Джульетта взглянула на Рому. А он уже и без того смотрел на нее.
Они могли бы уйти, могли бежать, пока внимание Дмитрия отвлечено, и жить дальше. Но пока Дмитрий жив и контролирует этих чудовищ, разве они могут почувствовать себя свободными? Она всегда будет думать об этом городе, об этих людях – о своих земляках, о своем народе, – страдающих от того, чему она могла положить конец.
– Либо вместе, либо вообще никак, дорогая, – прошептал Рома по-русски. – Я буду рядом с тобой, если мы сбежим. И останусь рядом, если мы станем сражаться.
Дмитрий злобно завопил и выстрелил в рабочую, упавшую у его ног. Крики затихали. Это была одна небольшая толпа, которую поразило помешательство. Но в последующие дни, недели, месяцы могут появиться новые толпы зараженных в других городах, по всей стране, по всему миру. И люди будут платить за это своей кровью.
Джульетта хотела быть эгоисткой, она хотела бежать. Но такова уж была их любовь – неистовая, жестокая и кровавая. И они любили этот город. Они не могли отречься от того, чему их учили с детства как наследников Шанхая, делящих его трон. Что останется от их любви, если они отрекутся? Как они смогут уважать себя, смотреть друг на друга, зная, что у них был выбор и они пошли против того, что составляло саму их суть?
Они не могли так поступить. И Джульетта знала – тот Рома, которого она любит, ни за что не позволит ей просто взять и уйти.
– Мы должны действовать быстро. – Джульетта достала из кармана зажигалку. – Ты меня понимаешь?
Умереть должен был не только Дмитрий. Это как раз было легко. Достаточно было подобрать одну из упавших винтовок.
Они должны были уничтожить чудовищ.
Рома посмотрел на Дмитрия – рабочие, досаждавшие ему, наконец испустили дух.
– Я всегда понимаю тебя, Джульетта.
Прежде чем Дмитрий успел прийти в себя, Рома бросился к нему и, схватив его руку, повернул его револьвер вверх. Раздался выстрел, и пуля полетела в небо. Тем временем Джульетта кинулась к мешкам, стоящим у ног Дмитрия, развязала один из них и вывалила на землю комки синего вещества.
Дмитрий, пыхтя, пытался вырвать руку из хватки Ромы. В пылу драки револьвер отлетел в сторону и шлепнулся в лужу крови, но вместо того, чтобы броситься к нему, Дмитрий развернулся, пылая злобой, и так толкнул Рому, что тот едва не упал. Затем, увидев, что Джульетта возится с мешками, он ударил ее ногой в живот.
Джульетта упала на гравий, оцарапав локти. В ее ссадины тут же попал разлитый по земле бензин. Рома поспешил ей на помощь, поднял ее, но это было неважно. Все было готово. За спиной Дмитрия двигались чудовища – они приближались.
Необходимо, чтобы они подошли ближе. Еще ближе.
Рома взял Джульетту за руку. Это было так естественно, несмотря на то что мир вокруг них замер. Ими владело такое же чувство, как тогда, когда им было пятнадцать лет – им казалось, что пока они вместе, они непобедимы, неуязвимы. Его пальцы, сплетенные с ее пальцами, не дрожали.
Другой рукой Джульетта открыла крышку своей зажигалки. Она в последний раз посмотрела в глаза Роме, безмолвно спрашивая его, действительно ли они это сделают. На его лице не было страха. Он смотрел на нее, как смотрят на море, как будто она была огромным, бесценным чудом, и он был рад, что может видеть его.
– Дабы обладать тобою там, где даже смерть не сможет нас разлучить, – прошептала Джульетта.
Чудовища завыли и подошли еще ближе.
– В этой жизни и в следующей, – продолжил Рома, – ибо пока существуют наши души, моя душа всегда сможет найти твою.
Джульетта сжала его руку, пытаясь этим жестом передать ему все то, что не могла облечь в слова, что не имело иной словесной формы, кроме «Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя».
Когда Дмитрий двинулся вперед, когда чудовища наконец подошли достаточно близко, Джульетта крутанула колесико своей зажигалки и выбила искру.
– Не промахнись, – сказал Рома.
– Я никогда не промахиваюсь, – ответила Джульетта.
И по кивку Ромы она бросила горящую зажигалку на мешки легковоспламеняющейся вакцины.
– Почему их нет так долго? – спросил Венедикт. Его нога касалась педали газа. Они должны быть готовы тронуться с места, как только появятся Рома и Джульетта.
Сидящая на заднем сиденье Алиса захныкала. Маршалл обернулся и посмотрел через заднее стекло, ожидая, не покажется ли кто-нибудь.
Земля под ними вдруг сотряслась. Один толчок, другой.
Маршалл повернулся и громко выругался.
– Езжай, Веня, езжай!
– Что? Но ведь…
– Гони!
Венедикт нажал на газ, и автомобиль тронулся с места так резко, что послышался визг шин.
За их спинами, там, где всю мостовую пропитал бензин, раздался взрыв, такой мощный, что он сотряс весь Шанхай.
Эпилог
АПРЕЛЬ 1928 ГОДА
В этой части Чжоучжуаня нет никого движения, никаких звуков, которые могли бы отвлечь Алису Монтекову, стоящую на коленях и складывающую yuánbâo[45] из серебряной бумаги. По ее мнению, они не очень-то похожи на серебряные слитки, которые им положено изображать, но она старается.
Сегодня праздник – Цинмин – День уборки могил. День почитания предков, приведения их могил в порядок, молитв и сожжения фальшивых денег, чтобы в загробной жизни умершие могли использовать их. В Шанхае у Алисы нет упокоившихся предков, за которых она могла бы молиться. В Шанхае есть только два надгробия, стоящих рядом над пустыми могилами.
Никто не стал с этим спорить. Двенадцать месяцев назад, на следующий день после взрыва, газеты заполучили свидетельство о браке, которое произвело фурор. Это свидетельство говорило о том, что Рома Монтеков и Джульетта Цай были женаты, что все это время, пока на улицах города бушевала кровная вражда, их связывали узы брака.
Алиса добавляет к своим yuánbâo еще один. На самом деле такого свидетельства не существовало. Но Алиса слышала брачные обеты Ромы и Джульетты, потому что подслушивала, вместо того чтобы спать. Она подделала этот документ и отправила его в газету. Возможно, кровная вражда не прекратилась сразу после этого, но, начиная с этого момента, она начала слабеть. Если в нее не верили наследники враждующих семей, то почему в нее должны верить простые люди? Если эти наследники умерли друг за друга, то какой смысл остальным членам кланов продолжать сражаться друг с другом?
Их похоронили вместе, хотя от них не осталось ни пепла, ни костей. При жизни они были разлучены, но после смерти им позволили соединиться.
От этой мысли Алиса вдруг захлюпала носом, из него потекли сопли. Она не поверила в их смерть. Впервые увидев их могилы, она бросилась к их надгробиям и попыталась стереть надписи, вырезанные на камнях.
– Они не умерли! – закричала она. – Если вы не можете найти их тела, они не умерли!
Говорили, что взрыв был слишком мощным, что в его эпицентре была слишком высокая температура. Говорили, что останки чудовищ были найдены, поскольку они имели очень прочные толстые шкуры, а тело Дмитрия Воронина было обнаружено, потому что в момент гибели он находился не в эпицентре. Но Рому и Джульетту так и не нашли.
Вене пришлось оттащить ее от надгробных камней. Он взвалил ее на плечо и унес, но пока он шел, она продолжала смотреть на надгробия.
Роман Николаевич Монтеков
1907–1927
Цай Жуньли
1908–1927
– Их больше нет, Алиса, – прошептал Венедикт. – Мне очень жаль. Их больше нет.
– Как это их больше нет? – Она вцепилась в своего двоюродного брата, уткнулась лицом ему в плечо. – Они были самыми могущественными людьми в этом городе. Как они могли исчезнуть?
– Мне очень жаль. – Это было единственное, что мог сказать ей Веня. Рядом с ними присел на корточки Маршалл. – Мне очень жаль. Мне очень жаль.
«Это даже не их имена, – хотела крикнуть Алиса. – На этих надгробиях значатся не те имена».
Она заканчивает складывать свои ненастоящие деньги из серебряной бумаги и собирает их в кучку. Смеркается, закат окрашивает небо в оранжевый цвет. Алиса находится здесь, потому что ей невмоготу смотреть на все эти неискренние жесты в Шанхае, невмоготу находиться в рыдающей толпе на кладбище, состоящей из людей, которые даже не знали ее брата. Веня и Маршалл бежали из города через месяц после взрыва. Они хотели увезти ее с собой в Москву, где никто не знал, кто они такие, где никто не слышал о Монтековых и их банде, где генералы Гоминьдана не стали бы охотиться на них. Но Алиса отказалась. Она хотела выяснить, что случилось с ее отцом. Она хотела узнать, что произойдет с ее городом.
Она так и не получила ответов на свои вопросы. Ее отец пропал без вести, о нем ничего не было слышно все это время, а город мало-помалу возвращался к обычной жизни. В стране бушевала война, которой не было видно конца, но Шанхай всегда жил обособленно. Война бушует, а город рассказывает историю Ромы и Джульетты, похожую на какую-нибудь народную песню, которую поют друг другу рикши во время перерывов. Они говорят о Роме Монтекове и Джульетте Цай как о людях, которые посмели мечтать. И за это в городе, который снедают кошмары, они были безжалостно убиты.
– Алиса, начинает холодать.
Алиса поворачивается и щурит глаза.
– Я уже почти закончила. Я бы сделала это быстрее, если бы ты помогла мне складывать бумагу.
Следует недовольное ворчание.
– Я останусь здесь. Смотри не упади в воду.
Алиса чиркает спичкой и подносит ее к фальшивым деньгам. Она заслоняет пламя ладонью, чтобы легкий ветерок не задул его, и продолжает держать руку, пока бумага не разгорается.
Сегодня к могилам Ромы и Джульетты будут валить толпы. Поэтому-то Алиса и приехала в Чжоучжуань, куда Рома, как говорил он сам, когда-то хотел переехать. Если душа человека продолжает жить и после его смерти, если она обладает волей, то она явится сюда, чтобы обрести покой, и Алиса не сомневается, что за ней сюда последует и душа Джульетты.