ть. Меня пугало то, что теперь жило в его памяти.
Меня немного пугал и сам Кайрен. Что-то в нем неуловимо изменилось. Он стал сдержаннее и еще более непонятным, чем раньше. Это и привлекало, и настораживало.
– Куда мы идем? – спохватилась я.
Мы приблизились к стене замка Элфорд, но не со стороны входа в Академию. Мы поднимались на холм, где стояла башня Арсенала. Она застыла над заснеженной площадкой, как черный усталый гигант. Башня накренилась после удара, который сотряс ее основание при пробуждении драконов. Но зодчие обследовали ее и постановили, что она так простоит тысячу лет и больше. Древнее сооружение стало еще более причудливым – словно застывшим в падении.
– Заглянем туда, – негромко сказал Кайрен, придержал меня под локоть и заставил свернуть на дорожку к башне.
– Зачем?!
– Мне нужно поговорить с тобой, – его голос прозвучал так мрачно и решительно, что я и вовсе заробела. – Там будет удобно.
– Да, ты и в доме родителей упомянул, что… у нас есть какое-то дело. Что-то важное?
– Да. Для меня – очень. Но если не хочешь идти туда, давай останемся здесь, – он досадливо огляделся. К нам по дорожке приближались стражники, завидев Кайрена, они вытянулись и отдали честь.
– Пойдем в Арсенал, – теперь я уже сама увлекла его к лестнице. – Мне действительно любопытно там побывать. Я хотела бы подняться на Обсервер. Взглянуть в глаза прошлому ужасу, чтобы окончательно его победить.
– Это правильное решение, моя храбрая Эмма, – Кайрен сжал мою руку. – Только так и нужно. А не хочешь заглянуть в Арсенал, повидаться с Фризентой? – Кайрен загадочно прищурился.
– Как это – повидаться?! – ужаснулась я. – С ее тенью?
– Да. Она не таит зла и охотно разговаривает с нами.
Я помотала головой.
– Прости, к этому я еще не готова. Фризента своеобразная собеседница. С ней не обойдешься учтивыми разговорами о погоде. Но послушай... знаю, я не должна расспрашивать тебя о твоей новой службе. Но все-таки... что теперь будет? Ты возродишь драконов? Всех?!
– Не все драконы желают вернуться, Эмма. Обычно они находят покой в забвении после смерти, позволяют своему разуму слиться с первобытным Хаосом. Но есть те, кто не успел насладиться жизнью... кто не готов уйти. Как Фризента. Ее возвращение не обязательно приведет к войне и разрухе. Она – тень прошлого, славного и ужасного, а прошлое нельзя хоронить преждевременно. Особенно если оно то и дело напоминает о себе. Как и нельзя отказываться от своей темной, хаотической стороны. Я надеюсь, что рано или поздно вы с ней встретитесь и даже подружитесь, – криво усмехнулся Кайрен. Но его голос звучал глухо, а глаза вновь приняли отстраненное выражение.
– Но скажи... – приготовилась я задать еще один вопрос, но он прервал меня:
– Довольно об этом. Значит, наверх?
– А ты выдержишь подъем? – засомневалась я. – Ты еще слаб.
– О нет, не настолько.
Мы долго поднимались по лестнице. Вопреки опасениям, страшно не было. Вид с башни открывался чудесный, заснеженный, радостный в первой белизне, и вечер наступал прекрасный. Ни ветерка, а воздух был таким свежим и чистым, что голова кружилась.
Когда мы вышли на Обсервер я и вовсе успокоилась. Стоять на наклоненной площадке было жутковато и интересно – такое чувство, что ты вот-вот упадешь, но не рухнешь, а заскользишь по воздуху как облачко. Но восстановленный парапет не дал бы нам упасть. Синее небо оказалось близко и как будто едва слышно звенело, а заснеженный замок Элфорд внизу выглядел сказочно.
Та страшная грозовая ночь вспоминалась, как нелепый сон. Реальность же – сверкающая, праздничная – окружала меня, лежала под ногами и простиралась над головой.
От морозца закололо щеки и онемел подбородок, но это лишь заставило сердце петь от звенящей радости, потому что напоминало о близких зимних забавах, карнавалах и каникулах. На душе стало легко-легко, потому что я окончательно осознала: все неприятности в прошлом, меня ничто не гнетет, и я свободна.
Да-да, свободна как ветер, хотя еще полтора года буду учиться и жить в нашей строгой Академии, но ведь я сама это выбрала, а значит – эта несвобода тоже проявление свободы! И я очень люблю эту жизнь, и подруг, и нелепых и строгих наставниц, и даже госпожу директрису.
И Кайрена. Я люблю коммодора Кайрена Шторма!
Все мои прошлые мечты и желания, казалось, померкли под этим ослепительным ураганом чувств, что бушевал у меня в груди. Мне было сладко и больно сознавать, какую власть приобрел надо мной Кайрен; любовь к нему не обещала мне покоя, и я не знала, к чему она приведет и получит ли ответ. Но все же я ликовала. Редкой девушке выпадает счастье испытать подобное, и я буду радоваться каждой минуте, которую провожу с коммодором Штормом.
– Эмма, нужно поговорить, – он подошел близко и прислонился к парапету. А опять заробела и глянула на него исподлобья. Ликование сменилось тревогой, потому что коммодор смотрел на меня строго и напряженно, а его брови хмурились.
От сурового блеска его глаз у меня заныло в груди. Что он собирается мне сообщить? То, что окончательно разобьет мое сердце?
– Ну так говорите, коммодор Шторм, – выдохнула я, желая, чтобы все поскорей закончилось.
Он взъерошил волосы и поморщился.
– Сказать нужно многое... А я хоть теперь и коммодор, но красиво и длинно говорить еще не научился, как все эти штабные.
– Ну так говорите коротко, коммодор... только главное. Уверена, это можно уложить в несколько слов.
– Хорошо. Уложусь в пять слов.
От такого вступления у меня мороз пробежал по коже. Показалось, что за его спокойным тоном таилось нечто страшное, а его пристальный тяжелый взгляд было невозможно выносить, и я опустила глаза. Заставила сначала себя смотреть на шрам на его щеке, но это еще сильнее взволновало, и тогда я, как обычно при непростых разговорах с Кайреном, уставилась на верхнюю пуговицу его мундира. Пуговицы всегда меня успокаивают. Хотя и не в этот раз. Тревога только усиливалась.
– Итак, Эмма... – он вздохнул, а потом вдруг стремительным движением опустился на одно колено.
Я опасливо отступила на полшага, не понимая, что это все значит. Кайрен держался неловко, положив правую руку на колено, и не знал, куда деть левую. В конце концов, упер ее в бедро. Раздраженно двинул бровями, нахмурился.
– Эмма, я люблю тебя. Выходи за меня замуж.
Секунду я молчала, оглушенная и ошарашенная. Потребовалось с полминуты, чтобы обрести дар речи, а потом мой язык выдал глупость:
– Тут семь слов, не считая предлога. Коммодор не умеет считать?
– Видимо, не умеет, – страдальческим голосом сообщил Кайрен. – А еще коммодор идиот, потому что не купил тебе кольцо. Ведь его полагается преподнести в таких случаях? Но послушай... вот это для тебя будет лучше кольца, верно?
И он сильно дернул за верхнюю пуговицу мундира, оторвал ее и вложил в мою руку.
Я недоуменно глянула на подарок, а потом... не удержалась и рассмеялась.
– Да, да! Это гораздо лучше кольца. Спасибо. Как только я увидела твой новый мундир, сразу же задумалась, как бы мне заполучить пуговицу коммодора.
– А мою руку и сердце не хочешь получить в придачу?
Пока я истерически хихикала, Кайрену было вовсе не до смеха. Он мрачнел с каждой секундой, бледнел и краснел. А у меня трепетало в груди, когда я смотрела на растерянного, грозного и красивого командора у моих ног.
Стало понятно, откуда в нем взялись эти мрачность, напряженность и отстраненность. Он готовился сделать мне предложение и волновался!
– Кайрен, встань, пожалуйста. Ну! Я не буду говорить с тобой сверху вниз.
Я схватила его за плечи и потянула. Он поднялся, но крепко сжал мои запястья, словно опасаясь, что я убегу. Я задрала голову и, затаив дыхание, посмотрела ему в глаза.
Он сделал шаг, надвинулся, я отступила и прижалась спиной к парапету. Кайрен опустил руки по обе стороны от меня, зажав мое тело, словно в тиски, его твердая грудь коснулась моей.
Мое сердце бешено застучало, по спине пробежала дрожь.
– Эмма... Так «да» или «нет»? – его рука опустилась на мое плечо, легко коснулась шеи, пальцы скользнули до затылка, провели по чувствительному месту под ухом. Я вздрогнула, прикрыла глаза и упрямо произнесла:
– Коммодор Шторм, так предложения не делаются. В книге этикета все подробно расписано. Есть определенные условности.
Он не дал мне договорить. Сжал ладонями щеки и поцеловал. Неожиданно, глубоко, с затаенной яростью. Прервал поцелуй, почти гневно отстранил меня от себя.
– Эмма, к черту условности и обходные маневры. Хватит меня мучить. Отвечай: «да» или «нет»?
– Кайрен, ты ведь не делаешь мне предложение только потому, что хочешь таким образом заманить в Военную Академию?
– Я тебя теперь сам туда не отпущу. После того, что произошло, я понял, что хочу защитить тебя от всего на свете. От воронов и крыс, от Хаоса и драконов, от ревнивых подруг... от других мужчин. Хотя моя защита тебе и не требуется – ты доказала, что и сама можешь за себя постоять. Но кто знает, что ждет нас в будущем? Мне невыносимо терять время. Быть без тебя. Но если ты думаешь... что я тебе не подхожу.
– Я люблю тебя, коммодор Шторм. Кай. Я же приняла твою пуговицу. Это означает согласие.
Я нежно сжала его голову руками и поцеловала – в губы, в подбородок, в шрам на щеке. Потом нежности мне стало мало, и я впилась в его рот, прижалась к нему, позволила полностью отдаться наслаждению и бурной радости.
Ладони Кайрена скользнули по моим плечам, его пальцы ласкали шею, спину. Невероятный поток ощущений словно сжигал меня заживо.
Но ласки коммодора становился все настойчивее и интимнее, он совсем потерял голову! Мне пришлось проявить благоразумие, упереться руками в его грудь и немного оттолкнуть.
– Не спешите, коммодор Шторм! Отставить, я сказала!.. Я все равно не смогу выйти за тебя еще полтора года, – прошептала я. – Сначала хочу окончить Академию. Ты же не будешь настаивать, чтобы я ее бросила и побежала с тобой под венец?