Кэтлин сняла перчатки и скомкала дорогой шелк. Образ жизни Алых умер. Его страховочной сетки больше не было, но больше не было и его ограничений. Вокруг больше не было членов семьи, высматривающих малейшие признаки неблагонадежности. Все эти годы Кэтлин Лан дышала тогда, когда дышала Алая банда. Кэтлин Лан ходила, когда Алая банда говорила ей ходить. Кэтлин Лан существовала лишь в русле движения Алой банды, лишь затем, чтобы они считали ее достойной защиты и безопасности.
И, когда Алая банда исчезнет, исчезнет и Кэтлин. Тогда она застынет, как застывает фигурка балерины в музыкальной шкатулке – имя умершей девушки, которая кружилась перед их глазами.
Перчатки упали на пол.
Образ жизни Алых умер. Кэтлин Лан умерла, она всегда была мертва. Но Селия Лан жива. Селия всегда была здесь, рядом, ожидая благоприятного момента, момента, когда она сможет чувствовать себя в безопасности.
– А как вы узнали эту информацию?
Парень, у которого в прошлый раз была разбита голова, вдруг подошел к ней и сел, наступив на валяющиеся перчатки, но он этого не заметил, потому что его внимание было приковано к ней.
– Какая разница? – ответила она. – Вы же понимаете, что это правда. Вам достаточно отправить людей на улицы, и вы обнаружите там гангстеров, переодевшихся в рабочих.
– Хм-м. Ваше лицо кажется мне знакомым. Вы не из Алых?
Селия встала и, подобрав с пола свои испачканные перчатки, бросила их в мусорное ведро.
– Нет, – ответила она. – Я не из них.
Венедикт врезался в двери лаборатории, загородив выход своим телом. В нескольких шагах от него утомленный Лауренс, которого разбудили, моргал, трепеща и не понимая, почему Рома так себя ведет.
– Послушай меня, – тихо сказал Венедикт. – Тебя же сразу пристрелят.
– Отойди.
Голос Ромы был безжизненным, как и его глаза, в которых клубилась тьма. Самым странным из всего этого было то, что в выражении его лица Венедикт узнавал себя, узнавал свою собственную извращенную ярость, которая проявлялась в безрассудстве.
Значит, вот как я выглядел тогда?
– Ты говорил, что мы идем сюда, чтобы проверить, как идет работа над вакциной, – прошипел он и снова попытался выхватить у Ромы банку, которую тот держал в руках. – Но вместо этого ты пытаешься сбежать с какой-то субстанцией, чтобы еще раз взорвать дом Алых. Это не то, чего хотела бы Джульетта.
– Не говори мне, чего хотела бы Джульетта, – огрызнулся Рома. – Не говори мне…
Венедикт снова попытался выхватить у него банку. Рома попятился, но Венедикт бросился на него и, свалив его на пол, прижал его руку к линолеуму. Лауренс хмыкнул, но не сдвинулся с места, продолжая стоять у лабораторных столов и наблюдать.
– Хотя бы подожди, – сказал Венедикт, упираясь коленями в живот Ромы. – Подожди, пока ты не выяснишь что к чему. С какой стати Джульетте было закалывать себя кинжалом…
– Они убили ее. Они убили ее и теперь собираются выйти сухими из воды…
Венедикт не дал Роме сесть.
– Это не какое-то уличное убийство, это дела Алой банды. Ты всегда знал, как это бывает у гангстеров. Ты же сам живешь такой жизнью каждый день!
Рома перестал вырываться. Он сделал глубокий вдох, затем еще, и Венедикт вдруг понял, что его кузен пытается наполнить легкие воздухом.
– Она бы никогда этого не сделала, – выдавил он из себя. – Никогда.
Венедикт с усилием сглотнул. Он не мог этого допустить. Ради блага Ромы.
– Город сейчас полон Алых, – медленно проговорил он. – Они что-то замышляют. Ты не можешь отправиться туда и усугубить дело.
Его слова возымели обратный эффект. Он хотел успокоить своего кузена, но вместо этого на горле Ромы вдруг бешено запульсировала жилка. Рома сбросил с себя Венедикта и вскочил на ноги, но Венедикт не собирался сдаваться так легко. Он снова попытался выхватить банку, а когда ему удалось схватить только запястье его кузена, оставил свои попытки отнять у него взрывчатку и вместо этого стал держать его самого, не давая ему открыть двери лаборатории и, промчавшись по зданию, выбежать в ночь.
Рома перестал вырываться и медленно повернулся. Теперь в его безжизненных глазах горели кровожадные огоньки.
– Скажи мне, – проговорил он, – разве ты не искал мести, когда думал, что Маршалл погиб?
Венедикт фыркнул, но тут же понял, что допустил ошибку. Взгляд Ромы стал еще более кровожадным.
– Я никогда не врывался в дом Алых, никогда не совершал безрассудств.
– А может быть, тебе стоило бы их совершить.
– Нет, не стоило. – Венедикт не хотел думать о Маршалле теперь, когда он пытался помешать Роме броситься навстречу верной смерти. – Какой бы от этого был толк?
– Какой толк? – со злостью повторил Рома. – Теперь это уже не имеет значения, не так ли? Он же воскрес!
Рома попытался вырваться, но Венедикт не отпускал его. И тут Рома вдруг свободной рукой выхватил из-за пояса пистолет, но не стал наводить его на Венедикта, а прижал к своему собственному виску.
Венедикт замер, боясь ненароком сделать какое-то резкое движение, из-за которого Рома случайно нажмет на спусковой крючок. В ушах у него шумела кровь.
– Рома, не надо.
– Рома, не глупи, – сказал Лауренс, по-прежнему не сходя с места.
– Пусти меня. Пусти меня, Веня.
Венедикт тихо вздохнул.
– Не пущу.
Это был тупик. Поверит ли Венедикт, что в следующие несколько секунд его кузен может вышибить себе мозги?
В конце концов он все-таки отпустил руку Ромы.
И в ту же самую минуту дверь лаборатории распахнулась, и свет упал на две фигуры, стоящие на пороге.
– Рома! Что ты делаешь?
Рома стремительно повернулся и потрясенно ахнул. Венедикт, и без того смотревший на двери, только заморгал. Он моргнул один раз, другой – нет, это была не галлюцинация. Там стояла Джульетта Цай в нелепой шляпке, а за ее спиной замерла Алиса, и обе они тяжело дышали, как после долгого бега.
– Надо же, ты тоже воскресла, – шепотом проговорил Венедикт.
Рома, казалось, не слышал его. Он уронил пистолет, как будто тот жег его руку, затем выронил банку. Венедикт бросился к нему, чтобы подхватить ее, не желая выяснять, как взрывчатка отреагирует, упав на твердый пол. К тому времени, как он поймал банку, не дав ей разбиться у их ног, Рома уже страстно целовал Джульетту в губы, а она пыталась одной рукой прикрыть Алисе глаза. Девочка выскочила из-за ее спины и изобразила рвотный рефлекс, глядя на Венедикта. Но тот был так шокирован, что не смог отреагировать.
– Ты в порядке? – одновременно спросили Рома и Джульетта, когда отстранились друг от друга.
Венедикт встал на ноги. Банка не разбилась. Он отдал ее Лауренсу, и тот быстро поставил взрывчатку на полку. Они торопились убрать ее подальше от Ромы, хотя теперь, когда здесь находилась Джульетта, Венедикт сомневался, что Рома вспомнит, зачем ему была нужна эта банка.
– Я думал, что ты умерла, – говорил Рома. – Никогда больше не поступай так со мной.
– И вообще, – вставил Венедикт, – почему тебе так нравится инсценировать смерти?
Джульетта покачала головой и торопливо повела Рому обратно в лабораторию, сделав Алисе знак следовать за ними.
– Если бы я инсценировала свою смерть, мне бы понадобился липовый труп, как в истории с Маршаллом, – бесстрастно произнесла Джульетта. – В этом случае я всего лишь солгала. Я не хотела, чтобы это дошло до тебя. Это не должно было утечь за пределы круга Алых. – Она заметила Лауренса, все еще стоящего у лабораторного стола. – Здравствуйте.
– Теперь я могу наконец вернуться в кровать? – устало спросил Лауренс.
– Нет, – ответила Джульетта, прежде чем успел вмешаться кто-то из Монтековых. – Вам тоже нужно это услышать. Грядет ликвидация противников Гоминьдана. Поэтому я и солгала. Чтобы отсрочить ее.
– Грядет что? – У Ромы все еще был ошарашенный вид, и он часто моргал, словно для того, чтобы прогнать туман.
Джульетта уперлась руками в один из столов, будто готовясь к чему-то, и когда подняла голову, чтобы заговорить… то посмотрела не на Рому, а на Венедикта.
– Отдан приказ казнить вас обоих. Предписано обойтись с Белыми цветами так же, как с коммунистами, и незадолго до рассвета Алые и солдаты Гоминьдана начнут стрелять и арестовывать. Был отдан приказ – любой противник Гоминьдана должен быть уничтожен. Мы должны уехать.
– Погоди – что? – вскричал Рома, и Алиса схватила его за руку. А Венедикт просто вздохнул, будто переваривая услышанное. Грядут репрессии. Гоминьдан наконец решил пуститься во все тяжкие, твердо вознамерившись захватить Шанхай.
– Мы не можем просто взять и уехать, – продолжал Рома. – Дмитрий все еще действует – он продолжает командовать своими чудовищами. Я согласен не вмешиваться в политику. Я согласен дать деру, раз Гоминьдан и коммунисты схлестнутся. Но если в наших силах остановить Дмитрия, то мы должны это сделать.
Но возможно ли это теперь? Как они смогут остановить его? Как они смогут убить тех, кто превращается в чудовищ, если чудовища так неуязвимы?
Джульетта состроила гримасу и снова посмотрела на Венедикта, словно ища поддержки. Но прежде, чем она успела что-то сказать, Лауренс прочистил горло.
– Возможно, вам не придется этого делать. – Лауренс показал на свою лабораторию. Один из аппаратов гудел. – Вакцина предотвратит помешательство, не так ли? Она не уничтожит чудовищ, но значительно уменьшит их силу.
У Ромы округлились глаза.
– Значит, вакцина готова?
– Пока нет, но мне надо всего несколько дней. У меня есть формула вакцины и все необходимые материалы. Я могу запустить ее в городской водопровод, и никто не узнает, что жители вакцинированы.
– А значит, – тихо проговорила Джульетта, – мы сделали все, что могли. Рома, чтобы спасти твою жизнь, мы должны покинуть город. Мы все. Прямо сейчас, до рассвета.
Венедикт наконец понял, почему Джульетта то и дело переводила на него взгляд.
– Хорошо, – сказал Рома одновременно с внезапным криком Венедикта: