– Ты так ее защищаешь.
– Да, ведь она как я, только девушка. Она за тех, кто ей дорог и важен, будет до последнего биться. Это обычно мужчина должен делать, но у каждого свой путь. И два таких человека поубивают друга друга (друг за друга).
– Как мистер и миссис Смит?
– Ты точно подметила.
– Ладно, я поняла все про нее. Может, ты познакомишь нас? Хочу сама с ней поговорить и узнать, что у нее в голове.
– Хорошо, как только из больницы выпишется.
– А она у Валеры лежит?
– У Валеры, да, – Юра снова смеется. – Это будет весело.
– Почему? Клиника это грустно.
– Смотри. Там в клинике сейчас Вика, которую навещает Рома. И там отец Вари, которого обязательно навестит Варя и ее жених. Вот же стопудово, они там вчетвером где-то встретятся.
– Будут дружить семьями.
– Да не могла Варя Ромку так быстро забыть и променять на кого-то.
– Ты когда это Купидоном стал? Ты же не знаешь, как там и что. А, может, и правда в другого влюбилась. Рома это так… первая любовь в лучшего друга старшего брата. Классика. А тут уже осознанные чувства.
– Может, ты и права. Но тогда Рома спокойно бы про нее говорил, а так он сразу: не лезь, не твое дело.
– А может, причина Ромкин договор? Быть с ней и не соблюдать его не получится. Тут или все потерять или втягивать ее в это?
– Мне кажется у них еще сложнее, чем у нас. Если попадаешь в капкан, то выбраться из него сложно. Тут или покалеченному, но жить, либо сдаться и принять обстоятельства.
– Значит, будем наблюдать за ними, мой прокурор-философ.
Шум в детской. Кто-то не спит и заскучал.
– Маня проснулась, – потягивается Юра.
– Неа, это Аня. У нее такой голос.
– Спорим?
Эпилог.
Ахиллес. 8 месяцев спустя.
Матерь котья! Покой мне только снится... Да где ж от них укрыться?
Лежали себе, лежали такие лялечки, как кабачки на грядки, и вдруг... без объявления войны поползли! Это ж котец просто.
Теперь я словно ниндзя... крадущийся тигр... затаившийся дракон... становлюсь бесплотным духом! Жду, когда детеныши отвлекутся и быстро трансгрессию на кухню... за пропитанием! Чашки мои, кстати, тоже завершили половую жизнь и переместились на шкаф, а лоток надёжно закрыт в туалете! Потому что Анечке нравится есть мои сухарики, Танечка любит мыть ладошки в моем поильнике, а Маришка любит перетряхивать в лотке мои какао и писяо...
Саня орет, прокурор... ну ржет, конечно! Смешно им, а я страдай! Ем я быстро и много... я начинающий волшебник! Когда в следующий раз получится незаметно трансгрессировать на кухню не ясно...
Паппи, приходит с работы. Целует Саню мою. Раньше меня глади. А теперь котяток получил... хм, да они не котятки, а змейки! Хотя по-прежнему пахнут молочком! Прокурор подхватывает своих девочек и сразу всех обнимает.
– Смотрите, кто со мной приехал? Саша, – зовет он мамми.
– Папа… – Саня снова плачет и улыбается.
М-да, ну привет, дед! Давно не виделись... где ж тебя держали?! Ветеринар на диету посадил штоли? Изверги! Старик исхудал... Ну ничего, откормим. Опыт есть. Дед номер два поможет, вместе мы сила! Только мисочки повыше надо поднимать, от ящерок!
Я нервно оглядываюсь, помяни девчушек всуе, скоро про меня вспомнят, и одним махом запрыгиваю на шкаф. Шах и мат, котятки, мои лапищи еще мощны!
Саша встречает и обнимает паппи. Оу, в губы. Опять лижутся... Я прикрываю глаза, и деликатно отворачиваюсь, чтобы их не смущать. Эх, заживем! Теперь у моих котятак в два раза больше дедушек стало. Может, от меня отстанут. Мои кожаные родители шушукаются, так-так-так, навострим уши...
Второй дед будет жить в моей комнате. Ну как моей… Раньше я спал с мамми, было тихо и спокойно. Но прокурор в постели к беспокойству! Вместе они то кряхтят, но стонут, то кровать качают... то с детьми возятся, только спать мешают. Пришлось переехать в другую комнату, где потише. Надеюсь, этот сосед не буйный!
Деда идет к внучкам, мои Домбровские садятся на диван и обнимаются.
– Саш, мне предложили место прокурора района.
– Вау. Да вы крутой, Юрий Александрович.
– Да. – Отпразднуем?
– Нет.
– Почему?
Ну вот тебе раз... мамми, ты меня удивляешь... Ревела-ревела, что у него за работа, бросай, но он уговорил, что надо дела закрыть, а теперь недовольна!
– Я отказался.
– Как?
Да, паппи! И я спрашиваю - как? А на что мы жить будем, ммм? Кто вкусняшки нам будет приносить, да и вообще... кожаные должны работать, чтобы пушистые ни в чем не нуждались!
– Я принял решение, что хочу оставить службу.
– Чем будешь заниматься?
– Я все вопросы закрыл. Твой отец на свободе, Антонова и твою мать посадили, часть суммы она вернула. Остальное как получится. Перейду на другую сторону, займусь адвокатурой. Открою юридическое агентство, свою фирму. Я уже все продумал. На зарплату прокурора не разгонишься, а заниматься частной деятельностью легально мне нельзя. Так я больше заработаю.
– Я в любом случае тебя поддержу.
– Я знаю. У нас все получится.
– Ты же мечтал, что твои дочки будут всех пугать, что их папа прокурор?
– Ну, пусть пугают, что их папа бывший прокурор. Поверь, это звучит не менее угрожающе.
Ха... адвокат! Ну штош, я буду сыт, мамми довольна! Теперь можно и вздремнуть.**
Саша. Спустя шесть лет
– Мариш, ты чего возле двери стоишь?
– Так, – трется, ждет чего-то или кого-то. Я закрываю глаза ладонью. Ладно. Пусть стоит. Мне надо успокоиться и что-то решить. Как-то сказать.
Щелчок двери и все становится понятно. Папа пришел.
Не знаю, откуда знает, но как чувствует всегда, когда придет папа. Знает, что трех он не возьмет, только двух сразу. Поэтому точно хочет быть в числе этих двух счастливиц.
– Папа приехал, – под дому топот быстрых шажков.
– Папочка…
Аня и Таня бегут его встречать, но одно место уже занято. Маришка Обнимает Юру и не собирается отпускать.
Иногда я завидую, что они так его любят и всегда ждут. Меня кажется, что меньше. Конечно, мама это же “убери, помой, почитай” папа это сплошное баловство.
Я ухожу вглубь кухни, включаю воду, мою посуду. Мне надо отвлечься. Успокоиться.
Они что-то ему тараторят.
– Так я один, а принцесс много, – слышу только его ответ. – Дракон у вас есть? Идите стройте замок и повыше, найду маму, поем и приду на отбор принцесс.
– Привет, усатый нянь, кивает Ахиллу, чего на шкафу сидишь. Ааа, иди сюда, сниму резинки с хвоста. Опять что в парикмахера сегодня играли? Усы вроде на месте и хвост.
Юра заходит в кухню.
– Привет, я купил, что ты просила, – ставит на пол пакеты.
– Спасибо.
Обходит со спины, обнимает и целует. Я только киваю в ответ. Не знаю его реакцию и волнуюсь от этого еще больше.
– Как на работе дела?
– Все хорошо. У тебя что-то случилось? Ты чего грустная?
Сжимаю зубы и часто дышу.
– Саш?
– Разговор есть.
– Говори.
– Не тут.
– А где?
– Пойдем.
– Ты сегодня не многословна.
Выключаю воду, беру его за руку веду в ванную. И закрываю за нами дверь на защелку.
– Так сразу? Вместе хочешь принять душ? – улыбается довольно. Приобнимает. – Я тут вспоминал как ты ко мне в офис приходила и одно мое старинное желание исполнила.
– Юра, подожди, – убираю его руки. – Лучше бы не приходила.
– Что не так? – Смотрит прямо в глаза.
Разворачиваюсь и достаю из шкафчика с верхней полки тест на беременность.
– А…м, – смотрит. – Ты беременна? – переспрашивает и улыбается. Для него это как… приключение очередное.
– Да, – мне не так весело.
– А чего такая грустная?
– Грустная? Мы с Ахиллом не выдержим еще троих девочек.
– А мальчиков выдержите? – Юра усмехается.
– Юра, ты не проходил через это, ты не вынашивал тройню, ты не рожал ее потом, да ты помогал, но все равно, основная нагрузка на мне.
– А может там не трое, а один? – Кивает на живот. Кладет ладошку. Согревает. – Мне бы для компании паренька.
– А если не мальчик, а девочка?
– Ну с девочками опыта у нас много. Я не боюсь.
– А если трое девочек или трое мальчиков? – Мы возвращаемся к тому, с чего начали. – Я правда не готова.
– Давай сделаем УЗИ.
– Я не хочу. Я увижу, жалко станет, лучше просто сделать аб…
— Тшшш, – Юра кладет пальцы мне на губы и не дает закончить. – Так получилось, значит, так надо было.
– Мне не надо.
– Не говори так.
Я сдаюсь, думала поддержит меня. Закрываю лицо ладошками и плачу.
– Саш, – тяжелые руки обнимают меня и прижимают к себе. Я бы отличила эти объятия ото всех на свете. Он так один обнимает. – А если бы там был один ребенок, родила бы?
– У нас трое, Юр.
– Ну одного, родила бы?
– Я не знаю. – Убирает мои руки, мягко целует. – Давай сделаем УЗИ?
– Хочешь еще одного ребенка?
– По правде и трех выше крыши, но если он нас выбрал, значит, ему это надо.
– Домбровский, ты себя слышишь? Тебя бы вернуть в прошлое, когда ты о детях и слышать не хотел. Сейчас гипотетически ты разговариваешь о одном, двух или трех новых детях. Все с нуля. Опять этот треш.
– Весело тоже было.
– Да уж. Мне кажется, у тебя после сотрясения того, что-то заклинило в голове.
– Раз ты еще со мной, значит, тебе нравятся мои заклинья в голове.
Я поджимаю губы и усмехаюсь. Дурак.
– Сань, кроме моих родителей, у нас теперь еще три шестилетние няньки есть. И кот обучен. Тебе вообще ничего делать не надо будет. – Подмигивает мне. Домбровский-Домбровский.
– Ты так изменился.
– Надеюсь в лучшую сторону?
Киваю.
– От тебя прежнего осталась только фамилия, имя и отчество. Я когда-то говорила, что ты будешь самым лучшим папой. Так оно и есть.
– Пап, папочка, папочка, – в три голоса зовут наши дочки за дверью.
– Я тут, – отзывается и тут же дверная ручка дергается.