– Я итак бы удалил, если бы ты попросил. Даже в ущерб себе. Но угрожать мне это было не по-дружески.
– Я вспылил. Признаю. Суд, потом Саша со своей правдой, а потом меня прижали и… – Рома откидывается на спинку стула, слушает. – Да не важно. Это мои проблемы.
– Так что тогда случилось?
– За мной следили. Узнали, что я с Сашей встречался и этим начали шантажировать.
Мне приносят ужин и ставят тарелку.
– Зачем?
– Во-первых, чтобы меня не поставили на место прокурора района, во-вторых, я просто мешал. И есть подозрения, что все из-за Сашиного отца. Я начал разбираться в этом деле, искать правду, а кто-то этого очень не хотел. Еще и Саша громко огласила про вашу связь, – указываю на него указательным пальцем, детали вспоминать не хочу. – Как это все связано не знаю, но мне сразу дали понять, что это будет использовано против.
Приступаю наконец к еде.
– Почему нормально не объяснил все?
– Это опасно для всех. Чем меньше знаешь, тем спокойней.
– Я не понимаю. Ты говоришь, что начал искать правду в деле Сашиного отца, но при этом ты посадил его?
– Ты же знаешь, что я за справедливость всегда? – Кивает. – Если я так сделал, значит в той ситуации – это было лучшее решение.
– Лучшее это уехать и бросить ее беременную?
– Я не знал, что она беременна. Никто из вас мне не рассказал. Так что тут я могу поставить под вопрос нашу дружбу. – Пережевываю еду.
– А если бы знал?
Пожимаю плечами. Если бы знал, что от меня, то одно, если бы думал, что не от меня – другое.
– Какая разница, что было бы, прошлое не изменить, надо думать о том, что сейчас.
– А что сейчас?
– Сейчас я, – я же не рассказал, растягиваю губы в улыбке.
– Что?
– Я сегодня стал многодетным папой.
Рома замирает, смотрит, осознает.
– То есть?
– То есть Саша родила.
– И ты мне рассказываешь все это, – трясет руками, – а о самом интересном молчишь?! Как она? Кто? Девочки? Или все же один пацан затесался?
– Она отдыхает после операции, к ней не пускают пока, да, все девочки.
– Ну девчонки тоже хорошо. Юрка, я так рад за нее. Позвонить хоть можно?
– Она спала, когда отвозил ей вещи.
– Надо отпраздновать! Или ты не рад?
– Рад, неожиданно просто.
– Давай, распаковывай уже свои эмоции. Порадуйся от души. Официант! – Ромка тормозит первого попавшегося. – Всем шампанского за мой счет. – Громко произносит. Сегодня у этого чувака родилось три дочки.
– У нас кафе, шампанского нет.
– Тогда сока всем.
Ромка счастлив так, будто это его дети.
– Ты понимаешь, – закрывает ноутбук и улыбается, – что я вообще уговорил ее оставить их. Я почти им дядя. Для тебя, между прочим старался, хоть ты и засранец. Все же надеялся, что ты вернешься к Саше. Хотя не прощал бы тебя так быстро.
– Она и не простила пока, – откладываю вилку и отодвигаю тарелку. – Для нее отец очень важен, поэтому придумывай, как будешь его доставать из тюрьмы.
Официант разносит сок, Рома поднимается, берет два стакана и протягивает мне один. Я поднимаюсь за ним, забираю и стукаемся.
– Не испорти все еще раз. И за девочек.
Чокаемся и выпиваем.
– Пойдем, – Рома собирает ноутбук и бумаги.
– Я расплачусь за твою щедрость, – усмехаюсь ему.
– Я надеялся, что ты предложишь, твой все таки праздник, ты и проставляешься.
Я оставляю неприлично большую сумму в кафе, но рад, что Рома меня выслушал и что они не вместе. Она одна. Никого к себе не подпускала. Значит, есть шанс, что все-таки думала обо мне. Давала призрачный шанс нам на примирение.
– Поехали со мной. Потом заберешь машину.
– Куда?
– Будем праздновать.
Спустя полтора часа мы стоим под окнами роддома. Приехали Егор с Онежей и Катей, Валера с Вовкой и мы с Юрой. В этот момент я - это не я. Это подросток, еще не отшлифованный законами, правилами и этикетом. С меня сорвали эту оболочку, вручили связку шаров и тремя медведями. Рядом с нами анимированная панда и пиротехник.
Мне почти тридцать, а я реально стесняюсь. Когда все радуются за Сашу и празднуют рождение, я… для меня это что-то большее. Она и не представляет, как сложно быть другим не наедине. Вроде бы они все мои друзья, у двоих из них есть семьи. И я помогал им бороться за любовь, спасать жизнь, а сам… а себе сложно.
– Все тихо, я звоню. – Предупреждает Онежа. – Саш, привет, ты как? – Мы замираем и молчим… – Поздравляю, моя девочка. Мы так рады за тебя. Хотим скорее тебя и малышек увидеть. Саша, ты возле окна лежишь? … Тогда смотри.
Онежа кивает. Пиротехник запускает фейерверк. Аниматор включает громкую музыку.
Вверх тонкими светящимися струями летят заряды, взрываются тысячами мелких частиц. Я не смотрю на них, но вижу в отражении ее окон. Папа рассказал, где.
Знаю, что она смотрит. Хочется, чтобы улыбнулась и отвлеклась хоть немного от прошедшей операции. Я и не надеюсь, что она подойдет. По правде я даже не хочу, потому что тогда мне придется делать то, что сказал Ромка. И дело не в самом факте, а при всех. И это будут не только друзья, это будет весь чертов центр. И весь центр завтра будет знать, что у моего отца родились внучки. А сплетни добавят горчинки. Мы счастливые родители, но по отдельности.
Вижу в окне тень и замираю. Саша.
Упирается руками в подоконник. Смотрит то на нас, то на панду, то на салют. Прикрывает ладошкой рот.
– Саня, – кричит Ромка, – вот кому все равно на окружение. Он всегда делает то, что нравится и кайфует от этого. Саша машет ему. – Поздравляем!
Все поддерживают его, повторяют. Я понимаю, что между ними ничего нет, но машет ему, не мне.
Давлю в себе ревность. Да, это оказалось сложнее, чем я думал, но когда мы вместе, я всегда буду думать о том, что произошло.
– Ну, – оборачивается ко мне, – давай. – Машет мне.
Проще разобрать двадцать дел и написать десяток исков, чем сейчас приотпустить ленту в руках , чтобы шары резко взмыли вверх, подхватываемые легким ветром.
Саша приоткрывает рот, легкое движение головой вверх. Следит как шары поднимаются вверх, выше окон. Улетают в небо.
Рома подпрыгивает, хочет успеть достать, но охапка шаров улетает вверх вместе с медведями.
Ребята гудят мне, я и тут испортил все. Но смотрю на Сашу, она смеется.
Мы провожаем улетающий вверх подарок. Ветер вверху сильнее и начинает сносить его в сторону деревьев.
Взглядом по окнам. Пол род центра следит за моим фиаско и ахает, когда шары цепляются за одну из веток и останавливаются.
– Дядя Юраааа, ну как так? – журит меня Катя. Я закрываю глаза и смеюсь.
Действительно, так волновался, что сделал все еще хуже.
Снова смотрю на Сашу, она со всех переводит взгляд теперь на меня. Больше всего хотел бы сейчас остаться с ней наедине и обо всем поговорить.
К нам подходит охранник, говорит, что уже поздно и мы всех детей разбудим. В общем нам пора.
– Поздравляем! – орем все вместе. Рома заводит, Валера с Вовкой поддерживают, Катя, Егор, Онежа. Я подхватываю и вместе с ними поздравляю.
А потом все начинают поздравлять и меня. Обнимают, я снова чувствую эту поддержку. Чувствую, как она смотрит, как понимает сейчас, что мы связаны, что у нас больше общего, чем она думает.
Рома вдруг оборачивается к окнам, обнимает меня за шею и поднимает голову.
– Саш, – кричит ей, – прости его.
Саша смотрит на нас. Отворачивается. Переводит взгляд на дерево, на медведей этих плюшевых в шарах.
– Вова, – зовет Валера, я следом за другом оборачиваюсь на его сына. Вовчик уже пытается залезть на дерево.
– Батя, я сейчас достану.
– Вова, – одергивает Валера и идет к нему. – Вова, стой.
Мальчишка не слушается, все равно пытается залезть.
Центром внимания становится злополучное дерево и шары с медведями. Лучше бы они в небо улетели.
– Папочка, ну, папочка, – Катя начинает дергать Егора за руку, – достань мишек. Им холодно там будет ночью.
Егор на меня смотрит и переводит взгляд на дерево.
– Катюш, мишки там будут ждать пчел, те им меда принесут.
– Это как Винни-Пух?
– Да, как Винни-Пух, – соглашается со всем Егор, лишь бы все забыли про дерево.
– Ага, – встревает Вовка, – а у Винни-Пуха потом лопнул шар и он упал.
– Я не хочу, чтобы мишки падали, – складывает губы Катя, – и не хочу, чтобы улетали. Это же тети Сашиным дочкам подарок. Они плакать будут, если мишки улетят.
– Дядя Юра купит им еще мишек, – Егор успокаивает Катю.
– Ну, папочка, достань…
– Давай лезь, – толкает меня Ромка, – представь, что твоя дочка просит достать шарик и медведя. Саня смотрит.
Я закатываю глаза. Ради Саши… Если только ради Саши.
– Ладно, я достану, раз упустил.
Подхожу к дереву и пробегаю взглядом по стене окон роддома. Саша смотрит, может, хоть тут пару очков в карму подкину.
На меня смотрит не только Саша… Ошибиться, свалиться и не достать теперь просто нельзя.
– Подержи, – протягиваю Роме телефон, ключи и документы.
Выбираю ветку покрепче, подпрыгиваю, подтягиваюсь на руках и оказываюсь на дереве.
– Да, Саш, – слышу, как Онежа внизу отвечает на звонок. – Они собрались лезть за медведями. Ребят, – окликает Онежа, – Саша говорит, что не надо, пусть весь роддом любуется.
Не хватало теперь еще трусом прославиться.
Делаю вид, что не слышу и поднимаюсь выше. Представляю лицо отца, когда ему завтра сообщат, что его сын пьяный лазил по деревьям. Вряд ли кто-то подумает, что в трезвом состоянии делал бы это. Но допустить, чтобы лез Вовка или Егор не могу.
Я лезу на дерево за медведями, потому что этого попросила дочка друга. Фактически чужой мне человек, что будет, когда будут просить мои дочки что-то им достать.
Кажется, в этот момент сам себе должен доказать, насколько мне все это нужно и важно.
– Юра, аккуратно, – снизу голос Егора.