— Вот здесь направо, а потом прямо и налево по этой брусчатке, — командовала учительница.
Эти места омоновцам были совсем не знакомы. Дорога вела из Грозного между сопок в сторону северо-востока. Здесь бывать Сергею не приходилось, и он машинально примечал ориентиры, чтобы найти обратный путь.
Доехав до места, Сергей поздравил с праздником жмущихся к стенке и очень стесняющихся восьмерых девушек. Пока Гена разгрузил коробки с консервами. Пока подарили их учителям.
— Спасибо вам большое, — завуч каждому из омоновцев пожала руку, — назад дорогу найдете? Только у нас тут не совсем спокойно, если увидите людей с оружием — не останавливайтесь. Только привстаньте на сиденьях и поклонитесь им, у нас так принято. До свиданья!
Ребята переглянулись. Люди с оружием?
Группа бородачей появилась сразу за поворотом. Они сидели кругом и переговаривались, ребята привстали на сиденьях и поклонились. Люди с оружием кивнули в ответ и лениво отвернулись. Гена нервно перекрестился. За сопкой Сергей снова увидел небольшой отряд, рассредоточенный вдоль дороги. Человек в папахе, перевязанной зеленой лентой, видимо, старший, поднял руку, останавливая машину.
Спас ребят их внешний вид: оба в камуфляжах, с бородами, перебитый орлиный нос Гены и выгоревшие черные волосы Сергея притупили бдительность боевика. А когда машина притормозила и люди в автомобиле привстали и вежливо поклонились, полевой командир, скользнув колючим взглядом по дагестанским номерам и лицам ребят, махнул рукой, проезжай, мол, дальше, Гена потихоньку поддал газу и больше нигде не тормозил. Машина влетела на большой скорости в расположение отряда.
— Ну, Михалыч, удружил ты нам! Не чаяли, что живыми доедем! — Сергей снимал с плеча автомат.
— Доехали ведь, — невозмутимо сказал Сидельников.
Второй случай произошел через год.
На близлежащей высоте сел на брюхо в грязь БТР из военной комендатуры.
Четверо усталых парней без сил опустились на землю. Офицер, вытирая пот со лба, присел с командиром липецкого отряда подполковником Овчинниковым. Через три минуты беседы командир вызвал к себе Сергея.
— Семенов, заходи. Садись. Надо комендачам помочь. У них «бэтээр» сел на сопке.
— Василии, понятно, что надо. Да только солнышко садится. Через полчаса стемнеет. Можно в живую мишень превратиться.
— Да не боись, капитан, мы прикроем, если чего, — включился в разговор офицер из комендатуры, опять вытирая пот со лба и виновато улыбаясь, — надо помочь. Если на ночь там застрянем, совсем худо будет.
— Я с собой Чернова возьму и Титаника. — Сергей повернулся кругом.
— Вот это по-нашему! Спасибо, дружище! Век не забудем, — развеселился офицер, — а ребят больше не бери. У меня там взвод. Только подцепим на трос к вашему КамАЗу да и выдернем «бэтээр», как пушиночку.
Но на деле все оказалось не так просто. КамАЗ тоже присел брюхом в грязь и только виновато урчал.
— Давай, ну давай, татарин! — Гена Чернов пытался выехать задом, но автомобиль завяз по самую кабину.
Тем временем совсем стемнело. В горах это всегда происходит за считанные минуты. Только вот было светло. Вдруг — щелк, как будто кто-то выключил солнце. И земля на полчаса погружается в кромешную тьму. Потом неожиданно появляется луна. Большая и желтая, как грейпфрут.
— Серега, машину глушить нельзя, — Гена смотрел на Сергея, — потом не заведем. Вы посидите тут с Титаником, а я вниз сгоняю. Тут минут пятнадцать ходу. Возьму пару канистр с соляркой и назад еще полчаса. До утра дотянем, а там подмогу вызовем.
— Андрей, машину не глуши — мы скоро, — Сергей выскочил из кабины. — Вместе пойдем.
Этой дорогой Сергей ходил десятки раз. Да и была она здесь одна. Иди прямо и никуда не сворачивай. Вниз по горе, она полого огибала сопку змейкой.
Неожиданно на землю опустился молочный туман.
Они давно должны были спуститься вниз, а дорога все не кончалась. Гена встревоженно поглядел на часы и обернулся на Сергея.
— Вот и я о том же, — Сергей оглянулся по сторонам, — мы уже минут десять как на месте должны быть. Ген, тут другой дороги нет?
— Да вроде бы одна она здесь, — Гена озадаченно почесал голову, — может, назад пойдем?
Ребята двинулись назад. Они поднимались вверх, потом шли вниз, поворачивая то влево, то вправо. Дорога не кончалась. Куда она ведет — не было видно. Метра два-три вперед, а дальше туман. Ни конца ни края. Она уходила из-под ног и вела в неизвестность.
— Заколдованная она, что ли? — Гена в сердцах пнул придорожный куст.
Осложняло задачу то, что к обуви пластилином прилипала глина. Очистишь, а через минуту на ногах опять огромный тяжелый ком.
— Чего мы рацию не взяли? — Гена без сил опустился на землю. — Это леший нас за нос водит, точно — он!
— А что ты по рации передал бы? Лелик, СОС? Мы не знаем, где мы есть? — Сергей опустился рядом.
Передохнув, омоновцы двинулись дальше. Под ногами появилась дорога, мощенная камнем.
— Ген, мы, наверно, уже к Гудермесу или к Аргуну подошли.
Впереди послышался гул приближающейся машины.
— Это наши на подмогу едут, — Гена весело улыбнулся, — видать, нас ищут. Сейчас пошумлю.
— Не торопись. Давай подождем.
Машина остановилась, по звуку, метрах в пятидесяти. Из машины на брусчатку начали спрыгивать люди, слышно было, как бряцает их оружие. До ребят отчетливо донеслась арабская речь. Гена и Сергей переглянулись и, не сговариваясь, как по команде, начали карабкаться в гору. Через десять минут они выбрались на грунтовую дорогу.
— Короче, Гендос, садимся у дороги и ждем рассвета. — Сергей присел на корточки.
И тут до ребят донесся собачий лай. Гена спустился на несколько метров вниз по горе, Сергей последовал за ним. Туман остался сверху, а внизу лежало село.
— Это чего за город? — Гена смотрел на Сергея.
Сергей, закрыв глаза, в уме вспоминал карту Грозного.
— Да это же Старопромыслы! Видишь, это шоссе. Село — это Собачевка! А вон, смотри, где света нет — это наш пвд.
В отряд ребята пришли усталые и злые. Отсутствовали они четыре часа. У них не было сил даже ответить на смешки и подколки товарищей. Они так набили ноги, что следующие два дня не могли ходить. А отрядный фельдшер натирал их нижние конечности «Фастум Гелем».
Мастерство не пропьешь
Через несколько дней Сергей прибыл в Моздок для получения продуктов и ГСМ. Как правило, в Моздок отправлялись зампотыл, водитель и двое-трое бойцов для огневого прикрытия. Передвижения по дорогам республики в то время были небезопасны. Жить в Моздоке предстояло три дня. Поэтому омоновцы всегда останавливались на ночевки в гостиницах.
В этот раз с Сергеем приехали прапорщик Иван Первеев и сержант Коля Малкин.
Николай был молод и горяч, к тому же холост и не зарегистрирован. При наступлении темного времени суток в Николае начала бурлить кровь, налицо были все признаки спермотоксикоза.
— Я, это, товарищ капитан! Мне бы с девушкой какой пообщаться, — неуверенно начал он.
— Коль, да какие проблемы? Только без оружия я тебя в город не отпущу. А в остальном: твои деньги, твое здоровье.
— А что же делать? — Малкин ничего не понимал.
— Что делать? — включился в разговор более опытный Первеев. — Да приводи ее сюда. Комната большая — аж на восемь коек. Ложитесь в дальний угол. Темно — никто ничего не увидит.
— Зато услышит. — Коля неуверенно смотрел на Сергея.
— Да кому ваша мышиная возня нужна. Мы спать будем. Она, Колюха, профессионал. А профессионал работает в любых условиях, — усмехаясь, продолжал Первеев.
Сказано — сделано. Жрица любви с намалеванными губами мышкой прошмыгнула в дальний угол комнаты и залезла под одеяло. Иногда из того угла слышались скрипы, сопение и чмоканье.
А к липчанам ввалился сосед по комнате — собровец из Владивостока.
— Славяне, а ну давай знакомиться, — прокричал он и звякнул пакетом с парой пузырей, — из каких краев будете?
Ребята расположились у стола. Свет не включали. Поставили на стол армейский фонарь: глазом в потолок. Водка, закуска, сигареты, что еще нужно для серьезной беседы.
В дальнем углу чмокнули.
— Чего у вас там? — насторожился собровец.
— Да это наша братская печень с девушкой знакомится, не обращай внимания, — наливая по второй, махнул рукой Первеев.
— А, понятно. — Собровец, которого звали Саней, успокоился.
Он поднял рюмку, чокнулся и опрокинул содержимое внутрь себя. Поморщился и не спеша занюхал водку горбушкой.
— Так вот, я и говорю, Серега, скоро «боевые» отменят. Все к этому идет!
В углу послышался чмокающий звук, девушка отвлеклась от работы.
— Да, парни, все к этому идет, отменят, — как эхо отозвалась она, — у меня дядька тоже воюет, от него слышала.
Саня вздрогнул и, повернувшись в сторону дальнего угла, крякнул.
— Наливай, — сказал он и покачал головой, — командировки скоро по полгода сделают, из Москвы такой базар идет.
— Точно, — чмокнув, продолжала жрица любви, — у меня тетка в Мобильном отряде полы моет. Она разговор слышала.
Тут грохнули все. Смеялись, схватившись за животы и вытирая слезы. Иван Первеев даже подавился.
— Ты что, пообщаться сюда пришла? — сквозь смех, давясь и отдуваясь, крикнул ей Саня.
— А я уже управилась, — девушка, одергивая на себе одежду, смело подходила к столу, — а ну, налей!
Первеев, восхищенно глядя на девчушку, налил ей стопку. Она, залихватски тяпнув, села на стул, положила ногу на ногу. Затянулась сигаретой.
— Да, парни, жизнь наша здесь — полная параша, — процедила она сквозь зубы.
Собровец упал на пол и только мычал от смеха, не в силах что-либо сказать. Потом поднялся и, взяв девушку за руку, проворковал:
— Люблю таких. Пойдем в номера — пообщаемся.
— Нет проблем, триста рублей — любой каприз, — сказала девушка и смачно плюнула на пол.
Через час она вновь заглянула в дверь.
— Пацаны, кто захочет меня найти — адрес такой: станица Чуковская, улица Дружбы, белый дом, большие зеленые ворота. Там двое зеленых ворот — мои измазаны говном.