– Я из аэропорта сразу к вам, а вместо тебя меня встречает медсестра. – В глазах волнение за меня.
Я стягиваю пальцем край его маски с лица и касаюсь его губ. Как хорошо, что с ним все в порядке и он вернулся. Все так быстро и спонтанно, что я забываю о сомнениях, которые еще утром травили душу. Его рука скользит по спине, мимо поясницы, сжимает попу и, если бы не кряхтение дочери, мы бы не остановились.
– Проснулась, – шепчу и отстраняюсь.
Иду к малышке и качаю кроватку.
– Когда ее привезли?
– Вчера, но я хотела сделать тебе сюрприз. Почему не позвонил, когда прилетел?
– Тоже хотел сделать тебе сюрприз.
– Как слетал? Узнал что-нибудь?
– Узнал, давай потом об этом, расскажи лучше, как ты тут? Это же Аня, да? – шепчет и становится рядом, кладет руку на край кроватки и качаем вместе.
– Да.
– Анна Юрьевна. – Да, Анна Юрьевна. – У меня есть подарок для Анны Юрьевны.
– Да?
– Да, для всех есть. И для тоже.
Даже интересно, какой подарок для девочек, если им еще пару дней и их интересует пока только еда и сон.
– И что ты им купил?
– Так, не ошибиться бы. – Что-то перебирает в сумке и достает пакет. – Лучше бы это были погремушки, а не пакет из ювелирного.
Я делаю вид, что не вижу. Поправляю дочке одеяло. Юра протягивает три маленьких бархатных коробочки. И что там? Рано же еще все эти цепочки и крестики? И обидеть его не хочется, и жалко денег.
– Смотри, – Юра открывает и показывает три пары сережек. Маленьких, но с разными камушками. Это очень мило, но…
– Сережки?
– Да.
– Юра, но они только родились.
– Я знаю, их можно прокалывать уже в несколько месяцев. И чем раньше, тем лучше. Забудут, что было больно.
– Юр, зачем?
– Я подумал, что нам надо их как-то различать. А так у них будут разные сережки и всегда при них.
– Может, они сами хотели бы решить, когда им прокалывать ушки.
Без меня принял решение и купил. Юра поджимает губы.
– Тебе не нравятся?
– Нравятся, но… надо со мной посоветоваться.
– Мне показалось это отличной идеей. Ладно, как скажешь. Вернуть уже нельзя, можно в ломбард сдать.
Я понимаю, он старался, хотел сделать приятное. Подумал о них, но не в ту сторону.
– Это не все.
Снова запускает руку в пакет и достает еще одну коробочку. Только бы там сережки были. Или кулон. Или цепочка. Пожалуйста. Я не готова. Не так быстро.
Открывает.
Кольцо.
Красивое. Аккуратное с камушком.
– Не надо, – машу головой.
– Саш?
Он подбирает слова, а я не хочу, чтобы он их подбирал. Потому что не хочу отказывать. Но и сказать “да” не могу.
– Саша, я хочу… выходи за меня?
– Не надо, Юра. Рано еще.
– Почему рано? Трое детей по твоему рано, чтобы стать семьей?
Юра неловко держит кольцо в руке, но я его не забираю.
– Ты же сам предложил. Все сначала. Цветы и все остальное, а теперь снова перепрыгиваешь и бац! Кольцо.
– Я не хочу ждать. Будут цветы и конфеты, что хочешь, но мне надо знать, что в итоге это приведет к тому, что мы будем вместе. Это как жить, не зная, куда вообще двигаться. И это глупо, у нас общие дети, и мы с тобой знаем друг о друге больше, чем кто-либо о нас. И мы с тобой уже проверили наши чувства временем и расстоянием. Не так?
Юра танком прет, растаптывая все мои оправдания.
– Так, Юра. Но ты торопишься.
– Мучаешь меня, да? Дальше наказываешь? Хочешь же и знаешь, что вместе будем. Или хочешь, чтобы дети без отца росли?
– Не хочу, но я не могу сейчас об этом думать.
– Ты просто скажи да.
– Я скажу да, ты сразу начнешь давить когда.
Юра усмехается. Я его мысли, похоже, прочитала.
– Вообще-то следующий вопрос был бы, где мы будем жить? Или у меня в квартире, или в загородном доме. Я за второй вариант.
– Моя квартира не рассматривается?
– Ты представляешь там жить впятером, плюс няня.
– Это пока не горит, можно потом решить.
– Это все как будто ради детей. Я не нужна была полгода. А тут ты приехал и передумал.
– Нужна была, но я не мог вернуться. Я думал, что ты с Ромкой.
– Мог позвонить.
– Саш, как случилось так случилось. Я же тебе говорил, что ни с кем не был. Я хочу с тобой жить и с нашими детьми, с тобой просыпаться, помогать тебе, участвовать в их жизни. Чтобы они – кивает на Аню, не думали, что их папа летчик и его нет в их жизни, а чтобы всем говорили, а наш папа прокурор.
– Все так быстро. И как будто правильно, и я скучаю без тебя, и переживаю за тебя, но слишком быстро. Да, у нас дети, но я еще три дня назад ревновала тебя, ты жил с другой, а сейчас я должна все забыть и сказать “да”.
– Ты мне все еще не веришь?
– Я работаю над этим. Просто не хочу опять быть брошенной. Не сейчас.
– Я докажу тебе завтра, что я тебе не вру. Ни в чем.
– Не надо мне ничего доказывать, прошлый раз чуть с дерева не упал, доказывая.
– В этот раз без деревьев, – усмехается и закрывает коробочку.
– Правда, не надо, я возьму его, чтобы ты не передарил кому-нибудь.
– Угу, – отдает и улыбается, – я должен буду пройти полосу препятствий.
Надо сказать ему. Чтобы это не было между нами.
– Я должна быть уверена в том, что, – я прикрываю глаза и глубоко дышу. Хочу прогнать слезы и обиду. А в горле давит и жжет.
– Саш?
– Я и тогда тебе верила. До последнего верила. На суде, когда ты выступал против него. Я верила, что это часть плана, что ты его спасешь. Я верила…
Я закрываю глаза, не хочу смотреть в его и видеть там то, что мне не понравится. Я все понимаю, но есть вещи, которые нельзя просто так взять и забыть в один миг. Пусть я понимаю, что так было надо, но мне обидно за тот день, когда он меня предал и не предупредил.
– Прости, – обнимает прижимает, но сейчас от этого не легче.
– Я понимаю, что ты прав, но мне все равно обидно. Я не была готова.
– Не плачь, хорошо? Я не настаиваю. Но не возвращай кольцо. Я купил его тебе. Мне будет приятно, если ты будешь его носить или оно просто будет у тебя. Я хотел кое-что сделать, но теперь без твоего согласия уже и боюсь.
– Хватит уже сюрпризов.
– Этот приятный. Я хотел предложить тебе переехать в другую палату.
– А с этой что не так?
– Все так. Но есть палаты с двуспальной кроватью и душем, микроволновкой. Как квартира.
– Это дорого и зачем?
– Я мог бы оставаться у вас ночевать. Помогать тебе. И деньги - это не твои проблемы.
– Ночевать?
– Да. Ночевать. Боишься, что не устоишь?
Как у него получается заставлять меня то плакать, то улыбаться.
– Это же не обязывает меня сказать “да”?
– Не обязывает, но я надеюсь, – понижает голос до шепота, – что ускорит твое решение.
– Я не знаю, Юр, это же надо заново все оформлять.
– Мне нужно только твое согласие, остальное я сделаю сам.
– Хорошо, я согласна. И сережки не надо сдавать. Я подумаю, что с ними сделать.
– Так что и как ты хотел мне доказать?
– Завтра, Сань.
– Я теперь не усну, буду думать.
– Как вариант, можешь сказать всего одно слово и узнаешь все сегодня.
– Это шантаж.
– Да. А в шантаже главное…
– Начать его первым, – заканчиваю за него фразу, с которой фактически началась наша история.
И я очень хорошо помню при каких обстоятельствах.
Мы садимся в кресло, подальше от Ани, Юра шепотом рассказывает, как съездил в Ростов, что оставил Викторию там. Как-то даже спокойней от этой мысли.
Возимся с дочкой, когда она просыпается. Даже мне волнительно за то, как он будет ее держать, чтобы не уронить и не навредить, но он смело берет малышку на руки, подает мне, наблюдает, как я ее кормлю.
Когда Анечка снова засыпает, Юра уходит, чтобы я тоже отдохнула. Но заснуть не получается сразу. Я открываю верхнюю полку и достаю кольцо. Примеряю. Хорошо сидит, с размером угадал. Может, зря я так резко?
Юра старался. Думал обо мне. Даже девочкам сережки купил. Смешной такой. Там мочка уха меньше ногтя. Куда им сережки вставлять?
Но они волшебно-мимишные просто. Я сразу и не рассмотрела, а зря. Маленькие вишенки, цветочки и тыковки. Тыковки… Все разных оттенков, чтобы издалека уже можно было понять, кто есть кто.
Я как-то и не подумала об этом, а Юра подумал. Уже готовится к тому, что ему надо будет их различать как-то. Жить с ними и отличать.
Глава 30. Юра. Полиграф
Выезжаю от Саши, но еду не домой, а на встречу с Александром. Его охранное агентство стремительно расширяется, наверное, отчасти благодаря мне, тут теперь есть и детективное отделение. Я уже убедился в качестве их работы. Сам бы с удовольствием поработал с ними, если бы не имел основной работы.
Александру я в свое время помог не меньше. Спас дочь от тюрьмы, прикрыл глаза на преступление и как прокурор нарушил закон, но не жалею об этом.
– Добрый день, Александр, – встречаемся в кафе, занимаем столик подальше от всех.
– Юрий, рад видеть.
– Снова нужна ваша помощь. Я тут раскопал кое-что, но мне не хватает времени и доступа к некоторым базам, чтобы разобраться.
– Слушаю.
Поражаюсь его спокойствию и выдержке. Я умею контролировать себя, но военная выдержка этого мужчины, опыт и самоотдача – эталон для подражания.
– Для начала надо найти сестру одной девушки. Тут у меня есть зацепки.
– Зацепки – это хорошо.
– Мужчина и женщина попали в аварию, выжила только их дочь, но ее удочерили, и родственники сейчас хотят ее найти. На фотографиях с похорон я заметил человека, как будто знакомого мне. Давайте начнем с него и проверим эту семью.
– В этой семье есть подходящая девочка?
– Да. Возраст, месяц рождения сходятся. Но проблема в том, что я знаю эту семью очень давно и не думаю, что это они. Но и не могу не проверить, чтобы не сомневаться. – Он кивает, понимает меня. – Вы меня поймете. Нельзя просто прийти и спросить, подскажите, вы удочерили вашу дочь или она родная?