– Правда?
– Да, так что, теперь и мне можно из тюрьмы выходить.
– Да?
– Да, да! Поэтому пошли уже, чтобы у твоего мужа был стимул возится со мной и поскорее вытащить из тюрьмы.
– Пап…
– Нечего мужика мучать. Вытирай слезы, я еще хотел бы на внучек посмотреть успеть.
– Пойдем, – я беру папу за руку, веду в детскую, приоткрываю дверь и показываю три кроватки. – Ты теперь дедушка.
– Знаешь, сейчас у меня есть стимул скорее освободиться, они такие крошечные.
– Да, они просто чудо. Я тоже хочу, чтобы ты видел, как они растут и участвовал в их воспитании. Я же у тебя хорошая выросла?
– Замечательная. Пусть спят, идем, Саш.
– Мне надо снова накрасится.
– Я и он тебя любим любой, остальные… это их проблемы. – Папа берет меня за руку, кладет себе на изгиб локтя.
Спускаемся наконец ко всем.
– Мне нравится твой выбор мужа, но работу все же я за то, чтобы он сменил.
– Я все снял, так что попросишь у него, пусть покажет. В этом случае лучше один раз увидеть.
Выхожу из дома с папой, замечаю, как Юра стоит арки в цветах, ждет меня. Рукава рубашки закатаны. Валера осматривает его голову. Значит, с Юрой, правда, что-то случилось. И те минуты не были надуманными. Сейчас он тут, живой, а без него я уже себя и не представляю. Это ли не любовь?
Не зря папа говорит, что Юре надо сменить работу. И снова эта Вика. Может, стоит все-таки познакомится с ней, чтобы сложить свое мнение о ней, а не строить постоянно догадки.
Юра показывает что-то на телефоне, но когда видит меня, убирает.
Кто-то включает вальс Мендельсона. Все как будто расслабляются и радуются. А я смотрю в глаза будущего мужа. Он извиняется, еле заметно пожимает плечами. По-другому он не может. Помогать, значит, помогать. До сути – значит до сути.
Пару шагов до него, накатывает опять волнением. И, когда до Юры остается пару шагов, отпускаю папу и обнимаю любимого. Да, не по сценарию. Но тут уже все не по сценарию. Мне надо чувствовать, чтобы знать, что он живой, родной, пахнет моим Юрой. Не копия и не муляж.
– Все хорошо, Саш.
– Что-то не похоже.
– Прости, что опоздал. Ты же не передумала?
– А ты?
Он не отвечает, только целует в лоб, сжимает мою руку и разворачиваемся к регистратору. – Можете обрезать вступительную часть.
– Домбровский Юрий Александрович, вы согласны взять…
– Да, – отвечает не дослушав.
– Я тоже согласна, – скорее бы уже.
– Мы согласны, – подытоживает Юра и улыбается.
Потом обмениваемся кольцами, целуемся, я снова плачу, но теперь уже это скорее от счастья.
Самое странное, что я могла сделать в своей жизни – это влюбиться в прокурора, который посадил в тюрьму моих родителей, и родить от него тройню.
Глава 45. Саша. Рома и Варя
Спустя неделю
Я нежусь в кровати. Ловлю секунды тишины, потому что в любой момент дом проснется. Стоит только открыть рот одной маленькой тыковке.
Мне кажется, у всех такие же мысли, поэтому никто не встает. В доме полнейшая тишина.
Рассматриваю Юру, ссадина на щеке уже почти затянулась, но то короткое видео постоянно перед глазами. Как отрывок из боевика на репите. И, если бы это был кто-то другой, я бы только фокусировалась на восторге и смелости героя. Но это мой муж и он рисковал своей жизнью. Он мог погибнуть, спасая неизвестно кого.
Да, он потом оправдывался, что не стал бы лезть, если б не был уверен, что у него все получится. Что там не было ничего особо опасного, он все контролировал. Но выпрыгивать на ходу из мчащейся к обрыву машины - это слишком. Он же не Рембо, в конце концов, и не Джеки Чан.
Хотя внутри я знаю,он думает по-другому. Он прекрасно понимает, что мог погибнуть. Но он же не мог иначе.
Юра собирался в отпуск еще неделю назад, сразу после свадьбы, но тут схватили Антонова и мою мать. Ему пришлось выйти, чтобы дать показания и что-то еще там оформить, привязать туда же дело моего папы и махинации самого Антонова. Потом папа Егора попал в больницу. В общем, чувствую, хорошо, если Юра пойдет в отпуск через месяц. Но больше склоняюсь к мысли, что никто его не отпустит, никто не будет заниматься делом моего отца и всех остальных быстрее, чем он сам. Поэтому приходится чем-то жертвовать.
На тумбочке у меня так и лежит дневник Комарова. Я перечитала его весь от корки до корки не раз, но дальше того, что уже нашла, не продвинулась.
– Не спишь уже? – Юра открывает один глаз и подтягивает меня к себе. Я со вкусом утыкаюсь ему в шею и чмокаю.
– Не сплю, думаю.
– Лучше бы поспала. Я слышал, как вставала ночью.
– Сара сегодня дежурила, поэтому меня отправила. Юр, ты так и не рассказал толком, как съездил в Ростов?
– Спи, Ростов тебе.
– Ну, Юра-а-а. Мне интересно же. Ты все отшучиваешься, переводишь разговор.
– Саш, я же сказал, не нашел ничего особенного. Фотография, письмо дочери, так… ерунда.
– А ты отдашь письмо дочери?
– Не отдам, потому что ее приемные родители этого не хотят.
– И на этом все?
– Да, Саш. И на этом все.
Мурчит и закрывает глаза.
– Интересно же.
– Я не хочу лезть ни в чью жизнь, не хочу никого ссорить. Если кто-то решит открыть правду, то пусть это делает, но не я. Я обещал.
– А как же убийство этого лаборанта?
– Двадцать лет прошло, во-первых, вышли сроки, во-вторых, если я сейчас начну это расследовать и искать виновных, то могу создать ситуацию, в которой в опасности окажетесь уже вы: ты, дети или мои родители. Как думаешь, надо нам это?
Очень интересно, но жизнь дороже. И теперь я как никто понимаю, о чем он говорит. И я, как и Юра, хочу спокойствия.
В нашем случае, меньше знаешь – дольше живешь.
Я почему-то уверена на сто процентов, что он знает, кто в этом замешан, возможно, знает этих людей, поэтому оценивает степень опасности и риски для всех. И, если он говорит, что не надо, значит, не надо.
Жаль, конечно, так интересно все шло, но лучше мы будем подальше от этого, зато нам не будет грозить опасность.
– А как дядя Саша? Нашли уже тех, кто это сделал?
Через пару дней после свадьбы отец Егора заступился за какую-то девушку, отгонял от нее хулиганов, а они его избили.
– Плохо, в реанимации, без сознания. Ищем, есть пара зацепок и свидетелей, но я пока не могу ничего рассказывать, идет расследование.
– Ситуация, как у тебя. Мне даже представить страшно, если бы на его месте был ты.
– Ну, вот и не представляй, – Юра открывает глаза, улыбается мне.
– Онежа с Катей пока к маме переехали жить, она совсем никакая после этого события. И Варя вроде на днях возвращается.
– Варя? – Юра переспрашивает, как будто не слышал этого.
– Да, Онежа говорит, с женихом прилетит. У нее там что-то с визой, надо продлить. Парень с ней, поддержать и познакомиться с родителями.
– Если познакомиться с родителями, то это уже серьезно. – Юра поднимает глаза к потолку и смеется.
– Что смешного?
– Да так, вспомнил, как она мне жаловалась, что после собеседования у Егора, все ее парни сбегали.
– Ну, с этим вроде серьезно. Онежка рассказала, что он подарил ей кольцо и сделал предложение.
– Странно.
– Что странно?
– Ладно, вернется, посмотрим.
– Что посмотрим, Юр?
Поворачивает ко мне голову и смотрит в глаза.
– Как думаешь, за сколько можно забыть человека, которого любишь очень давно?
– Ты о чем?
– О ком. Я о Ромке. Я раньше ее не так понимал, теперь лучше. Все ее слова и действия только на него были направлены. Странно, что она так быстро его забыла. Мы с ней уехали практически в одно время, и вернулись плюс-минус. Так вот я тебя за такой же промежуток времени не забыл, и ты меня тоже. А мы с тобой месяц были знакомы. А у них это несколько лет тянется.
– Но у них нет детей и было ли вообще что-то?
– Не знаю, он мне ничего не рассказывал, потому что там все колючей проволокой затянуто. Ее он не обсуждает ни с кем.
– А может, раз ты познакомил его с Викой... Вдруг у Ромы наконец-то что-то получится?
Юра молчит, задумывается, перебирает что-то в уме.
– Мы оба знаем, чем занимается Рома. Как думаешь, Вике это подходит?
– Я не подумала.
– А я подумал. Я-то к Вике заезжал, она вся цветет от того, что он ее спас и навещает иногда. Рассыпалась в благодарностях, что спас и просила у тебя прощения за то, что так получилось в день свадьбы. – Я выдыхаю.
– Она к маме не собирается?
– Нет, ее берут тут на работу.
Я недовольно вздыхаю.
– Я не ревную. Просто она постоянно куда-то попадает, а ты потом ее спасаешь и рискуешь своей жизнью. Мне это не нравится.
– Ей нужно набрать свой багаж ошибок, а я не всегда могу быть рядом. Я, когда ехал к ней тогда, сомневался. Думал, сама справится. Я все понимал. Но тогда услышал голос Антонова, твой отец узнал голос матери, оно все сложилось как-то в одну картину. Я тогда не из-за Вики туда поехал. Из-за вас больше. Хотел помочь твоему отцу, а значит и тебе, поймать их на месте преступления. Мне все равно, скорее всего, пришлось бы создавать искусственно ситуацию, чтобы они себя проявили. И я бы все равно мог пострадать. Пойми, дело не в Вике. Дело в моей работе и в том, что кому-то надо ее делать. Саш, ты же понимаешь, что никто не будет заниматься делом твоего отца так быстро как я? Всем удобно, что есть преступник, он найден, и он наказан. Это плюс в отчете. А вот то, что сейчас будет повторное расследование, суд... Это всех заденет, и меня в том числе. Что я тогда не все материалы изучил, выдвинул ложное обвинение. Мне за это тоже влетит. Пойми насчет Вики, тут был наш обоюдный с ней расчет. Она фактически своей жизнью рисковала, чтобы помочь мне. Но при этом себе доказывала, что может жить лучше, чем живет сейчас. Она сестру ищет, потому что не хочет так, как мать, опустить руки и сдаться. Жить всю жизнь на пенсию уборщицы, хотя у нее есть образование.