Первеев махнул рукой и выдавил:
— Иди, иди, дочка, а то мы животы надорвем!
Свой — чужой
Вернувшись в Грозный, Сергей кликнул взводного:
— Давай братву, харчи разгружать.
Бойцы нехотя разгружали коробки и мешки с продуктами.
— Опять гречка, рис да горох, — недовольно морщась, проговорил молодой сержант Михеев, который прибыл в свой первый вояж на Северный Кавказ.
— Дружище, прикинь! — хлопнул его по плечу Сергей. — Фрикасе кончилось прямо перед нами, бананы гнилые попались — мы их брать не стали, а королевские креветки только завтра подвезут. Понял?
— Товарищ капитан, а что такое фрикасе? — Михеев, открыв рот, смотрел на Сергея.
На следующий день Сергей принимал солнечные ванны, расположившись в старом кресле, вынесенном на улицу. Невдалеке присел лейтенант Олег Иноземцев, который состоял в должности сапера. Олег читал какую-то книгу и время от времени похохатывал.
— Ты чего, анекдоты читаешь? — спросил Сергей. — Тогда валяй вслух!
— Да нет, Серега, руководство по взрывному делу
— Смешно? Или у тебя уже, тихо шифером шурша, крыша едет не спеша?
— Книга трофейная, то бишь с той стороны. Толково все написано, только с ихними прибамбасами.
— А именно?
— Ну, вот, например, — послушай: «Взрывчатые вещества изготавливаются из подручных материалов искусственно и являются одной из семи милостей Аллаха», или вот: «…положил фугас, подсоединил капсюль-детонатор — и Аллаху Акбар».
— Че, прям так и написано?
— Ага.
Этого пса привезли из станицы Курдюковской. Был он ширококостным, лобастым, здоровым, как теленок, гладкошерстным, рыжей масти. Звали его Мастер. Кроме всего прочего, был он очень умен. Понимал практически все, только сам не говорил. Мастер обожал людей в форме, к остальным он подкрадывался сзади и кусал за пятки. Чеченцы, проходящие через блокпост, были очень недовольны. Также Мастер не любил и гражданских машин. Он кидался на них: мог прокусить колесо, а мог и поцарапать обшивку.
Сергей, проезжая через блокпост на трофейной семерке, иногда останавливался, открывал дверь и журил Мастера:
— Ты что, своих не узнаешь? Как не стыдно! Сколько раз мимо тебя проезжаем, а ты никак не запомнишь!
Вы бы видели, что происходило с собакой. Только что метавший гром и молнии, огромный, ощетинившийся пес, увидев Сергея, начинал виновато улыбаться, вилять хвостом и пятиться, негромко поскуливая. «Извините, опять обознался», — говорили его умные глаза.
Понятие «свой — чужой» давно перемешалось в сознании Сергея. Иногда так называемые «свои» вытворяли такое, что в голове не укладывалось. Позиция родного УВД порой повергала людей, находящихся в командировке, в шок. Например, начальник УВД мог дать команду сотрудникам воспитательного отдела проверить посылки, которые родные передали своим сыновьям, мужьям и братьям на войну.
И старшие офицеры в званиях майоров и подполковников, извиняясь и пряча глаза, проверяли посылки, вскрывая их — не дай бог там окажутся спиртные напитки. Только вот, наверное, невдомек генералу, который наверняка сам любит махнуть стаканчик-другой на какой-никакой праздничек, что в Чечне тоже несут службу нормальные люди. И у них бывают и дни рождения, и другие праздники. А бывало, что он же, своей властью, задержит отправку гуманитарки. И тогда открывают омоновцы посылки, а там полный набор тухлятины. Все продукты испортились.
Получается: счастливого пути, ребята, дали пинка под зад и забыли про тебя на полгода. Но нет! В управлении помнили про свой отряд, раз в два-три месяца в Моздок приезжали всевозможные проверяющие в чинах полковников и подполковников. Эти люди слились у Сергея в одно целое. Все, как правило, приезжали после суток пьянства в дороге, пили пару дней в Моздоке и наотрез отказывались ехать в Чечню. Страшно! Там ведь стреляют.
А вот вам другой случай. Машина соседнего отряда перевернулась под Горагорском. «Газон» следовал из Моздока в Грозный и был гружен продуктами и бочками с ГСМ.
Сергей прибыл на место тремя часами позже. Надо было помочь соседям.
Возле перевернутого автомобиля собралось около десятка чеченских милиционеров, которые, отработав смену, спешили домой. Их машины были припаркованы вдоль серпантина. Они помогли омоновцам перегрузить то, что валялось на дороге, в липецкий КамАЗ, помогли снять с машины радиостанцию и аккумулятор и договорились с жителями близлежащих домов, чтобы те проследили за машиной. А то разворуют запчасти.
— Вы не возвращайтесь в Грозный этой дорогой, — говорил Сергею пожилой сержант-чеченец, — темнеет. Эта дорога опасная. Лучше вернитесь в Знаменское и езжайте через Кень-Юрт. А можете и здесь переночевать, тут недалеко на горе ваши стоят.
— Они стоят на горе, — ответил ему Сергей, — а вы здесь помогаете нам. Значит, вы — наши.
Полковник Мосолов
Один такой случай очень сильно запал Сергею в душу. Полковник Мосолов ведал в управлении штабом. Был он грузен, лыс и труслив. Про него можно было сказать: «На вершине его не растет ничего, только ветер по полю гуляет».
Этот человек приехал в Моздок и привез из дома письма и посылки для липецкого отряда. Командир ОМОН полковник Атаманов за день до этого послал Сергея для встречи посланника с Родины.
Полковник Мосолов, как и все остальные, приехал в Моздок после суток пития. Небритый, с трясущимися губами, он очень сильно отличался от себя самого липецкого образца. Само нахождение в прифронтовой полосе немного сбило с него спеси.
Он внимательно выслушал Сергея и сказал:
— В Грозный я не поеду. Рад, что у вас все нормально. А сейчас, Семенов, подскажи какое-нибудь кафе — недорогое, но приличное.
Сергей отвез полковника в «Джимару». Мосолов привез омоновцам в подарок от УВД коробку липецкой водки «Матрешка». Половину ящика он употребил сам за четыре часа сидения в кафе — местную водку он пить отказался. А вдруг отравят?
После того как вечер перестал быть томным, полковник уже дружески обнимал Сергея.
— Да что вы знаете про склероз? — Он хлопнул по плечу сидящего рядом водителя, услышав в чужом разговоре знакомое слово. — Вот я вам сейчас расскажу, что это такое. Был у меня такой случай: пришел я в гости к одной бабенке. Она мне дверь открыла, смотрит на меня. А я, убей бог, забыл — зачем я к ней пришел. Вышел на улицу. Вспомнил! Вспомнил — зачем пришел! Блин, теперь забыл — где она живет. Вот это склероз, — и, обращаясь к Сергею, зашептал ему на ухо: — Ты мне, это, Семенов, подгони справочку, что я в Грозном был. Я ведь был? Можно сказать, жизнью рисковал!
И в мыслях полковника пронеслись кадры кинохроники, как он вытаскивает бойца из горящего танка, или нет — лучше скачет на лихом коне, играя шашкой, или лучше всего быть в глубоком тылу около кухни с пышногрудой поварихой и каждый день, читая свежую газету, искать свою фамилию в списке награжденных.
Справки в то время были номерными. Их брали в Ханкале. Тоже не просто так. У Сергея в папке всегда лежала парочка справок на всякий случай. Что ж, полковник хоть, конечно, и негодяй, но вроде бы как свой негодяй. Сергей не отказал Мосолову и дал ему справку, из которой следовало, что полковник Мосолов три дня находился в служебной командировке в городе Грозный. Справку эту полковник с любовью подшил в свое личное дело. Удостоверение участника боевых действий Мосолов получил одним из первых в УВД. Через много лет он будет рассказывать сопливым школьникам, как воевал за территориальную целостность Российской Федерации. На его кителе болталось четыре медали, не за взятие городов, а за выслугу годов, и несведущему человеку он показался бы настоящим героем.
В том, что полковник действительно негодяй, Сергей убедился годом позже. В тот день Сергей был ответственным по отряду, а Мосолов — ответственным по управлению. Полковник прибыл в отряд и десять минут выговаривал Сергею, как надо выстраивать несение службы, и учил его жизни. Не избежал он и окопных выражений, так как считал себя ветераном войны.
Неужели вот этот человек год назад, униженно заглядывая ему в глаза, заискивал, улыбался и просил его об одолжении?
Сергей еле сдержался, чтобы не плюнуть в эти подлые глаза или хотя бы не сказать какую-нибудь грубость.
Поистине, наверное, есть в России только одна структура, где, перестраховываясь, ничего не делая, вовремя лизнув где надо, вовремя пнув кого надо, — можно дослужиться от лейтенанта до полковника, сидя на одном стуле. Только в милиции есть место ничтожеству и подлости, которое может достигнуть больших «болтов» не по заслугам.
Но у реверса этой монеты есть и свой аверс: абсолютное большинство сотрудников милиции работают круглосуточно не за страх, а на совесть. Отдавая свое личное время, здоровье, а иногда и жизнь за правопорядок, чтобы защитить общество от преступности. В их личных делах меньше благодарностей, а на их груди порой, кроме значка об образовании, больше ничего-то и нет.
Ангел-хранитель
Уже начало темнеть, когда с блокпоста передали информацию:
— На Старопромысловском шоссе, примерно в одном километре от наших позиций, боевики гвоздят войсковую колонну.
Место для нападения было выбрано идеально. С двух сторон к дороге примыкали заброшенные промышленные зоны, с множеством полуразрушенных строений.
Времени на раздумье было очень мало. Полковник Атаманов объявил общую тревогу.
— Дело происходит здесь, — сказал он, тыча пальцем в карту, — я с первым взводом обходным маневром захожу в тыл этой группе бандитов. Ты, Семенов, со вторым взводом пободаешься с противоположным флангом. Как выедете на исходную — не торопитесь. Атаковать будем разом. Сигнал — зеленая ракета.
Сергей со взводом омоновцев, где полуприсядом, а где и по-пластунски, вышли на исходную. Сердце его бешено стучало. Омоновцы залегли цепью и ощетинились стволами автоматов в сторону боевиков. А у дороги в это время раздавались свист пуль и горестные стоны.