– Нет.
В лаборатории повисло молчание, слышалось только гудение машин. Убедившись в том, что все внимание сосредоточено на нем, Венедикт произнес:
– Без Маршалла? Нет.
Джульетта щелкнула языком.
– Я боялась, что ты это скажешь. Но если Маршалл сейчас со своим отцом, то он в большей безопасности, чем где бы то ни было.
– Может, он и в безопасности, но там он как в ловушке. Если мы выберемся из города, если мы уедем из страны, то это будет навсегда. Мы не можем оставить его здесь.
Рома задумчиво хмыкнул и стер пятнышко грязи со щеки Алисы, которая, к ее чести, все это время стояла спокойно.
– Венедикт прав, – сказал он. – Если действительно грядет ликвидация всех неугодных, то одной волной дело не ограничится. Скажем, Лауренс распространит свою вакцину. Скажем, помешательство исчезнет, и жизнь вернется на круги своя. Но если коммунисты и Белые цветы будут истреблены…
– То город никогда не вернется к по-настоящему нормальной жизни, – с усилием договорила Джульетта, будто не желая произносить это вслух.
Одной волной репрессий дело не ограничится. Гоминьдан собирается не только подавить всю оппозицию. Им надо удержать контроль, чтобы на улицах не мог появиться ни один коммунист, чтобы в городе больше не мог жить ни один Белый цветок, во всяком случае, под своим именем. Репрессии не закончатся, не закончатся никогда.
– Значит, – подытожил Венедикт, – нам надо забрать Маршалла.
Джульетта сняла шляпу и бросила ее на стол. Ее волосы были спутаны.
– Я согласна, но как мы, по-твоему, сможем это сделать?
– Я пойду туда один.
Все головы в комнате повернулись к Венедикту. Даже Лауренс оторопел.
– Ты что, хочешь, чтобы тебя убили? – спросила Джульетта. – Ведь я только что сказала, что все Белые цветы, которых увидят на улицах после того, как рассветет, будут убиты.
– Я не так узнаваем, как Рома, – непринужденно ответил Венедикт. – Особенно если я оденусь так же, как одеты твои Алые. Я их уже видел – они облачены в рабочие комбинезоны с повязками на руках. – Он указал на свой бицепс. – Они хотят уничтожить членов банды Белых цветов и ищут именно их, но кто узнает меня, если буду выглядеть так же, как они сами?
– Это хороший план, – сказал Рома.
– Нет, это ужасный план, – возразила Джульетта.
Рома взял со стола ее шляпу.
– Но все гоминьдановцы будут на улицах, так что Маршалла, вероятно, будет некому охранять.
Джульетта выхватила у него шляпу.
– А зачем они, по-твоему, заключили союз с Алыми? Затем, чтобы грязную и кровавую работу за них сделали гангстеры, то есть более мелкая рыбешка – они поступают так всегда. Так что нельзя гарантировать, что присматривать за Маршаллом не будет сам генерал Шу.
– Как бы то ни было, рядом с ним не будет его людей. – Венедикт засучил рукава. – Споря об этом, мы просто теряем время. Либо так, либо никак. Но вы двое даже не думайте идти со мной. Особенно в опорный пункт Гоминьдана. Там вас сразу же узнают и схватят, сколько бы уродливых шляп вы ни нацепили.
Джульетта швырнула в него свою шляпу. Он с легкостью увернулся, хотя, несмотря на убийственную меткость Джульетты, мягкий фетр не причинил бы ему вреда. В лаборатории опять воцарилось молчание. Алиса смотрела то на одного из них, то на другого, пытаясь оценить ситуацию.
– При одном условии, – подытожил наконец Рома. – Если ты не сможешь добраться до него, то должен будешь отступить. Отец Маршалла не станет объявлять на него охоту. Но если поймают тебя, то непременно убьют.
Венедикт открыл было рот, чтобы возразить, но тут Джульетта тихонько, так что Рома ничего не заметил, приложила палец к губам и покачала головой.
– У меня есть один человек на пристани Бунда, который может вывезти нас из города, – сказала она, опустив руку и сжав кулак, едва только Рома повернулся к ней. – Военное положение не сможет помешать ему отправиться ловить рыбу, но нам надо будет отплыть не позже полудня. Если тянуть, боюсь, меня найдут. – Она устремила тяжелый взгляд на Венедикта. – Ты должен будешь встретиться с нами на Бунде. Что бы ни произошло.
Венедикт понимал, что она пытается сказать, хотя она и не произнесла этого вслух. Если его там не будет, они все равно отплывут. Если будет надо, она оглушит Рому и Алису и втащит их в джонку, но не станет рисковать их жизнями, оставшись из-за него.
Он кивнул и улыбнулся – улыбнулся искренне. Наверное, сейчас он впервые по-настоящему поверил ей.
– В полдень, – пообещал он.
Глава сорок
Они заколотили окна лаборатории досками и одно из них разбили, чтобы проходящие мимо Алые решили, что это помещение уже обыскали. Теперь в любую минуту в городе могли зазвучать горны, созывая тех, кто находился под командованием Гоминьдана.
«Интересно, скорбит ли по мне хоть кто-то из Алых?» – подумала Джульетта. Интересно, услышав о ее смерти, испытали ли они искреннюю печаль, или она для них была всего лишь номинальной фигурой, которой им приходилось оказывать уважение? К этому времени ее родители наверняка уже получили соболезнования от деятелей Гоминьдана по поводу смерти их дочери и обнаружили, что она пропала. Они уже поняли, что это она, Джульетта, объявила о собственной смерти.
– Мисс Цай.
Джульетта подняла голову с кухонного стола Лауренса. Его квартира находилась за помещениями лаборатории, и, опрокинув на пол несколько полок в коридоре, чтобы могло показаться, что здесь уже все разгромлено, они решили, что вряд ли сюда доберется кто-то из гангстеров или солдат. Но Джульетта все равно усилила засов, сунув нож с внутренней стороны, так что любому, кто попытался бы ворваться в квартиру, пришлось бы сначала сломать лезвие.
– Да?
Лауренс протянул ей тонкое одеяло. Джульетте было трудно до него дотянуться, потому что она не видела. Она плохо спала, и перед глазами у нее начало расплываться. В кухне было темно, потому что квартиру освещала единственная свеча, мерцающая в соседней гостиной. Солнце могло взойти в любую секунду, но его свет не проникнет сюда, так как они только что закончили заклеивать окна квартиры Лауренса несколькими слоями газет, чтобы никто с улицы не смог в нее заглянуть.
– Если все улажено, я пойду спать, – объявил Лауренс.
Рома поднял голову и нахмурился. Они с Алисой сидели на диване, и он зашивал порванный рукав своей сестры. Рядом с ними горела свеча.
– Лауренс, – с легкой укоризной сказал он, закончив шить, – как ты можешь спать? Ведь на улицах вот-вот начнется бойня.
– Я и вам, дети, настоятельно рекомендую сделать то же самое, – ответил голландец и, взяв из вазы с фруктами апельсин, положил его перед Джульеттой. – Примите добрый совет – когда человек собирается покинуть все, что знает, ему перед этим надо хорошо отдохнуть.
Джульетта взяла апельсин.
– Спасибо.
Лауренс, шаркая, перешел из кухни в гостиную.
– Мисс Монтекова, идите в гостевую спальню, хорошо? Мисс Цай, вы можете устроиться на диване, а тебе, Рома, я дам что-нибудь, чтобы ты поспал на полу.
Джульетта увидела, что Рома, хмурясь, смотрит на диван и мысленно прикидывает его ширину. Места на нем явно было достаточно для двух человек.
– Тебе не обязательно…
– Спасибо, – повторила Джульетта, перебив Рому. Лауренс исчез в коридоре.
– Джульетта, что…
– Он стар, Рома. – Она начала аккуратно чистить апельсин. – Ты что, хочешь шокировать его нарушением приличий?
– Нарушением приличий в то время, когда на улицах происходят массовые убийства, – проворчал Рома.
Джульетта отделили от апельсина дольку и положила ее в рот. Затем начала ходить по гостиной, разглядывая расставленные здесь вазы. Алиса начала что-то бормотать, но бормотала она так громко, что можно было разобрать каждое слово.
– Рома.
– Что? – Он пощупал ее рукав. – Еще одна дырка?
– Нет. – Алиса сдвинула брови и отодвинула руку. – Значит, ты… Ты женился на Джульетте Цай?
Джульетта подавилась апельсином.
– Я… – Даже в тусклом свете было видно, что Рома слегка покраснел. – Мы с ней хорошо знакомы.
Джульетта поперхнулась апельсином и едва удержалась от смеха. Тем временем Рома встал и подтолкнул свою сестру, чтобы встала и она.
– Пойдем, Алиса. Тебе надо поспать.
Он быстро вытолкал Алису в коридор и перебросился парой слов с Лауренсом перед тем, как тот удалился в свою спальню. Джульетте показалось, что она уловила слова «вакцина» и «ты уверен?». Из гостевой спальни донеслось еще какое-то бормотание, затем Рома появился снова, пробираясь ощупью в потемках и неся что-то похожее на циновку.
– Лауренс настоял, чтобы я взял вот это, – объяснил он, положив циновку на пол.
К этому времени Джульетта уже доела свой апельсин и сидела на диване. Больше ее не разбирал смех. Он был инстинктивной реакцией; скоро весь город будет залит кровью, и только смеясь можно было удержаться от слез.
– И ты ляжешь на эту циновку? – спросила она.
Рома вскинул голову и прищурился, словно пытаясь понять, действительно ли Джульетта задает ему вопрос или просто дразнит его.
Она улыбнулась. Рома вздохнул с облегчением и ногой отбросил циновку в сторону.
– Никто не умеет делать такое бесстрастное лицо, как ты, – сказал он, присоединившись к ней на диване. – Я все еще зол на тебя, дорогая, – добавил он по-русски.
Джульетта отшатнулась, прижав руку к сердцу.
– Зол на меня? Я думала, это уже в прошлом.
– Все остальное я тебе уже простил, – ответил Рома. – Я зол на тебя за то, что ты заставила меня думать, что ты умерла. Неужели ты не понимаешь, как это ужасно?
Джульетта прижала колено к его ноге. Он не отодвинулся, и она решила, что это знак того, что он ее простил.
– Венедикт жил с этим чувством несколько месяцев.
– Поэтому я и не думал, что ты провернешь этот трюк еще раз. Поэтому я и решил, что это правда.
Джульетта легко провела пальцами по его щеке, и Рома сжал ее руку.