выведя Джульетту из ее короткого раздумья. И с тихим «уф» сгребла бумаги с полки в охапку и вывалила их на свою кровать. Чернила и типографская краска заблестели в свете предзакатного солнца, и Джульетта принялась за работу. Ей был нужен только тот список. Тогда она поймет, было ли упоминание Пьера Моро простым совпадением или нет. Возможно, они даже смогут разыскать Розалинду, найдя французов из списка.
В то мгновение, когда взгляд Джульетты зацепился за листок более мелкого формата, снизу донесся громкий стук в парадную дверь. Этот звук гулко отдался во всем доме. С любопытством Кэтлин подошла к своей двери и выглянула, прислушиваясь, а Джульетта схватила листок.
– Это он! – вскричала она. – Кэтлин, это тот список!
– Погоди, погоди. Замолчи на секунду, – сказала Кэтлин, прижав палец к губам.
Джульетта подняла голову, и тут снизу послышался голос:
– Нападение! На город напали чудовища!
В глубине Французского квартала, где город все еще оставался спокойным, Розалинда громко колотила в дверь квартиры на авеню Жоффр. За окном она видела людей, проходящих по улице внизу, но стены двухквартирного дома были толстыми, и стекла тоже приглушали звуки. В саду под окнами тихо шелестели на ветру зеленые кусты и цвели желтые цветы. Все здесь было покойно, и вид у людей, мимо которых она проходила, когда шла сюда, тоже был мирный, безмятежный. Это вызывало у Розалинды злость. Ей хотелось, чтобы они сгорели, чтобы они страдали, как страдает она сама.
– Открой дверь, – потребовала она. Ее голос эхом отразился от стен холла. Ни глянцевая плитка на полу, ни люстры не могли успокоить ее, она чувствовала, что близка к истерике. – Значит, вот как, да? Значит, все это было обманом?
Розалинда знала ответ. Да. Как какой-нибудь несчастный зверек, она позволила заманить себя в ловушку, позволила освежевать себя, и теперь охотник мог спокойно удалиться с удовлетворением от проделанной работы. Всю последнюю неделю она ждала его в одном из их тайных убежищ во Французском квартале, она отправила ему записку, в которой написала, что хочет бежать из Шанхая. Он ответил, что придет за ней и что ей надо потерпеть, подождать, пока он закончит свои дела.
– Черт побери. – Розалинда перестала колотить в дверь и опустила дрожащие руки. Она стремилась не к любви – во всяком случае, не к физической любви. Если бы ей было нужно только теплое мужское тело, она могла бы легко выбрать себе партнера среди завсегдатаев кабаре, которые были всегда готовы добиваться ее любви и платить за ее расположение. Но она хотела не этого.
Издалека донесся гудок клаксона. По подъездным дорогам к здешним домам подъезжали автомобили.
Она считала, что нашла спутника жизни. Равного себе. Того, для кого она будет настоящей собой – не членом Алой банды, не танцовщицей кабаре, а Розалиндой.
Она сама виновата, раз воображала, будто их отношений достаточно для того, чтобы изменить его. Чудовища, деньги и власть над городом или она, Розалинда. А ведь она вообще не хотела соглашаться на все это и в конце концов согласилась только потому, что надеялась, что, получив контроль над городом, он будет счастлив, что они оба будут счастливы и никто не сможет причинить им вред. В одной руке он будет держать власть, а другой будет обнимать ее.
Но тот, кому нужна власть, ни за что не остановится, пока не получит ее, а все остальное ему не так важно. Разве она может с этим тягаться?